— Кровать цела?
— Нет, развалилась! — я насупилась. — Больше меня ничто не хочет ударить?
Я уселась на нижний ярус своей кровати, дуясь на нехороший косяк. А что, вправду прохода не дает: то за плечо, то за бедро цепляет! Вот приставучий! Подушка лег на кровать. Мы искоса посмотрели друг на друга.
— Косяк нехороший, — пожаловалась я. — Все время пристает!
— Не ты к нему? — уточнил парень.
— Да нафига мне такой косяк…а…
Я села, так чтобы видеть его. Не косяк, Подушку.
— Эй, вы умерли? — спросила Ира.
Подушка открыл было рот, но я прижала палец к губам. Тишина.
— Умерли. Пусть Ире будет совестно! — тихо сказала я. Пусть ей будет стыдно! Закрыла меня тут с психом, хоть и уже успокоившимся.
Ирка зашуршала ключами. Подушка посмотрел на меня, я изобразила умирающего лебедя, Подушка похихикал.
— Тебе-то что. Ты щекотки не боишься. Будет приличный труп. А меня пару раз потыкать и все. Труп, через который ток пропустили.
— Кх-кх, х-х-х. Ха-ха-ха!
Подушка перелег на соседнюю кровать, а я на его, подальше от Ирки.
— Она скрипит! Как ты на ней лежал, что она даже не скрипела? — удивилась я.
— А ты говорила, я ее раздалбываю! — урезонил меня Подушка.
— Люди, вы, похоже, там навечно, я ключ не могу найти, — сказала Ира.
Я только собралась сказать ей свое честное мнение, как вдруг Подушка заткнул мне рот. Теперь я бы с удовольствием высказала свое мнение уже ему.
Ирка ушла, видимо, искать ключи.
— А тебя зачем тут оставили? — спросил кто-то.
— Бросили на произвол судьбы… с ведром… — ответил Одеяло.
Дружный хохот донесся из комнаты украинок.
Подушка пересел ко мне на кровать. Меняемся местами, хо-хо.
— Изощренный мазохизм? — уточнила я.
— А?
Койка заскрипела, я ей вторила.
— Хм, наверное, — хмыкнул Подушка.
Парень откинулся на стенку.
— О-о, ни дня без стенки!
Тут я вспомнила про эту самую стенку и отвернулась к ней, сделав морду настолько кирпичом, насколько позволял смех.
— Эй, Ольга, ты что? — он повернулся ко мне. Я внимательно на него посмотрела и снова отвернулась. — Ольга, ты что? Ну хорош издеваться!
— С вами тут повернешься, — сказала я.
— Я тебе мешаю поворачиваться?
— Нет, помогаешь, — я покрутила пальцем у виска, дабы он понял, о каком повороте идет речь. А то кто про Фому, кто про Ерему.
Я снова замолчала, как он раньше. Подушка потормошил меня за руку.
— Сила есть, ума не надо? Точнее, вообще нет! Ты мне руку решил оторвать?
Подушка убрал руки и сложил их на груди. Я подергала его за волосы.
— Ты мне волосы решила выдрать?
— Да! — нагло ответила я.
Подушка сгреб свои волосы и прижал к себе, пряча от меня. Я потыкала его, он отпустил их, поворачиваясь ко мне. Я дернула и умиротворенно прикрыла глаза.
— Ольг! — позвал Подушка. — Ольг! Ольг!
— Я рада, что ты выучил мое имя! — ответила я.
Подушка насупился и посмотрел в потолок.
— Опять спрашиваешь у потолка? — уточнила я. Подушка отвернулся. — О, опять ролями поменялись. Я лучше помолчу в стеночку!
— Неправда, я так себя не вел!
— Ладно, веду себя так же, как и ты.
Я замолчала и уставилась в стену.
— Ольг. Ольг! Ну Ольг! — он меня потряс.
— Что-о-о-о на-а-адо-о-о? — спросила я, пока он меня еще тряс. Подушка поскорее отпустил меня и руки убрал подальше.