— Самоубийца! — воскликнула она.
Пока Ира над ним шаманила, Одеяло дергался в предсмертных конвульсиях. Я досмеялась и чуть не упала, Подушка меня поймал, тут вышел Андрейка. Подушка «заснул», удерживая меня от падения, я — с запрокинутой головой, Ира — со скрюченными руками, Одеяло скорее помер, чем заснул. Впрочем, я тоже…
— Вы что тут делаете? — воскликнул вожатый, подходя к нам.
— Храпюш!
— ВЫ ЧТО ТУТ ДЕЛАЕТЕ?
— Спим, не видно? — ответила я. — И вообще отстань, дай поспать, нехороший вожатый! — сказала я и поскорее отвернулась к Подушке, дабы вожатый не видел, как я ржу.
Одеяло просыпаться не спешил, Ира не секунду ожила, брякнула на лавку рядом с Одеялом.
— Эй, ты жива? — Одеяло подскочил на месте. Ира скорчила ему рожу. — Жива, — сказал он и лег обратно ей на колени.
Подушка крепился, не открывая глаз, потом открыл один, еще раз открыл, губы медленно стали расплываться в улыбке, не выдержал, открыл оба глаза, посмотрел на меня, кивком спросил что такое.
— Ау! Ха-ха-ха! — с четыре голоса расхохотались мы.
Оказывается Ира и Одеяло одновременно и разные стороны спихнули ноги друг друга, а мы с Подушкой допереглядывались.
— Ты сдурел? С обрыва решил спихнуть? — орала Ира.
— А ты что сдурел асфальт! — орал Одеяло.
— Я тебя хоть бы на асфальт, а не на скат!
— А я тебя землю, а не асфальт!
— ЧТО ВЫ ТУТ ДЕЛАЕТЕ? — заорал Андрейка.
— Что, сон отменяется, а, Андрейка? — спросил кто-то с дачи.
Ира умостилась на лавочке, пнув коленом Одеяло, который тоже улегся.
— А ты говорила — двое! Тут и на четверых место есть! — хихикнула я.
— Двое друг другу не мешают! — бесновалась Ира, пиная Одеяло.
— Слушай, ты его последних мозгов лишишь! — я посмотрела, куда она попадает.
Одеяло подскочил, схватил Иру и стал трясти.
— Хватит! — медленно сказал он.
— Одурел? — слегка запинаясь, спросила Ира.
— Я же тебе сказала — не бей его по голове, — напомнила я.
— А ну быстро встали и пошли в комнаты спать! — заорал Андрейка.
— Хорошо, — согласился Подушка, поднимаясь вместе со мной.
Андрейка важно надулся и ушел на дачу.
— Он не уточнил, в какую комнату, — сказал Подушка.
— Молодец! — я погладила его по голове. — Куда пойдем?
— Мы с Пятачком… а я, похоже, все-таки понесусь, — сказала Ира, намекая на то, что Одеяло все еще не выпустил ее.
— Не знала, что ты курица, — хихикнула я.
— ОЛЬГ! — заорала Ирка, высвобождая свою одежду из рук Одеяла.
— Подуш, надеюсь, ты бегаешь быстрее Ирки, — хихикнула я.
Подушка не двинулся с места, Одеяло схватил Ирку и прижал к себе.
— Психопатка! — в сердцах сказал он.
— Во-во, — кивнула я.
— Сама ты! КУРИЦА!
— Ой, Ира, ты все-таки петух! Но они не несутся. Первому петуху, снесшему яйцо, будет миллион! — хихикала я.
Ира кипятилась.
— Тише, Танечка, не плачь, не утонет в речке… мяч, — принялся успокаивать Иру Одеяло.
— Потому что речки нет, только море и капец!
— Какая ты кровожадная! — удивился Подушка.
— Это я кровожадная? Мячик собралась топить! В нем кровь есть? Я еще понимаю, мальчика, но мячик! Иру собралась топить? Она за мячиком поплывет. Даже если и утонет, то крови не будет. Так что я не кровожадная.
— Водожадная! — хихикнул Подушка.
— Водохлебка! — поправила я.
— Сейчас Иру отпущу, — хихикая, сообщил Одеяло. Ира попрыгала вокруг Подушки и села обратно на лавочку.
— Ы-ы-ы! — зарыдала Ира, которая явно и давно хотела заржать.
— Ты чего плачешь? — всполошился Одеяло.