— Кто спит? Русские не спят, сейчас всех разбудим!
— Ну ладно.
Вожатые пошли организовывать дискотеку для мелких. Одеяло перевел мелким, те возликовали. Интересно, и чего меня позвали. Я по-эстонски не понимаю. Странный, однако, Капитошка…
Сверху спустился Даниил, Одеяло поскорее пояснил для него ситуацию. Он что-то переспросил с квадратными глазами и убежал наверх, видимо, одеваться.
— Будем желтых и зеленых будить? — спросила я.
— Да нет, сами проснутся, если что, — ответил эстонец.
Мы вернулись на синюю дачу. Подушка распинался на эстонском, громко и четко. Одеяло застыл на месте, похватал ртом воздух и пошел красными пятнами.
— Что? Что? Что? — я нетерпеливо подергала его за руку.
— Нет! — замотал он головой.
— Что «нет»?
— Я не буду это переводить! Не буду себя грязью поливать!
Подушка заладил какое-то одно слово. Одеяло в сердцах выплюнул это слово и ткнул пальцем в Подушку. Тот резко сел на кровати, свалив Иру.
— Это еще что такое! — взорвалась она.
— И что ты мне сделаешь? — нахально спросил Подушка.
Действительно, что? Да много чего! Ира как следует толкнула его, припечатав головой об бортик, а сверху придавила матрасом.
— Ау! — воскликнул он, подскочил на месте и чуть не уронил Иру с кровати.
— Сдурел? — воскликнула Ира.
Подушка уселся на тумбочке, потираю ушибленную голову, и ответил ей что-то по-эстонски.
— Ты с ума сошел, да Ирка тебя…
— Что Ирка меня? — прошипел Подушка. Видно сильно ударился, да так, что память отшибло. Забыл про вилки и половник!
— Вообще с ума сошел, так брыкаться? — воскликнула Ира.
Подушка снова стал кричать на нее по-эстонски, Ира с Одеялом смотрели друг на друга непонимающе.
— Два сапога — валенки! — хихикнула я.
— Да вы тоже! — в сердцах крикнула Ира, указывая на нас с Подушкой. — Все сшибаете!
— Подуш, головушка не болит? Не тошнит? — спросила я.
— Нет у меня сотрясения, не дождетесь! — злобно ответил Подушка и добавил более мирно и даже жалобно. — Хотя с такой жизнью, несомненно, скоро будет!
Заиграла музыка. Мы всем сообщили, что там на красной даче.
Тын-дын-дын. Послышались шаги.
— Спрятаться надо, — сообщила я.
— Ладно, — кивнул Одеяло. — Под матрас?
— Можешь и так лечь.
Ира запихнула Подушку под матрас, хоть и как-то опасливо. Нам сообщили, что желающие могут идти на дискотеку.
— Ура! Надо собираться! — воскликнули девчонки.
Мы с Одеялом поскорее слезли вниз. Ира стала поднимать и как-то излишне резко развернулась к Подушке, тот снова как следует приложился об бортик и понес что-то на эстонском.
— Ого, не знал, что ты такие слова знаешь, — поразился Одеяло.
С нами и не такое выучишь!
— Раньше просто не говорил, — ответил Подушка и продолжил ругаться.
— Синяком ударился, — хихикнула я.
Подушка встал, подошел ко мне поближе и стал мне что-то разъяснять по-эстонски с хитрой и крайней самонадеянной улыбочкой. Одеяло был поражен не меньше меня, даже больше. Я дослушала эту белиберду, постучала кулаком по голове, потом по бортику, и сказала:
— Стукнись еще раз, может, мозги на место встанут. Пойду Даниила поищу, — пренебрежительно сказала я и вышла. Судя по лицу Подушки, он как раз о нем только что и распинался. Что-нибудь типа "ты пойдешь со мной, со мной и еще раз со мной, и на этом точка, а этот козел/урод/дебил (нужное подчеркнуть) больше к тебе и близко не подойдет". Учитывая, что до того он крыл все подряд матом, то и эта тирада была не слишком цензурной.
— Ты зачем его довела до состояния бодрствующего озверения? — тихо спросила Ира.
— Может, мозги вправятся! — пожала я плечами.
Мы спустились вниз, и мне срочно пришлось держаться за перила, чтобы не упасть от смеха.
— Ты что? Ты что? — допытывалась Ира.
— Подушка точно будет прыгать! — еле выговорила я и показала на лавочку.
Там сидели три мелких эстонца — блондин, брюнет и серенький. Класс!!! Мы пошли к ним. Серенький стразу же побежал обниматься. Да нет проблем! На зеленой даче послышался эстонский говор. Что это там Даниил с Сильвером делают? Мы с ними поздоровались. Серенький на меня очень обиделся и посмотрел на Даниила, что-то ему говоря. Даниил фыркнул и что-то ему ответил.
— Ну что все время меня делят! Уже третий!
— Четвертый! Нет, третий, это блондинчик четвертый, — поправила меня Ира.
Я посмотрела на блондина. Он тоже был крайне суров. Послышался шум и эстонская болтовня, причем очень громкая.