— Через пень колода!
— Заметно! А что у вас тут случилось?
— А и Дима шу-шу из эта… комната! — коверкала я.
— Ясно, а почему ты до сих пор не раздет и не спишь? — спросила она.
— А… эмм…. а зачем? Смысл? — о как мне сложно говорить по-русски!
— Спать! Спать! Спать! — сказал вожатая, изображая, что надо делать.
Шкафчик попался сообразительный — брякнулся там, где стоял, и захрапел. Остальные последовали его примеру и «заснули» кто где. Я картинно шмякнулась прямо на Шкафчика. Надо отдать ему должное — он лишь слабо пискнул, а я ведь костлявая.
Вожатая разозлилась и ушла. Я вышла следом, сказав эстонцам не шуметь.
— Пойду медсестру позову. Его надо убрать, а то у нас никто спать не будет. И будет намного хуже, чем на синей даче!
— Давай, надеюсь, я с ним продержусь!
Я поскорее вернулась в комнату с ошалевшим лицом. Парни спросили, в чём дело, я им быстро объяснила, что меня приняли за психа и теперь увезут. С пятой попытки до них дошло, с шестой они поняли, что этого не хотят. Все глобально задумались, в том числе и я. В комнату зашла медсестра.
— На градусник, — я послушно взяла. — Повышенная температура.
Я изобразила, что прыгала, поэтому и повышена.
— Говоришь, что прыгал, поэтому и повышена. Верю. Он не буйный! — сказала медсестра.
— О, его надо забрать, а то он остальным спать мешает. У нас из-за него никто не спит.
— И-и-и, — стала я подвывавать. — Ы-хы-хы-хы, — я зарыдала и уткнулась в парня, сидящего рядом.
— А-а-а! — заорал он на меня. Я с ужасом отстранилась. Вот кто на самом деле бешеный! А с виду такой спокойный!
Медсестра взяла с собой этого эстонца и ушла с ним.
— Куда? Это наш!
— Он буйный!
— Как?
Я вышла следом и подошла к вожатой.
— Ты еще здесь? — ужаснулась она.
Я сглотнула, показывая, что хочу пить.
— Ты не мой!
— Я говорю! — запротестовала я.
— Не мой! Чужой!
Я опять попросила попить.
— Иди на синюю дачу, может там, и останешься! — ответили мне.
Сейчас… сама оттуда только вот пришла. На красной интереснее — тут еще народ не шуганный и вожатые такие милые!
Я вышла из красной дачи, и меня тут же окликнул Подушка. Я проигнорировала, зашла на синюю дачу, сперла оттуда шесть бутылок (ничего, не обеднеют!) и вышла на улицу. Подушка подскочил ко мне и затараторил.
— Муабамуее! — ответила я и злобно прищурилась, сказала еще пару глупых фраз, махнула бутылками и пошла дальше. Вслед мне раздались две короткие эстонские фразы — одна Подушкина, вторая Одеялкина. Я триумфально вернулась на красную дачу и раздала бутылки. Те исчезли вмиг, я едва успела захапать себе одну.
— Мое! — сказала я. Впрочем, никто не отбирал.
Ну эстонцы и пьют! По полбутылки каждый! Я подергала Шкафчика и изобразила, что мне нужна емкость. Он похихикал надо мной и вытащил ведро, мол, столько выпьешь? Я его чуть не расцеловала.
— Молодец! — я послала ему воздушный поцелуйчик и позвала с собой.
Он завис, но со мной все же пошел. О, это более транспортируемая модель эстонского мышления. Завис, но ноги переставляет! Надо Одеялу посоветовать поучиться! Мы зашли в туалет, я стала наполнять ведро, спохватившись, отдала бразды наполнения эстонцу, а сама полезла в кабинку со стиральной машинкой. Тот с открытым ртом следил за мной. К его ногам подъехал порошок. Эстонец следил, как я выбиралась. Видно ему такое простое решение в голову не приходило! Оно и понятно! Я насыпала порошка в ведро и отправила его обратно, сбегала наверх за бутылками и наполнила их водой. Мы триумфально вернулись с водой наверх и наказали никому это не трогать. Я нашла пакет.
— Твой? — спросила я у соседнего эстонца.
Тот покачал головой.
— А чей?
Хозяин нашелся.
— Можно, возьму? — я сопровождала слова знаками. Тот покивал, я ушла.
Мы со Шкафчиком пошли по туалетам-душам собирать мыло. Шкафчик с ужасом смотрел, как я вошла в женский душ и туалет, зато потом сам в мужском прямо из рук эстонцев забирал мыло, мол, свое надо иметь! С таким авторитетом одно удовольствие ходить! О, хозяйственное мыло! Откуда он его приволок! А мы его так искали!
Мы триумфально поднялись наверх с мылом. В пакет налили воды, потрясли его.
— Поднимайте все с пола! — сказала я, пряча свои вещи в тумбочку. — Все?
По полу разлили мыльную воду. На дверь поставили ведро, на шкафы открытые бутылки! Готово!
— Спойте что ли, — попросила я.
Никто не понял.
— Аллилуйя! — напела я.
Мне кто-то ответил и напел пару тактов нашей «Аллилуйи». Всемирно известная песня, или мы ее просто так часто пели? Эстонцы загалдели каждый свою песню.