— Б?
— Б!
— В?
— В!
— Не учите алфавит! Пошли!
Зевая, мы стали спрашивать, что стряслось.
— Эстонский выучили? — спросил Дима.
Я ответила ему, снова зевнув. Я нашла секрет эстонского языка! Его изобрели, когда очень хотели спать, причем поспешили всем похвастаться, что бегали ночью, продолжая зевать на каждом слове. А наутро уже ничего менять не стали. Так и появился эстонский язык, каким мы его слышим теперь.
В вожатской нам сообщили, что завтра нас разбудят позже, и выдали воду. И откуда она у них, я уже ее эстонцам относила. Мы вернулись в комнату с водой, перемигнулись и поменялись кроватями. Одеяло вытащил голову и удивленно уставился на меня, осознал, кого видит перед собой, вылез из-под матраса и лег рядом. Вот и молодец!
Тем временем Ира и Подушка испытывали терпение друг друга. У Иры вагон терпения на каверзы — она может долго издеваться, а Подушка вообще очень терпеливый человек, особенно к каверзам Иры. В общем, Ира ворочалась, создавая как можно больше шума, а Подушка ждал, когда ей надоест. Я повернулась на бок!
— А-а-а-а-а-а-а-а-а! — заорала я и тут же охрипла.
— Ты что? — удивился Одеяло.
Я смотрела на паука, который был прямо перед моим лицом.
— Давай меняться местами, — сказала я и поскорее спихнула Одеяло к пауку.
— Ольга? — это услышал Подушка, приподнялся, увидел Иру и брякнулся обратно.
— В смысле Ольга? Ирка! — сказала она ему и стукнула по матрасу.
Я поминутно оборачивалась на бортик.
— Что, теперь ты будешь вертеться? — спросил Одеяло.
— А ты сам обернись хоть раз.
— Ну и что? — спросил он, поворачивая голову.
О, господи!
— Даже я с плохим зрением разглядела!
— Г-а-а! — Одеяло отпрянул и навалился на меня.
— Сейчас он тебя лапкой-то! — хихикала я.
— Не надо! — во все глаза, глядя на паука, прошептал Одеяло.
Паук подумал и пошел к нам.
— Ы-ы-ы! — Одеяло сел на кровати.
— Сейчас я совершу подвиг, — сказала я. — Сейчас меня перейдет паук, и я никогда не вырасту!
Паук перешел и остановился на бортике. Какой же ты страшный! Я нащупала руку Одеяла и стряхнула ей паука на пол. Шмяк! Паук удачно приземлился, Одеяло нянчил свою руку, проверяя ее на целостность.
Ира воевала с Подушкой, а тот — с матрасом, пытаясь стряхнуть его вместе с Ирой. Однако Ира оказалась сильнее и напомнила ему пару священных заповедей. После пятого или шестого удара расческой по голове эстонец понял, что высовываться из-под матраса нельзя.
— Замечательная картина, — сказал Одеяло, глядя на все это, — когда бьют не меня!
— Хочешь, стукнут тебя? — предложила я.
— Не надо!
По одеялу полз паук, на сей раз маленький, такой, как у нас дома. Паук полз, Одеяло не обращал на него внимание. Паук пополз ему по руке, тот только почесался, паук по плечу переполз на шею, потом на голову и вскоре попал на лоб, а потом и на нос.
— А-а-а-а-а-а! — завопил Одеяло, стряхивая паука и вспоминая, где он полз.
— Хи-хи-хи, — хихикала я.
— Да что это такое, все визжат, — пожаловались девочки и снова уснули.
— Хи-хи. Это глупо — бояться пауков, — изрекла я. — А-а-а! Паук!
— А? А! Ы? Где? — заозирался Одеяло.
— Не знаю, где-нибудь, да есть, — пожала я плечами.
Я улеглась поудобнее, Одеяло рядом, Подушка затих, и только Ира бесновалась.
— Слушай, Ир, можно поспать?
— Я не сплю — никто не спит! — сообщила она ему.
— Можно, я отсюда вылезу!
— Да что же это такое! — возмущалась Ира.
— Это замечательно! Просто ЗАМЕЧАТЕЛЬНО! — радовался Одеяло.
— О-о-о, начищенный самовар-садист! — ужаснулась я, глядя на Одеяло.
— Ага, — кивнул он.
Подушка вытащил руку, Ира принялась стучать по ней. Подушка не выдержал и поймал ее руку. Она подключила вторую, он и ее поймал. Ира взялась лупить матрас ногами. Шарах! Это уже Подушка пнул матрас.