— НЕ НАДО! — простонал Одеяло.
— Нет, волос, — усмехнулась Ира.
— В смысле проредка? — поинтересовался Подушка.
— Пилочку! Нос подпилить!
— Это скорее Подушке. Везде суется! — рассмеялась я.
Подушка действительно все время с интересом следил за происходящим, поглядывая на косметические средства. Ему девчонкой надо было родиться! А мне вот парнем. Надо нам поменяться! Мне захотелось понюхать лак, Подушка был со мной солидарен, за что и получил черный мазок по носу.
— Эй! — возмутился он, стирая лак с носа рукой.
— Ну, все! — Ира отложила косметику и принялась щекотать Одеяло. Блин, да он у меня и вправду щекотки боится!
Тут я заметила, что Подушка повторяет за мной все движения! Вот засранец! Я сложила руки на груди, а он чтобы не подражать, закинул их за голову.
— А ноги так же можешь закинуть? — съязвила я.
— Нет, не могу.
— А я могу!
Я решила порыться у Иры в тумбочке, глядишь, до моря докопаюсь. Поперебирав баночки и тюбики и заметив, что Подушка, изображая жирафа, тоже заглядывает туда, я взяла расческу, прижала к себе и с интересом уставилась на нее. Подушка оживился и подвинулся ближе. Я быстро спрятала расческу на место. Он сел обратно, я сделала вид, что взяла что-то еще и стала разглядывать, он потянулся посмотреть, я спрятала, а потом опять принялась изображать увлеченность. Вот олух царя небесного, все ему надо знать! Ей-богу, девчонкой надо было родиться с таким отношением к косметике! Еще немного потравив Подушку, я спрятала ничего в тумбочку и закрыла ее. Посидев немного, я опять открыла ее, Подушка сунул свой нос ближе, еще ближе, я отпустила дверцу тумбочки, которая хорошенько приложила его по щеке. Подушка обиженно отвернулся и изобразил, что ему ничего не интересно. Я опять азартно зашуршала в тумбочке. Он долго держался, но все-таки плюнул на все и сунул голову к тумбочке. Я на радостях толкнула его глубже туда. Косметика посыпалась с полок.
— Вы что там делаете? — воскликнула Ира, с занесенной тушью.
Тут Одеяло извернулся, спрыгнул на пол со второго яруса и был таков.
— Эй! Вернись! Эх, убежал, — сетовала Ира.
— Он еще вернется, — сообщила ей я.
— Кто?
— Карлсон!
— Давай я тебя, Подушка, накрашу, — вздохнула Ира.
— Нет, — резко отказался Подушка, рассматривая баночки. Просмотрела, ромашка!
— Что, сам накрасишься?
Это предложение вызвало больше интереса.
— Ага, накрасится! Покрасит волосы лаком!
— Лаком? А-а, для ногтей! — рассмеялась Ира.
— Нет, лак для ногтей я знаю.
— Это что? — Ира вытащила детский розовый лак.
— Баночка… — ответил Подушка.
— Баночка, скляночка, ржавый пинцет. Вкус формалина на милом лице! — запела я. — Пусть остается с тобой навсегда ты и твоя красота!
— Ты что с ума… — удивилась Ира.
— Песню патологоанатома не знаете? — усмехунлась я.
— А-а! — Ира рассмеялась.
— Это кто?
— Морг знаешь, что такое? — спросила я.
— Да.
— Ну вот это тот, кто там работает.
— Труп?
— Ха-ха-ха!!! Труп в морге работает! — рассмеялась я.
В это время Ира проворно накрасила ему ногти лаком.
— А это что? — Ира вытащила черную жидкую помаду.
— Тушь! — авторитетно сказал Подушка.
Мы с Ирой хохотали вповалочку.
— Ну, черный же!
Ира накрасила ему губы.
— Ну вот, тушью губы накрасил! — получше размазывая помаду по губам, пожаловался Подушка.
— Хочешь, я тебе ею ресницы накрашу, только если они повыпадают, я не виновата! — хохотнула я.
Тут включился свет, и парень увидел, какого цвета у него ногти и губы. Классно выглядит! Подушка аж рот открыл от удивления.
— Водой смывается, это детский лак, — честно сказали мы ему.
Подушка побежал смывать. Эх, балбес. Если мы сказали, что смывается водой, то это не значит, что вместе с мылом. От мыла лак стал непробиваемым, и жидкость для снятия лака его только обесцветила. Подушка долго и старательно отколупывал лак. Вернулся Одеяло.