— Кто? — любопытно переспросил Подушка.
Ирка повторно захохотала, я уже не смеялась, только икала. Ему объяснили. Бедный парень! Возмущению его не было предела.
— А… а… а как будет тоже самое, только наоборот? — подскочил он к Ире.
— В смысле? — прикинулась дурочкой Ира.
— Ну, как будет «аблюмнаб» по-русски.
Во отжигает парень! Я не могу! Все!
— Это у тебя надо спрашивать, — ответила ему Ира.
— Ну, нет…
— Все время пришло, — сказала я, поднялась и пошла в смежную комнату.
Дерг, дерг, ДЕРГ! Ручка погнулась, но осталась у меня в руках. Этого мне и надо было.
— Ы, смотри, — ужаснулся Одеяло, тыкая в меня пальцем.
— Ну и что? — бегло осмотрев меня, Подушка снова вернулся ко мне взглядом, на сей раз ошалелым.
Я выдрала ручку с мясом и всеми причиндалами.
— И куда её деть? — спросила я.
— Положи и все, — сказала Юля. — Круто! Круто! Слушайте, это круть!
Дверь мы закрыли, чтобы больше никто не открывал, ушли к себе в комнату.
Haleluia
— Halleluiah! Halleluiah! Halleluiah! Halle-eluiah! — заорали во все горло мы, эстонцы с нами. Вот тупицы, им-то прятаться надо! Я выразительно постучала согнутым пальцем по лбу. Они спохватились, пораскрывав рты. Подушка быстро упаковался под Иркин матрас, Одеяло — под мой. Послышался характерный шум прыгающего человека, Подушку оттуда как ветром сдуло. Ну Ира дает, рекорд по выгонянию поставила. Тут я почувствовала себя под матрасом, ибо тот встал на дыбы от Подушкиного движения. Он одним махом выгнал оттуда Одеяло и улегся сам. Матрас опустился, я вылезла. Вообще охамел! Я со всего размаху хорошенько пнула матрас.
— Ам… э…
Но дверь уже открылась. Дима вошел и тихо закрыл дверь. Одеяло попытался вылезти, Ирка со всего размаху звезданула по матрасу и увидела стоящего около двери Диму.
— Ы… А… — Ира улеглась на место и стала театрально хихикать. — Ха-ха, ха-ха-ха-ха. Ха-ха-ха!
Теперь пришла моя очередь лупить матрас, тот уже перестал дрыгаться, я все еще стучала, чисто машинально. Эстонец попытался мне что-то сказать, но ему помешала подушка. Закон подлости. Подушке помешала подушка!
Все стали «просыпаться» и шуметь.
— Ну, метеор! — пробасила Валя. — Прям как я!
— А давайте-ка ПОСПИМ! — сказала я.
— Ха-ха, ха-ха-ха, — по слогам сказала Ира, сдерживаясь. — Украинцы…
Ох уж мне их "С кем?"! Дима все еще стоял, все зашумели и рассмеялись.
— Давайте еще раз духа вызовем! — предложил кто-то.
Подушка был очень раздосадован тем, что я его не выпускаю, и лег в позу, подперев рукой подбородок.
— Сейчас бильярдный шар… — попыталась предупредить Ира.
— Все? Ножки протянул? — расхохоталась Валя, увидев, что бедный эстонец смирился с возлежавшей на нем Ирой и вытащил ноги из-под матраса. Услышав ее слова, он подрыгал ногами. — Видимо, в процессе.
Шум все возрастал, мы с Иркой не знали, как их предупредить о том, что Дима тут все еще стоит.
— Ну что, все прослушал? — напрямую спросила Ира у Димы.
Он только открыл рот, чтобы ответить, как мой матрас стал подскакивать.
— Бунт хомячков! — вскликнула я, пытаясь подавить восстание.
— Мы хомячков не боимся!
— Ой, таких больших боимся!
До Подушки не доперло, он планомерно продолжал бунтовать.
— Н-да, кильки в томатном соусе, — подергав за свой матрас, сказала Ира.
Все расхохотались и предложили для полноты комплекта запихнуть туда вожатых и провозгласить Шпроты.
— Все прослушал? Все, все? А теперь уходи! Уходи, говорю! Уходи! — наехала на Диму Ира.
Все стали перешептываться, мол, Ира сама с собой разговаривает, и тут Дима выплыл, челюсти звонко застучали, падая. Теперь о существовании Димы знали все, кроме смежной комнаты, хомяка под моим матрасом и кильки под Иркиным. Килька дрыгала ногами, хомячок — руками (наверное, осознавал, что если попробует шевелить ногами, то будет матрас-самолет, точнее "падолет-наполшлеп"). Дима прошел в другую комнату и прослушал все, что ему пожелали рассказать тамошние девушки. Тут кто-то вспомнил песенку с хорошими словами "Падали, но поднимались", и стали скандировать. Диму она очень бесила, ибо он страдал особой падучестью. Смежная комната неожиданно заткнулась, видимо и до них дошло. Дима отступал через нашу комнату. Тишина.
— Да что вы заладили со своим "Падали, но поднимались"? — возмутился Подушка.
У, ромашка… эстонец!
— ТОРМОЗ! — воскликнула Ира, выразив этим все свое отношение.
Хлобысь! Дима вышел. Как же его бесит эта песня! Или он Иркино «тормоз» к себе примерил?
Тут послышались какие-то нечленораздельные звуки.
— Что это? — ужаснулись все.
— Это не я, мне рот не затыкали, — проинформировал нас Подушка.