76148.fb2
– Выдвигаемся. Обрабатываем два квартала вверх по улице с обеих сторон. Стекла в магазинах бить, в квартирах не трогать. В магазинах все ломать, вещи не брать. Повторяю, ничего не брать. Кого засекут на видео или возьмут с вещами, того мы не знаем и знать не хотим. На все 20 минут. В конце участка рассредоточиться. И по одному в точку номер два. Там всем быть через полчаса.
Вопросы?
– А машины можно поджигать?
– Можно. Только быстро, не скапливаться всей толпой. Не загорится – бросай. Я в толпе, присматриваю за всеми. Ко мне не подходить. Так, принять наркомовские – и за дело.
Ряды нашистов обходила женщина с сумкой. Она раздавала мерзавчики.
Быстро вылакав водку прямо из горла, они разбивали бутылки об стену и уходили в арку. Скоро уже никого не осталось,
У стены образовалась изрядная груда осколков.
Женщина подошла к нам.
– А вы кто будете? Ой, да у вас мальчонку зашибли.
– Надо вызывать скорую, – сказала Наташка, – два раза по башке – это много.
– Сейчас.
Тетка достала такую же рацию, как у старшего и сказала.
– Говорит пятая, обеспечение. Буханочку на точку один. Нет, похоже просто сотрясение.
Она убрала рацию и пояснила.
– Так быстрее будет, а по ноль-три сейчас не дозвонишься.
Скоро во двор въехал зеленый уазик военного образца с красным крестом на боку.
Вышли санитары, доктор.
Быстро осмотрев парня, доктор скомандовал погрузку.
– Я с ним, – сказала Наташка.
– Садитесь, – разрешил доктор.
– Звони если что, – крикнула я Наташке.
Та кивнула из-за стекла. Машина умчалась.
Женщина села рядом со мной на борт песочницы и спросила:
– Водки дать?
Я кивнула.
Мне выдали холодную бутылочку со Сталиным на этикетке. Наблюдая как я вожусь с пробкой, тетка усмехнулась.
– Да, я не из ваших, – ответила я на ее незаданный вопрос.
Она взяла бутылку из моих рук, сковырнула пробку ногтем и вернула со словами:
– Отпей немного, но глоток делай сразу.
Я последовала ее совету. Водка проскользнула внутрь, не оставив никаких неприятных ощущений.
– А скажи-ка милочка, сколько вам платят? – спросила тетка.
– Кто?
– Беси.
– Кто?
– Жиды американские.
– Я сама. По зову сердца. За свободу. За вашу и мою.
– Ааа. Ну-ну. А нам по пятьсот за смену дают. А ваши по двести давали, да и целую демонстрацию за это отстоять надо, поорать что-нибудь про преступный режим. За интервью – еще сотку, но на интервью только блатных выпускали. А что же ты не закусываешь? Вот, шоколадку возьми.
– Не хочу. Спасибо.
– А переходи к нам. И подружку свою бери.
– За деньги? И вам не стыдно?
– А зачем вы капитализм делаете? Чтобы все всё за деньги делали. Это при социализме за деньги было стыдно. А сейчас за деньги не стыдно. Сейчас бесплатно стыдно. Беси так сказали. Сейчас вроде Бога-то нету, так я нынче за деньги.
– Разве вы не понимаете, что это просто иудство?
– Иуда, он Христа продал. За те же деньги, – ни секунды не задумываясь ответила тетка, – а Христос что говорил? Кесарю – кесарево, а Богу богово. От Бога вся власть.
– Кому это он говорил?
– Пилату.
– Так это ж Пилату.
– И нам тоже.
– Но раз за деньги продаваться плохо, почему вы их берете? – попыталась я ее поддеть.
– А где мне еще денег взять? – простодушно ответила та, – Это вы, молодые, учиться и заработать можете, а я учительницей домоводства всю жизнь в школе проработала. А потом беси пришли и сказали, что не нужно никакое домоводство. Плохо я жила, а потом с ребятами познакомилась – они против бесей. Отчего же мне теперь от своих ребят денег не брать?