– И это все? – вежливо спросила Маша.
– Сейчас, – сказал Кулемин, глупо скривив рот, – сейчас.
На следующем кадре красовались двое увешанных оружием свирепых бородачей. Между ними на коленях стоял человек с явно славянской внешностью с русой бородкой. Это настолько отдавало постановкой, что я уже набрала воздуха, чтобы высказаться, но Маша жестом остановила меня.
Бородачи произнесли какой-то непонятный набор слов, после чего картинно перерезали дрыгающемуся мужику горло. Полилась бутафорская жидкость, очевидно, долженствовавшая изображать кровь. Мужик сразу упал за обрез кадра.
Камера снова задергалась.
– Довольно. – сказала Алла Вернер, – не верю.
Повисла тишина.
– Вот что Кулемин, – раздался бас обозревателя Vox Moscovitem Черкасова.
Мы все подобрались. Черкасов был страшен во гневе. Но на этот раз он был подчеркнуто вежлив.
– Забирай-ка ты свое дерьмо и катись. Минута на сборы.
Кулемин обвел нас затравленным взором.
– Ваша дешевая провокация провалилась, – добавила Алла Вернер, – и мы больше не желаем видеть вас в этом доме. Вон отсюда.
Шурша в полной тишине пакетом, Кулемин удалился.
– Маша, – сказала Алла, – вытри стул. Он тут сидел. И стол, тут стояло оно.
Позже я узнала, что на следующий день эти кассеты были уже переведены и показаны иностранным корреспондентам, съехавшимся за какой-то надобностью в Москву. О просмотре им сообщили в последний момент, чтобы никто из наших не успел подъехать и указать на очевидные ляпы в этих фальшивках. Иностранцы, конечно, всему поверили. Один наивный итальянец даже упал в обморок на эпизоде, который мы все безошибочно распознали как фальшивку.
Позорная кампания в Чечне уже завершилась очередным поражением России, которое, правда, власть усиленно пропагандировала как победу. Все переговороспособные повстанцы были уничтожены, а на их месте засел садист и палач Мойдодыров. Он и дотаптывал последние ростки свободы, которые уцелели после ковровых бомбежек и карательных рейдов армейских головорезов.
Кулемина мы тут же исключили из рукопожатных. И правильно сделали – через месяц он уже объявился в прокремлевской телепрограмме и, уже откинув всякие признаки совести, вовсю поливал грязью борцов за свободу.
Время поскакало галопом. Утром я как штык торчала на планерке и получала свою порцию помоев, затем весь день я носилась как собака, потом допоздна готовила материалы. Спала по 4-5 часов в сутки. Но каким-то чудом все успевала. Ирина Максимовна мне ничего не говорила вне планерки, не подсказывала тем, а это означало, что она была мною довольна. Да и сама я чувствовала, что вот-вот стану не по годам матерой журналисткой.
Однажды вдруг в непрерывной суматохе обнаружилось окно – целое утро оказалось не загруженным ничем, и я, слоняясь по редакции, наткнулась на Наташку. Мы обнялись, будто не виделись сто лет. Она тут же потащила меня за собой:
– Время есть? Тогда пойдем на лекцию. У нас здесь, на третьем этаже. По конспирологии. Один жутко ученый чувак читает. Бесплатно.
Лектор был бородатым мужчиной в толстых очках, с детским голосом и с необычной фигурой. Он был необыкновенно широк в талии, словно нетолстому от природы человеку внутрь всунули огромный мяч. Это, впрочем, не мешало ему жить и, судя по уверенной грациозности, с которой он двигался, ничуть не стесняло. Он вытер доску от следов собрания активистов МЛМ и начал рассказ:
– На прошлой лекции я формально описал эгрегоры, создаваемые конусоподобными кластерами и операции с ними, а вы выслушали это все и не уснули. Теперь вы будете вознаграждены за свое терпение, и мы займемся, наконец, конспирологией в живую.
Мы все слышали о заговорах. Мы все знаем, что некий глобальный жидомасонский Заговор управляет в стране всем, что хоть чего-то стоит, а менее существенная мелочевка приходится на сиротские чечено-хохловские и инопланетно-коммуняцкие заговоры. Также вовсю обсуждается некий антисемитский заговор, по названию долженствующий противостоять жидомасонскому, но на практике оказывающийся его частью. Отдельной строкой проходит заговор чекистов под кодовым названием «вертикаль».
Правители страны, а также многочисленные кланы и семьи, приближенные к правителям, а также лоббисты и отраслевые и профессиональные мафии, а также местные «элиты», а также группы неформального регионального влияния (сиречь бандиты) весьма впечатляются успехами жидомасонов в их заговоре и пытаются на свои лады учудить свои заговоры.
Действительно, то там, то сям даже дилетантам удаются сравнительно несложные заговоры. Но если заговор прост, то результат его никто не замечает, да и толку от него мало. Ну, нефтяную компанию оттяпали, ну пристрелили конкурента – разве это дела?
Как видно из такого изложения, заговоры есть ни что иное, как открытые эгрегоры. Действительно, они демонстрируют все признаки открытых эгрегоров: они нестабильны, перенасыщены и неравновесны. Простые эгрегоры, соответствующие несложным заговорам, могут не взаимодействовать друг с другом и реализовываться, ведь именно благодаря своей перенасыщенности энергией они надежно закрыты снизу.
Но мы знаем, что всех интересуют заговоры сложные, а они-то как раз натыкаются на резкое возрастание управленческих издержек и, как следствие, чреваты потерей управляемости.
Помните, на прошлой лекции я рисовал вам кластеры. Так вот, доказано, кажется Бёллем, что если суммарная сложность заговора, то есть всех связей конусообразного кластера равна эль, то сумма энергетических затрат на управление таким кластером равна эль квадрат, деленное на два пи в квадрате. Доказательство достаточно просто, я его опущу.
Как это влияет на эгрегор такого заговора? А вот как – эгрегор всегда открыт, ибо нечем закрыть его расширение книзу, все уходит на поддержание энергетического барьера около его вершины и по бокам.
На практике это можно выглядит следующим образом. .
Сначала все идет как по маслу и заговорщики, уже чувствуя в руках хвост Судьбы, формируют заговоры помасштабнее. Но вдруг они натыкаются на какой-то необъяснимый бардак, на неумолимую энтропию, которая разваливает сложные конструкции, превращая их в позорный или смехотворный маразм.
Неудачливые заговорщики, а также неосведомленная общественность принимаются выдвигать и обсуждать версии о сверхзаговоре, коему провалившийся заговор был как будто бы ширмой и отвлекающим маневром. А дальше происходит эскалация маразма на новый качественней уровень. Участники бездарно развалившегося или не достигшего поставленных целей заговора вынуждены признать или дать понять, что на самом деле все «шло по плану», и что достигнутые ими цели просто не видны постороннему наблюдателю. Даже отрицая это и честно признаваясь в неудаче, они не могут сбросить с себя тень сверхзаговора и только усиливают подозрения.
Вокруг заговоров создается индустрия: комментаторы и политологи изощряются в версиях, журналисты роют компроматы, результаты опросов общественного мнения становятся резиноподобными, мошенники и политтехнологи всех мастей паразитируют на заговорщиках, чиновники осваивают новый эзопов язык и сами с удовольствием к месту и не к месту намекают на нечто запредельное и необъяснимое. Да и народ пристрастился везде искать второе и третье дно, газеты специальные выходят, писатели романы пишут вовсю.
Там, где слишком много людей кормятся, возникает положительная обратная связь: чем больше заговоров, тем больше разговоров о заговорах, тем больше веры в действенность заговоров, тем больше народу стремится что-то в этой обстановке для себя выгадать, тем больше заговоров и т.д. Сама истинная природа происходящего и причинность пропадают в груде версий, комментариев, обсуждений и т.д.
То есть мы видим рождение несомненно нового эгрегора, назовем его конспиративным, с признаками замкнутости снизу, самостабилизацией и отрицательной производной по энергетике. А что все это как не явные признаки закрытого эргегора по Вышеславцеву?
– А по Попперу? – вдруг звонко выкрикнула Наташка.
– Кому по попперу? – не понял лектор.
Сидевший за передней партой экономический обозреватель «Прозрачного бизнеса» обернулся и грозно отчитал нас:
– Девушки, здесь лекция, а не мужской стриптиз. Ведите себя.
– Очевидно, девушки имели в виду Карла Поппера, – нашелся лектор. – да, действительно, в характеристиках конспиративного эгрегора ясно проглядывают ассоциативные связи с понятием нефальсифицируемости по Попперу. Спасибо, это интересное замечание. Но мы сейчас не будем отвлекаться.
Итак, глядите. Я нарисую это для наглядности. Мы имеем… – мел застучал по доске, – вот эгрегоры заговоров, вот их вершинки, вот их открытые донышки… а вот и наш энергетически отрицательно направленный конспирологический эгрегор и его замыкание.
Помните, мы убедились на прошлой лекции, что отрицательный эгрегор всегда остается ненасыщенным. Что произойдет, если в случае скачка нестабильности самого активного эгрегора или среды будет преодолен энергетический барьер на его границе? Это в теории защита эгрегора непоколебима, а на практике всегда происходят всякие случайности – небрежность исполнителей, сбой в оборудовании, хакерские атаки и т.п. Не говоря уже о таких вещах, как преднамеренная утечка или слив информации или провокационные статьи в прессе.
И вот наш несчастный эргегор пробит. Куда из него выходит энергия? Разумеется, в сторону отрицательной активности закрытого эгрегора и чем больше, тем быстрее.
Формула, этого процесса, если кто забыл с прошлого раза, такова. Устремляем время тэ к тэ-один… – Эти множители уничтожаются… И вот вам, результат – все компоненты зет-итые обнуляются.
Это значит, что проходит немного времени и – вуаля – конспиративный эгрегор поглощает все энергетически более насыщенные эгрегоры реальных заговоров, а с ними разговоров о заговорах, мнений об этих разговорах и т.п.. Точно также как черная дыра поглощает вокруг себя все: звезды, газы, космическую пыль и неосторожных космонавтов.
Лектор подчеркнул эффект, стерев все мелкие конусы и оставив один большой.
– А теперь мы оставим ненадолго реальную жизнь и снова погрузимся в формулы, ибо впереди нас ждет самое интересное – операции с закрытыми эгрегорами и выход на общие законы конспирологии. А потом, если останется время, мы немного пофилософствуем. Но все это после небольшого перерыва. Мне надо позвонить маме.
Мы с Наташкой вышли в коридор. Мужики закурили, с ненавистью косясь на нас.
– Ну ты и воткнула этим своим Поппером, – восхищенно прошептала я.