POV Диана
Как я соскучилась по острову, по солоноватому воздуху, который приятно вдыхать. Где всегда тепло и уютно. Помню, как сильный ветер завывал на верхушке острова, дуновением спасая от знойной жары. Яркие цветы, зелень — всё в округе зеленое. Ах, сколько летало бабочек на острове: и белые, и желтые, и черные, и есть опасно красные. Кровавые, если к ним прикоснешься, то ужалят, как медузы.
Бабочки имеют четыре жизненные стадии, похожий процесс становления личности происходил и у Клейменных.
Первой стадией был остров от рождения и до достижения восемнадцати лет.
Моя цель была — дожить до восемнадцати лет, научиться бороться и получить навыки, необходимые для существования в человеческом мире. Это цель, это смысл жизни каждого Клейменного. Жаль, я плохо училась на острове, лениво было, и потому половину информации пропустила. Всего несколько человек помогали жить в то время: Алина…Эля…Артем…и наверное отец, несмотря на то, что он скорее безмолвная статуя, оживающая раз в месяц. Говорил четко по делу, а в остальное время я была сама по себе.
Проживала в одиноком деревянном доме на острове, в темноте или при свете восковых свечей.
Теперь, в мире людей, тетя стала пятым важным человеком.
Второй этап жизненного цикла начался едва нас с девочками выбросило через пространственную дверь в лес рядом с Приамом.
Я была очень наивной впервые, когда попала в человеческий мир: думала обо всех и о людях в том числе, хоть они и являлись врагами. Оборачивалась, искала в каждом прохожем потенциального врага, боялась каждой прожитой минуты — что она станет последней в жизни. Пыталась поступать правильно и это сильно напрягало, выкручивало нервы. Чего-то боялась, хваталась за жизнь и боялась…боялась.
А после отеля наступила третья стадия взросления Клейменного, будто щелчок произошел, сбой в системе организма. Глаза открыла в человеческом мире. Смирение наступило…ну и пусть завтра будет последний день. Я перестала нервничать, оглядываться по сторонам в поисках Карателей.
Я научилась питаться страхом, крала их у встречавшихся прохожих, смахивала будто ладонью плохую эмоцию, и люди сразу начинали улыбаться после моих ненавязчивых манипуляций. И мне в радость.
Я наконец-то получила связь с силой, и была удивлена ее масштабу. Это стихийные силы, одна из четырех: огонь, вода, молния, ветер. Это сила убийц. Ими можно весь мир умертвить, если сильно разозлиться. Я не хочу никого убивать.
После дня Рождения первые дни старательно избегала Артема. Его поведение ввергло в шок. Какое запечатывание? Мне восемнадцать, мы — безработные, можно сказать, без денег, а если забеременею? Дети между братом и сестрой — это … я даже не представляю, не хотелось бы больного ребенка. Нужны в любом случае деньги ухаживать за ребенком еще в утробе, смотреть, чтобы правильно формировался, а не больным. В основном в истории между Клейменным и Клейменным случались выкидыши. А у нас с Артемом ни денег, ни квартиры, Запечатывание — это совсем опрометчиво.
Всё внутри сопротивлялось запечатыванию, а я задавалась вопросом отчего так испуганно реагировала? Должна быть рада, Артем желал связать наши жизни. Я столько тянулась к нему и вдруг получила. И опять щелчок в голове. Получила, а что дальше делать с полученным мужчиной?
Я фригидна…точно… или лесбиянка. Мне не нравились мужчины, поэтому мой первый сексуальный опыт закончился полным провалом.
Университет исправно посещала. Раз надо, то надо. Боялась, что Гектор вновь пристанет со свиданием, но, к моему удивлению, мужчина больше не появлялся. Я с отчаянно бьющимся сердцем проходила фонтан возле университет, а в ответ благодатная тишина. Даже пыталась высмотреть мужчину, там ли он. Там, судя по веселому смеху. Он забыл обо мне?
Примерно через неделю после событий в отеле и моей дикой, необузданной ревности (с позором вспоминаю этот момент) шли мимо фонтана. На газоне обнаружили ораву людей. Нет, там и обычно бывала орава людей, но сейчас толпа стояла плотным кольцом вокруг чего-то. Приблизившись к студентам, через головы разглядела несколько мужчин.
— Эй, ушлепки, скука! — произнес какой-то мужчина из Низов, с ног до головы облаченный в черную одежду.
Четверо мужчин устроились внутри людского кольца, важно скрестив руки под грудью. Дубинка в руках одного покачивалась из стороны в сторону, иногда обводила незамысловатые фигуры в воздухе. Двое мужчин в центре: один лежал, а второй прыгал на нем, именно прыгал двумя ногами с разбегу на лицо.
А Гектор сидел на корточках в одной черной майке, с растрепанными, всклокоченными волосами, цепь то накручивал на кулак, то раскручивал, позволяя той падать на снег, а потом подниматься. Делал вид, что цепь — самое важное занятие на свете.
Наблюдающие люди хлопали, свистели, радуясь очередной бойне, кровавому зрелищу. Кто сильный, тот и прав, правда?
С энтузиазмом подбадривали, особенно человека, который приземлялся кроссовками на лицо лежащего.
А люди…а люди смеялись и посвистывали при виде «красивого» зрелища. Приходя в восторг от кровавого месива, восхищенно улюлюкали. Это обыденное зрелище, когда человека били до крови.
Люди все такие…всегда наблюдали за нашей казнью на главной площади. И сейчас студенты жаждали кровавого пира. Хищники по натуре. А еще нас называли хищниками, да мы — невинные дети по сравнению с ними.
— Трусы! — спокойно прокомментировала очевидное, но не ожидала что это возымеет эффект взорвавшейся бомбы. Толпа медленно поворачивала головы на мое замечание.
— Кто это у нас там? — прозвучал знакомый голос.
Кольцо людей расступилось, дав дорогу для передвижения вперед, приглашая на беседу. Я вошла внутрь, и толпа сразу же сомкнулась, поймав в ловушку.
Одна среди мужчин, стоявших в кругу.
Есть у меня одна хорошая знакомая женщина — совесть или жалость, вот она всю жизнь и мешала жить. В тот день, когда спасла малышку из-под колес машины. В тот день, когда услышала жалобные стоны испуганных девочек, хотела им помочь и ударила Гектора банкой пива. Когда подошла помогать одинокой Люде, и вот сейчас.
Глупая я, жалостливая, как сказала бы тетя. Но я не слушала советы — по крайней мере, потом не стыдно будет умирать.
Мужчины в человеческом мире решали проблемы силой. Кто силен, тот и прав. На все это закрывалось глаза. Полный круг студентов и никто не остановит расшалившуюся молодежь и даже Каратели махнут плечами, пока не дошло до ножевого ранения всё спокойно.
Аж омерзительно.
Карателям некогда заниматься беспорядками, им важнее найти лишнего Клейменного, это же мы виноваты во всех грехах.
— Что ты сказала? — Гектор поднялся с корточек, одетый в черную футболку с изображенными на ней черепами. Перекрещенные палки на черепе — это несущий смерть. Не знаю почему, но мне больше не страшно.
— Я сказала! — вобрала воздух в легкие и, как на духу, высказала. — Что вы — трусы. И особенно — ты! — обратилась к Гектору.
— Ого! — засмеялся, как ни странно, Гектор, небрежным взглядом изучая притихшую толпу, застывшую в ожидании сигнала. — Я польщен! — мужчина по-прежнему не скрывая улыбки, прикусил нижнюю губу. Кроссовками топтал снег. — Ты обратилась ко мне на «ты».
Его взгляд скользко прошелся по мне и отступил.
— Тебе смешно, когда бьют человека? — спросила у него. Гектор не поднимал на меня взгляд, я его мало интересовала, скорее цепь на кулаке и снег под подошвами. — Что они тебе сделали? — кивнула на побитого парня.
— Конкретно тот, — Гектор указал на еще одного побитого мужчину, но уже стоявшего. — Вчера обрызгал меня из лужи, а этот ушлепок, — и показал к себе под ноги и пнул тело кроссовком. — Мне дверью ногу прищемил, и я его спустил с лестницы. Одним словом — было плохое настроение! — пожал равнодушно плечами.
— Шутишь? — я очень высоко подняла голос. — Серьезно? Ты избил человека из-за того, что он прищемил тебе ногу?
Я смотрела на него, не в силах высказать всего что бурлило внутри, всех красок эмоций, кипящих внутри тела.
— Это метод кнута и пряника. Я могу быть очень милым, — и Гектор демонстративно показал искусственную улыбку, но злую. — А могу быть и таким. И не стоит забывать, что могу наказать. Всем ясно?! Свои поганые рты закрываем, когда я прохожу! — развернулся вокруг своей оси и поднял указательный палец вверх, требуя внимания. — Я вам не добрый дяденька, как улыбаюсь, так и челюсть могу вывихнуть. Забыли? Я презираю слухи больше всего! Меня нужно слушать и бояться!
А потом с улыбкой развернулся и встал напротив, руки сложил под грудью, подчеркнув вены и массивность бицепсов. На улице мороз, а он в майке. Не холодно?
Теплое дыхание коснулось моего лица. Гектор смотрел сверху своего роста, с легкой, но явно фальшивой улыбкой. А я не решалась отчего-то ему в глаза посмотреть, максимум на уровень носа или губ.
— Ты ужасен, — с тихим вздохом подвела итог. — Ты настолько омерзителен, что мне противно разговаривать с тобой. Люди для тебя — ничто, — тихонечко говорила его рукам, груди, вздымающейся от напряженного дыхания и голой шеи. — Материал для битья, как можно так легко причинять бо…
Осеклась, когда его пальцы сжали локоть, заставили встать на носочки и подойти поближе к мужчине, и в завершение вынудили поймать раздраженный, полный злобы взгляд. Ненависть четко проявилась на его лице, исчезли былые насмешки.
— Слушай сюда… — едва не шепотом начал Гектор цедить сквозь зубы нервные слова. А люди не спешили покидать круг, тихонечко подслушивая. — Не спящая красавица, твоя правильность мне омерзительна, — повторил начало моего обращения. — Твоя невинность…вся такая белая и пушистая, нимб на голове не жмет? Думаешь, людишки оценят твое заступничество? Думаешь воздастся по заслугам? Обломись — ты никому не нужна и никто свою голову за тебя не положит. Ты кто такая, чтобы меня судить?
Слушала и слушала его тихий злой голос, как загипнотизированная, не в силах заговорить. Стояла, зажатая его пальцами, смотрела, как пар наших дыханий смешивался и клубился между нами. Вырваться все равно бы не дал, поэтому слушала внимательно, почти не моргая. И не понимала, отчего не приятен его злой голос. Он со мной еще не разговаривал в подобном тоне — настолько пренебрежительно.
— Тебе повезло, что не бью женщин, поэтому пока я добрый пошла, — он перестал шептать, сделал глубокий вдох и громко сказал, так что я прикрыла веки от резкого окрика и встрепенулась. — Пошла… НА ХЕР!
В ушах зазвенело от этого посыла, я вздрогнула машинально.
Гектор за локоть пренебрежительно подтолкнул в сторону толпы, не очень сильно, но толчок нарушил равновесие тела и заставил отойти на пару шагов назад.
Ощущение, что с этими словами цепью обхватил грудь: дыхание стало тяжелым и с трудом проходило в легкие.
Гектор не глядя вышел из круга, оставив толпу и меня, униженно слушающую смешки и шепот.
Я обхватила себя за локти, как бы согреваясь от холодных слов.
— Зачем?… Зачем? — услышала обращение Алины. Толпа медленно рассеивалась, а подруги, воспользовавшись возможностью, подошли поближе, став невольными свидетельницами перепалки. И были явно удивлены разговору с Гектором.
— Зачем ты полезла? — тихим, злым шепотом поинтересовалась Алина. Я удивленно рассматривала как прекрасные, голубые глаза подруги гневно сузились. — Зачем оскорбила мужчину? Твой отец за подобный проступок навечно бы запер тебя в подвале!
А теперь показалось, что не только грудную клетку сдавили цепью, но и в живот больно ударили ногой. Я с ужасом сбивчиво воскликнула:
— Алина, ты за него? Ты на его стороне?
— Нет! — встрепенулась подруга, нервно рассматривая то одну точку, то другую будто искала ответ на вопрос или оправдание. Алина неуклюже поправила за ухо прядь волос, выбившуюся из косы, и тихонько добавила:
— Просто ты опять залезла, куда не просят. Зачем влезла в мужские разборки? Это не твое дело, ты… ты…
Алина вновь посмотрела на меня, но теперь более решительно, найдя ответ:
— Ты — выскочка!
С этим обвинением отошла, оставив меня и Элю наедине. Только что…Это была моя подруга, с которой спали в обнимку на острове, потому что по одиночке в целом доме бывало страшно? То я, то она приходили ночевать.
Это подруга, которая успокаивала по поводу Артема, поддерживала в симпатии, хотя знала, что это против правил?
Это подруга, с которой вечно дрались, носились друг за дружкой с палками, визжа во все горло по серпантину острова и отчаянно хохоча? С проклятиями грозились немедленной расправой, но ни разу не ударили друг друга.
— Она не со зла. Перенервничала за тебя! — пояснила Эля или попыталась оправдать подругу.
Я не знала поверить этому или нет.
POV автор
Сто дней до дня Х. Белая красивая бабочка? Или кровавая тварь, жалящая неугодных?
POV Диана
Я не умею ненавидеть или скорее не умела, но почему-то слова Гектора попали в цель…распространились по нервным окончаниям. Даже передвигаться мимо него было неприятно, едва видела мужчину, стоящим в коридоре или курящим, прятала взгляд. Понимала, что его не волновали собственные слова, да и пусть. Главное, что омерзительно было даже видеть его, не говоря о том, чтобы стоять рядом. Гектор был олицетворением всего самого плохого. Змеи — ненавидела змей, вот он гадкая, мерзкая змея. Если раньше Гектор просто не нравился, то сейчас я полностью отравлена этим черным чувством. Даже во сне один раз приснилась его физиономия, я очнулась как от кошмара, встрепенулась, в холодном поту подорвалась на кровати.
Мой глупый поступок стал достоянием гласности, каждый студент в университете знал и шушукался по углам, как меня послали.
По началу боялась, что Розы начнут повторное гнобление, но оказалось все спокойно. Похоже даже красавицы втайне сочувствовали — быть посланной любимцем университета, какая великая честь подарена мне.
А в наших отношениях с Алиной появилась маленькая брешь. Подруга единственный раз обиделась и не разговаривала, когда я сломала голову ее любимой кукле, но сейчас что я сделала? Алина не разговаривала целый день после позора на фонтане.
Но через день начала общаться, и то по причине, что ей надо было с кем-то поделиться прекрасной новостью. Я давно не видела ее такой счастливой: ярко улыбалась, сверкая белыми зубками; обнимала крепко-крепко, как в детстве и что-то рассказывала, тараторя с охами и вздохами.
Я тоже улыбалась, пока не услышала презренное — «Гектор». Подруга пригласила его на свидание. Если бы мужчина попался сейчас на глаза, зубами бы вцепилась ему в глотку и перегрызла. Улыбка пропала с лица, но Алина не видела пока обнимала. А внутри — клянусь ненависть, достигла самой высшей точки. Она черная-черная затмила глаза, комнату передо мной, слилась с темными волосами подруги, по которым ее гладила. Предел терпению.
Гектор — не тот мужчина, которого я бы хотела видеть рядом с подругой, если он ее обидит…а он обидит непременно, потому что по-другому не умел общаться.
Пока Алина воодушевленно рассказывала, я кивала головой и делала восхищенное лицо, планируя как на следующий день вырою могилу для Гектора и поговорю с ним. Пусть меня обижает сколько угодно, я толстокожая, потерплю и посылы, и издевательства, но Алину…
Дождалась пока Алина в первую смену, Эле сказала, что по делам, а сама пошла в мужское крыло. Сверилась с расписанием, узнав в какой аудитории занятия у Гектора.
Как только зашла на правую половину университета, шла и молилась, чтобы остаться в живых. Во-первых, жуткие крики, запах табака на все помещения, парни носились взад и вперед и едва не сшибали, поэтому я к стеночке порой прислонялась спиной, врастала намертво и с отчаянно бьющимся сердцем ожидала, когда пробегут мимо. Бешеные мужчины.
Очищу совесть поговорю с Гектором, хотя было омерзительно даже смотреть на него.
Зашла в необходимую аудиторию, тут же зазвучал гул голосов, словно стадо насекомых противно зажужжало. Скрип двери привлек внимание с верхних рядов, где увидела Гектора, сидящего за партой, а его ноги естественно сверху на поверхности стола.
Вошла в аудиторию, встала ровно и спокойно попросила:
— Гектор, можно поговорить с тобой?
На мое предложение прозвучали явные смешки, сделали наверное вывод, что пришла очередная поклонница признаваться в любви. Гектору кулаком одобрительно ударили по плечу с намеком: «Молодец, чувак! Оседлал кобылицу!»
Гектор не улыбался, обычно смеялся, а сейчас был серьезен, спускаясь вниз и перепрыгивая через ступеньку.
Я подождала его в коридоре и устремила взгляд на плечо мужчины.
— Пошли на помойку, — предложил командир, мало интересуясь согласием.
Шла послушно за его спиной. Так странно себя чувствовала… Мужчина разговаривал со мной, как с каким-то тараканом, пнул и раздавил прилюдно. Не думала, что Гектор так будет разговаривать. Обычно не ругается, наоборот улыбается людям, а почему на меня накричал? Я хуже всех?
На помойке дружно остановились напротив одного из диванов. Раннее там сидели юноша с девушкой, но при виде командира скромно решили подышать свежим воздухом.
Я узнала отчего Помойку назвали Помойкой и это связано опять же с первой Розой.
Влюбленный мужчина, предлагая встречаться, подарил своей любимой прекрасную розовую Розу, но то, что цветок сорван из университетского парка девушка не знала, но это и не столь важно. Главное пара сильно любила друг друга, и долгое время наслаждалась своей любовью. Как-то раз юноша возвращался поздним вечером с занятий мимо Помойки. Народу почти не было в тот поздний час и потому неприличные звуки, возбужденные голоса и звуки поцелуев в темноте помещения напрягли студента. Попытавшись не обращать внимания, поспешил к двери на лестницу. Но в последнюю минуту что-то остановило, показалось тревожным в звуках. Может женский голос? Ее стоны удовольствия? Или шлепки разгоряченных тел друг об друга?
Не узнать стоны любимой было не возможно. Потому и Помойка, что это тайное место встречи по ночам любовников. Потому и Розы — что это девушки, олицетворяющие похоть и власть.
Гектор плюхнулся на белый диван по центру, положил руки на спинку мебели, колени в разные стороны. Развалился так, что если захочу приземлиться, упаду на половину ноги или в объятия. Гектор показал, наконец, улыбку, но на секунду она показалась фальшивее, чем обычно, какая-то кривая. Как будто не мог улыбнуться. Мне тоже не хотелось улыбаться, поэтому не предпринимала попыток изменить лицо от эмоций. Смотрела строго в одну точку. Гектор похлопал по оставшемуся месту на диване ладонью. Я не ответила и просто начала говорить:
— Надеюсь понял, зачем я здесь? — мужчина кивнул на вопрос и улыбку убрал. — Всего один вопрос: тебе правда нравится Алина?
— Как может не нравится чистая четверочка!? — опять его тупая улыбка, у меня скоро аллергия появится на его вымученные эмоции. Зачем улыбался, если не хотелось? — Это у тебе Абрамова надо подумать…
Пренебрежительно повел пальцами в воздухе напротив меня и видимо груди. Я вовсе отвернулась к колонне и смотрела теперь на нее. Она интереснее.
— Двоечка…нет…два с половиной…хотя может и на троечку с минусом потянет, — долго размышлял о моих физических данных, я же смотрела в бок, проклиная себя за то, что хотела с ним поговорить.
Просто резко пошла.
— Эй, Абрамова! — я проигнорировала и едва не бегом по лестнице.
Бесполезно разговаривать. У нас ничего общего, словно из разных миров, не понимаем друг друга. Я не понимаю его слов, а он моих. А может, и не хочет понимать.