POV Диана
Как же жарко и не понимала по какой причине? Тело, как в теплой ловушке под лучами тридцатиградусного солнца, даже спина вспотела. От мерзкого ощущения я открыла припухшие, тяжелые веки. Напротив — пустовавшая с недавних пор кровать Алины.
Я лежала на левом боку, под подушкой сложив ладони лодочкой. И как-то вдруг тяжело показалось грудной клетке, ребрам, дышать полной грудью было затруднительно. А между ног странно жарко, живое тепло.
Я часто сплю голой, но под одеялом обычно, а сейчас без. А между моими скрещенными ногами покоились пальцы, мужские пальцы. Рука Артема была накинута на ребра, от этой тяжести и было трудно дышать, а сзади тело. Мужское тело прикасалось к попе и спине!
Как все моменты предыдущего вечера всплыли в голове, закружились, аж затошнило от круговерти эмоций. А может это с похмелья?
Я аккуратно скинула мужские пальцы за спину, прислушавшись к ровному дыханию позади. Святая земля Клейменных, ну почему ты меня покинула! Мне мало чертового стресса! Бочком я аккуратно сползла на пол, голыми бедрами уселась на холодный пол. Подскочила и бегом в ванную просыпаться и собирать разжиженный мозг в нормальное состояние.
В душ залезть я не решилась, лицо помыла, не глядя в зеркало на саму себя.
— Убейте меня! Убейте! Возьмите пушку и прострелите висок!
По своей комнате шла на носочках, дабы не разбудить Артема, а он повернулся в этот момент на спину, явив самые интимные части тела, еще и колено согнул. «Мол, наслаждайся!» Я ладонью прикрыла глаза и на ощупь отправилась на выход.
Вчера стыд отсутствовал напрочь, а сегодня я была бы не против самоуничтожиться. Согласна и на третью стадию болезни, причем прямо сейчас.
В кухне налила кофе, ходила, как трусливый зверек, чтобы не разбудить Артема, вообще не представляла, что ему сказать.
Время было семь часов утра. Включила маленький телевизор на кухонной поверхности стола и прожигала его пристальным вниманием. Наверное, моим взглядом можно сжечь, как не воспламенился экран, я не поняла. Кружка с кофе тоже огненная и лицо горело. Я дико начинаю ненавидеть огонь!
Минут через десять моего пристального изучения двух точек в телевизоре, дверь на кухню открылась, предоставляя Артема босого в одних трусах.
— Приветик! Ты уже проснулась? — заметив меня, Артем улыбнулся опять своей улыбкой, призванной покорить всех дам. В ту, в которую я влюбилась на острове. А сегодня хотелось позорно сползти под стол и сверху накрыться скатертью.
Кивнула согласием на вопрос, а Артем вальяжной походкой подошел сбоку и поцеловал в щеку. А я как вцепилась пальцами в чашку, так и застыла, как бы не хрустнули кости от усердия. А потом одеревенело привстала с места, ножки стула противно заскрипели, нарушая идеальную, мертвую тишину. И пока я разворачивалась меня мягко взяли за затылок и потянули на себя. Я смотрела и хлопала ресницами, пока посторонний язык в моем рту командовал и выдавал зигзаги внутри.
Это что это?! Что это!?
Смотрела в полуприкрытые глаза Артема и задавала молчаливо вопросы.
Это мы типа образовали «парочку!?
Я отскочила назад, бедром врезалась в стул, за спинку схватилась, чтобы тот не упал на пол. Артем удивленно смотрел.
— Я это…это, — долго не могла найти ответа, потом показала на дверь пальцами. — Срочно надо! Туда! — указала на выход еще раз. — В университет!
Я позорно похлопала Артема по плечу, дружески, с намеком: “успокойся, друг, все нормально.»
— Так время раннее? — спросил Артем.
— Сегодня тест, а лекций у меня, как обычно нет, надо у кого-нибудь взять и хотя бы прочесть! — я готова была себе аплодировать. Я сказала четко, даже не заикнулась и удалось впервые за утро улыбнуться. Правда, это с трудом напоминало улыбку, скорее кривая ухмылка.
Артем может что-то странное и чувствовал, но помалкивал, пока я ускоренно одевалась и выбегала на лестничную площадку.
Я с облегчением встала возле лифта, оценила кучу людей, спешащих вероятно на работу, и решила пробежаться, разгрузить мозг, проветрить щеки.
Начала спускаться по лестницы и в пролете — возле подоконника и нескольких горшков с цветами обнаружила мужчину в позе — со скрещенными ногами, и в черной одежде с капюшоном на голове. Я прибавила шагу, чтобы побыстрее исчезнуть и не видеть черное, страшное пятно.
Пробежала пролет, держась за перила, и рванула дальше.
А вслед … вслед раздался стук подошвы о бетонные ступеньки. Завернув за очередной пролет, стрельнула взглядом наверх. Так и было — на расстоянии двух или трех метров следом шел Каратель.
Всю дорогу до университета темная фигура следовала по пятам, шурша обувью по мягкому насту снега. И этот звук очень сильно отдавался в голове. Однажды была схожая ситуация, припомнился момент, когда направлялась на День Рождения Артема, а меня преследовали неизвестные личности. А возможно, и тогда были Каратели?
Гектор? Почему неизвестный Каратель преследовал меня? Черный капюшон проводил до университета, остановился возле лестницы, в здание не вошел. Как охотник с собакой на цепи.
Эля с Алиной при выходе за ворота университета молча переглянулись, не решаясь спросить в чем дело, а Каратель на расстоянии метра и в любом случае услышал бы разговор.
Я не успела рассказать о последних новостях и в особенности о Гекторе. Так странно, раньше девочки были первые, кому рассказывала мысли. А в людском мире уже давно не доверяла тайны. Как будто связующую ниточку отрубили между нами, мы больше не связаны.
По внимательным глазам подруг поняла — меня ждет допрос с пристрастием, с кровавой пыткой. Пока возвращалась домой, опять испытывала мощное давление от Карателя. Не выдержала и сорвалась, резко остановилась в пустом переулке. Слева забор, а справа ряд кирпичных домов и мы вдвоем.
Развернулась. Каратель остановился, капюшон чуть наклонен, скрывая половину лица, поэтому виднелся один его подбородок и нос.
— Почему вы за мной ходите? — спросила строго.
— Мне не разрешено с тобой разговаривать… — получила ответ от мужчины.
— Вы уже заговорили, — с ехидцей заметила.
А мужчина подобрался, выпрямил спину, как будто стал выше от этого жеста. Теперь объясняться точно не станет.
Каратель проводил до квартиры и остановился на лестницы возле окна, там же, где увидела его с утра.
Как только забежала домой, нервно, но очень тихонечко начала кричать на весь дом:
— Катя! Артем! Спец собрание!
Мой возглас, конечно, вызвал легкую суматоху в квартире, Катя выбежала из кухни в фартуке (готовила ужин), Артем из комнаты выбежал, руки в карманах шорт, грудь голая. Вел себя расслабленно, не понимающе ожидал продолжения.
— У нас на хвосте Каратель! — объявила я.
Тетя равнодушно подняла грязные руки к лицу, затем протерла их полотенцем, смахивая грязь. Сразу понятно не поверила мне. Артем тоже не реагировал, тактично помалкивал.
— Я серьезно! — шепотом сказала и показала на дверь. — За мной хвост в виде Карателя! В глазок посмотрите!
Тетя вздохнула обреченно будто имела дело с неадекватной особой, но послушно пошаркала к двери. Сколько мы не пытались не смогли рассмотреть в глазок. Оттуда открывался вид на лифт и начало лестницы, а Каратель находился слева.
— Я серьезно! — шепотом еще отчетливее проговорила. — Артем не смей выходить на улицу!
— А почему тебя преследует Каратель? — совершенно верно спросил Артем. Это единственный вопрос, на который не было ответа. Я смотрела и смотрела беспрерывно то на тетю, то на Артема.
— Не знаю… — выдавила неуверенный ответ. И всем понятно, что соврала, в очередной раз запутавшись во лжи. Сначала Алине врала про Гектора и в результате к чему привело? Мы больше не сможем быть подругами.
Гектору врала и вру (об Артеме не рассказывала). Может если бы он знал, что мне нравится другой, отступил бы? Все-таки мужская солидарность должна быть, я чья-то, не его. Запретная территорию. Может надо было в свое время сказать и было бы проще?
И сейчас опять врала, глупо, неоправданно соврала тете и Артему.
***
В напряженном состоянии провела две недели. Гектор исчез из жизни, но оставил на память странного Карателя. Зачем установил слежку, я думала мы решили вопросы для себя? Влечение к Артему, благодаря постоянному контролю со стороны Карателя, вновь испарились. У нас не было времени думать о любви, пока за стеной находился наш личный палач. Особенно нервозность сказывалась на Артеме. Иной раз казалось, он удовлетворенно вздыхал, когда я направлялась в университет или на работу.
Алине я, наконец, рассказала про принадлежность Гектора к Карателям, она лишь переспросила:
— Ты уверена, что он Каратель?
— Глазенками своими видела, — пальцами указала сначала себе на глаза, потом на Алину.
Больше вопросов у подруги не было, поэтому надолго отстала с расспросами.
Я не думала о Гекторе. Почти. Пыталась этого не делать. Может по ночам, оставаясь в темной комнате, сама с собой и темнотой, и ворочаясь с боку на бок, не находя себе места, чуть-чуть думала и задавалась вопросом, куда пропал. В университете тоже не видела — занят может? В связи с терактом, вероятно, много проблем. Или не хотел меня видеть, но это правильно. Я тоже не хотела его видеть!
Только после этой фразы я сильно сжимала веки, чтобы не видеть ничего, особенно его лица, а иногда и подушкой накрывалась, чтобы не слышать постороннего голоса в голове, его веселого, задорного смеха, который сильно раздражал.
В начале ноября Гектор объявился при выходе из университета, когда мы с девочками прощались на парковке после занятий.
Этот голос не исчезал из головы:
— Абрамова! — увидела его возле черной машины с открытой дверцей, локтями облокачивался как раз на дверь, подбородок положил сверху. — Садись, подвезу! — кивнул на машину. Поняв, что не реагирую, повторил. — Живее!
Сам уселся на водительское сидение. Я поймала взгляд Алины, надеясь прочесть ее эмоции, но сложно прочесть или она тщательно скрывала?
Потом обреченно побрела по очищенному от снега асфальту, опустив нос вниз, боясь подскользнуться. И как смотреть на Гектора?
Про машину ничего толкового не могла сказать, только то, что это черная, сравнительно большая машина, кажется подобные называли «джип». Колеса высокие и зверь какой-то нарисован на значке автомобиля, остальное не известно.
Как истинный НЕ джентльмен Гектор сидел в автомобиле и ждал, когда сама открою дверцу и сама залезу в чужой автомобиль. Аккуратно уселась на черную кожу сидения, скромно прикрыла дверь, на соседа стараясь не смотреть, а руки не знала, где спрятать.
Такая куча мала в голове.
Я его две недели не видела и его запах перестал сильно тревожить, а сейчас опять весь автомобиль провонял им.
— Привет! Ты знала, что в обществе положено здороваться при встрече? А? Правильная девочка? — услышала вопрос на ухо. Машина тихонечко заурчала и покатила в неизвестном направлении. Надеюсь в направлении дома.
Я локоть поставила на дверцу автомобиля, изучая людей и машины за окном, а не раздражающего водителя.
— Привет, — все же выдала на последнее замечание, игнорируя мужской облик. До дома ехать не более пяти минут и то по причине плотности автомобильного потока в середине дня.
А тишину между нами можно было пощупать, та сильно давила. А Гектор молчал… где бы записать?
Дорога показалась очень долгой: попадали под каждый светофор и стояли в идеальной тишине, музыка отсутствовала в салоне. Хоть бы радио включил, чтобы не чувствовалось это напряжение, а Гектор будто прислушивался к нашему неловкому дыханию. Интересно он когда-нибудь нервничает, его что-нибудь мучает? Скала и та эмоциональнее.
Как дурак смеется, а по сути не понятно, что скрывал за улыбкой.
Припарковались возле дома, тогда же я поблагодарила и попыталась самоустраниться, просочиться сквозь дверь. Дергала и дергала нервно за ручку, а та не открывалась.
— Там кнопка сверху. На себя потяни. — донесся спокойный голос водителя.
Я осмотрела дверь на предмет волшебной кнопки и с радостью обнаружила.
Откуда мне было знать, как открывались двери в машине? Я редко передвигалась в маршрутках и всего несколько раз в такси, а там двери были всегда открыты.
С радостью и приближающимся чувством свободы потянула кнопку на себя, хотела и дверь открыть, на ходу благодарила за поездку:
— Спаси…
Перестала благодарить, когда раздался щелчок на двери. Обернулась назад, слушая водителя:
— Я разве разрешал тебе покинуть автомобиль? — Гектор отстегнулся, пока я сражалась с дверью, развернулся полу боком, спиной опирался на свою дверь. В спортивных теплых штанах и куртке, даже шапку не удосужился снять.
— А разве я должна спрашивать разрешение? — задала вполне логичный вопрос.
Он мне как бы не друг, не сват, не Единственный.
Его прежние улыбки пропали, теперь при общении он был невероятно серьезный. Не представляла, как себя с ним вести, а эти черные, злые точки вместо глаз и вовсе заставляли чувствовать себя, как под прямым обстрелом из снарядов.
— Ты ненормальная девушка! — от его фразы я покрылась холодным потом, по спине и шее прошла волна дрожи. Эта фраза из уст Карателя звучала крайне страшно, а если он что-то заподозрил?
Но Гектор после некоторого молчания пояснил свою речь и волна дрожи покорно спала. Я успокоилась чуть-чуть:
— Ты сидишь в тачке за восемь лямов и еще мне не отсосала!
От его хамских словечек, как обычно, возникло желание отгородиться, и я вновь устремила взгляд на лобовое стекло, где на тротуаре работали дворники и чистили снег.
И зачем Гектор молчаливо пялился, чувствовала его внимание на глазу, щеке и шее. Ногой нервно постукивала по коврику кроссовком.
Что ему от меня надо? Мы разве не всё выяснили?
Это молчание жутко тяготило, вибрировало в каждой точке тела, я не знала куда спрятать руки, куда пальцы, куда смотреть и вообще, что делать. Чтобы как-то прийти в себя и отвлечься от изучающего, я бы сказала «кушающего» взгляда повернулась к Гектору и надменно спросила:
— Зачем подослал Карателя?
— Он докладывает мне о твоем поведении.
— Поведении? — вырвался вопрос, а левая бровь поднялась на лоб. Отдельно только левую бровь могла приподнимать, правую не удавалось.
— Совершенно верно, — кивнула непробиваемая морда и начала очерчивать пальцем невидимый круг в воздухе. — Понимаешь, если вдруг… около тебя… в пределах трех метров окажется существо мужского пола, я этого принца на белом коне немедля устраню!
Вроде Гектор говорил в шутку, но не улыбался, отчего угрозы звучали страшнее, и даже перебивать не хотелось, хотелось открыть дверь и выбежать отсюда, скрыться от преследовавших глаз.
Мужчина поменял положение тела: локти поставил на высокую панель между нашими креслами, приблизившись к моему уху, поймал мой взгляд и, строго глядя, начал выдавать по очереди резкие фразы, как предупреждения:
— Я возьму секатор, представляешь садовый секатор, его используют чтобы перерезать твердые ветки? — при этом Гектор отсоединил указательный и средний палец и свел их, потом развел в разные стороны, изображая ножницы.
— Так вот… этим секатором я ему отрежу сначала член! — Гектор свел пальцы, намекая что отрезал. Челюсть у него при этом твердо сжалась. И с каждым его движением-отрезанием пальцами в воздухе понимала, что Гектор не шутил…
— Потом отрежу ему яйца! — произнес собеседник, вновь резко свел пальцы, а его голос становился чуть увереннее и злее.
— Потом перейду к пальцам! Затем к кистям! Потом по локти отрежу! Ворам раньше руки отрубали, он и будет потенциальным вором, который позарился на моё.
Я отвернула лицо, чувствуя, как эти фразы звучали мне в щеку, дыханием сбивая пряди волос. Мужчина горячо шептал с огромным вдохновением:
— А затем отрежу ему язык, нос и напоследок выколю глаза, которыми он успел увидеть тебя. Ты — либо моя! Либо ничья! Поскольку от первого отказалась…второе тебе обеспечу. Ты у меня сдохнешь старой девой! — жестко прошипел-прорычал на ухо. — Ясно!? — а это уже почти выкрикнул на ухо.
Последняя капля терпения вытекла из организма вместо с моей фразой, сказанной в запале. Развернулась, глядя с презрением:
— Я, видно, пропустила момент, когда ты стал для меня кем-то важным, имеющим право приказывать? — подчеркнула этот момент и улыбнулась. Правда улыбка полна яда и снисходительности. Раз уж он теперь серьезный, то я буду шутить.
Я отчаянно задергала ручку на двери, рычажок попыталась подцепить, но как назло не получалось. А Гектор не реагировал, пока раздавался раздражавший, клацающий звук, а потом щелкнул по панели рядом со своей дверью.
— Свободна! — приказал, тогда же двери разблокировались.
— И не ори на меня! — с облегчением вырвалась в белую сказку, где было хоть и холодно, и мокро, но лучше среди холода, чем в огне глаз. Они меня ненавидели, сжигали в салоне автомобиля, едва не до шрамов. Правильно, и я их ненавидела.