- Я согласен, - сказал я.
- Тогда давай обменяемся ранцами.
- Но у тебя же нет ранца, - сказал я, - у тебя сумка, а у меня ранец из тюленьей кожи.
- Поэтому он мне и нравится, - сказал Леня.
- А что я скажу дома?
- Скажешь, что обменялся со своим другом.
- Мне не жалко, - сказал я, - но я боюсь папы. Он может не понять.
- Твой папа интеллигентный человек, он не может не знать, что такое дружба.
- Но он может не знать правил обмена.
- Ну, как хочешь. Только неужели тебе не стыдно, что ты носишь такой шикарный ранец, а твой друг ходит с такой задрипанной сумкой?
- Если у меня будут когда-нибудь деньги, я куплю тебе такой ранец.
- Пока ты накопишь деньги, мне отец купит.
- Вот и хорошо! - сказал я.
- Знаешь, кто мой отец? Он парикмахер. Это, конечно, хуже, чем врач или рабочий, но тоже не плохо.
У него знаешь кто стрижется и бреется? Народный артист Юрьев и писатель Шишков. Они к кому-нибудь не пойдут. Мой отец, может быть, даже лучший парикмахер на Петроградской стороне. А ты со мной не хочешь дружить.
- Я очень хочу, - оказал я. - Между прочим, мой отец лечит зубы артисту Самойлову и еще одной балерине...
- Ладно, - сказал Леня, - тогда давай поймаем по мухе и съедим их, чтобы закрепить нашу дружбу.
- Я не могу есть мух, - сказал я, - и люди не едят мух.
- Люди всё едят. Просто ты не умеешь дружить.
Важно только проглотить муху, а потом уже легко.
- Я не буду ее глотать.
- Всё! - сказал Леня. - Я с тобой больше не вожусь.
И он перебежал на другую сторону улицы.
Я был очень расстроен. Но я не мог отдать ему ранец, и я никак не мог съесть муху.
Впрочем, это не помешало нам вскоре стать большими друзьями.
ЗООЛОГИЧЕСКИЙ САД
Учительница Любовь Аркадьевна Раевская повела нас в Зоологический сад. Я уже был в нем десять раз с папой и с мамой, но я мог ходить в него сто раз и еще столько же.
Осмотр сада мы начали с верблюдов. Их было два.
Один одногорбый и один двугорбый. Оба они важно ходили по вольеру, хвастая своими горбами, нахально задирая головы и степенно переставляя ноги.
Бобка Рабинович подошел вплотную к сетке вольера и показал верблюду язык. Верблюду это, конечно, не понравилось, и он плюнул в Бобку.
- Точь-в-точь дворник нашего дома, - сказал Бобка. - Он также плюется.
Рядом были размещены яки. Огромные, неуклюжие, волосатые, с большими головами и толстыми рогами. Они стояли в своих вольерах и сонными глазами смотрели на нас, не проявляя к нам никакого интереса.
А рядом бегала маленькая, худенькая антилопа.
Пробежав несколько кругов по вольеру, она останавливалась, потом, изящно изогнувшись, делала прыжок и убегала в открытую дверь своего помещения.
- Совсем как Танька Чиркина, - сказал Селиванов. - Так же скачет без толку.
Таня Чиркина немедленно обиделась.
- Любовь Аркадьевна! Селиванов обозвал меня антилопой.
- Я ее не обзывал, а только сказал, что она похожа на антилопу.
- Это не обидно, - сказала Любовь Аркадьевна, - антилопа - красивое, грациозное животное.
- А он сказал, что я так же скачу без толку...
- А ты не скачи без толку, - сказала Любовь Аркадьевна.
Мы перешли к обезьяньим клеткам.
Здесь было много народу, и все смеялись, глядя, как обезьяны кривляются, чешут головы и играют своими хвостами.
- Вот эта желто-зеленая очень похожа на мою двоюродную тетю, - сказал Боря Смирнов.
- Как тебе не стыдно сравнивать обезьяну со своей тетей! - сказала Любовь Аркадьевна.
- А чем я виноват, если она так же крутится перед зеркалом и строит рожи?
- Все равно нельзя.
Мы не поняли, почему нельзя, и пошли дальше.
Миновав клетку с птицами, в которой стоял на одной ноге марабу, безумно похожий на нашего преподавателя географии, мы подошли к огражденному барьером вольеру, в котором возились медведи. Павлуша Старицкий, чтобы лучше было видно, залез на барьер, но засмотрелся, потерял равновесие и упал в вольер.