— Ведь это вы, сэр, написали ту прекрасную маленькую книжку, которая учит, как быть разумным, богатым и счастливым?
Я подтвердил этот факт.
— Ах, какая это прекрасная книга, сэр! — с искренним восторгом вскричал он. — Я не из тех, у которых много собственного ума, — продолжал он, — зато умею отличать тех, у которых он есть, и когда я прочел вашу книжку, то сказал себе: «Вот что, Джо Хеккет — это мое имя, сэр, — оставь ты в покое свою собственную башку, — она ничему хорошему тебя не научит, — и ступай-ка лучше к тому джентльмену, который написал эту умную книгу, и попроси у него совета. Ведь он лучше других знает, как кому поступать, поэтому и тебе посоветует именно то, что будет для тебя полезно». Вот что я сказал себе сэр, и вот почему явился к вам. Помогите мне, ради бога, добрым советом.
Проговорив эту, очевидно, очень длинную для него речь, он замолчал и тяжело отдуваясь, принялся вытирать вспотевшее от натуги лицо пестрым бумажным платком. Дав ему отдохнуть, я попросил его объяснить, в чем дело. Оказалось, что он намеревался обзавестись женой, но не может решить вопроса, на ком именно ему следует жениться. Он имел в виду двух девушек, которые обе, как он имел случай убедиться, относились к нему довольно благосклонно. Вот он и затруднялся в выборе между этими двумя девицами. Они обе нравились ему, но он никак не мог определить, которая из них была бы более подходящей для него женой. Одну из невест, Джульену, единственную дочь морского капитана в отставке, он описывал веселой и разбитной девушкой, а другую, Хенну, которая была немного постарше, более степенной и серьезной, она была старшей дочерью в многочисленном семействе. Отец ее был человек богобоязненный и вел довольно прибыльную торговлю лесом.
— Вот я и решился обратиться к вам, сэр, за советом, на которой из них мне следует жениться, — заключил мой посетитель.
Я был очень польщен таким доверием. Да и кто другой на моем месте не был бы польщен этим? Молодой, доверчивый человек явился за двести миль, чтобы просить моего совета, и был готов устроить свою жизнь по моему указанию. Значит, он вполне полагался на мою житейскую опытность. С моей точки зрения, я поступил бы слишком жестоко, если бы отказал ему в совете. И я решил дать ему самый добросовестный совет.
Джо Хеккет вручил мне фотографические карточки обеих невест, чтобы я мог судить о них по их наружности. Я записал на оборотной стороне каждой карточки те сведения о той и другой невесте, которые могли помочь мне разобраться в большей пригодности одной из них занять положение жены, хозяйки и матери в доме обстоятельного человека, каким мне казался Джо Хеккет. Потом дал ему обещание тщательно обдумать это дело и через несколько дней прислать письменный ответ.
Признательность этого доброго малого была очень трогательна.
— Не беспокойтесь писать мне большое письмо, — между прочим, сказал он: — Напишите на клочке бумажки только, одно словечко: «Джульена» или «Хенна» и суньте в конверт. Я уж пойму, что это будет означать, и женюсь на той, чье имя вы напишите.
При прощанье он крепко, до боли, пожал мне руку и, полный надежды на меня, сердечно расстался со мною.
Выбор жены этому хорошему малому доставил мне порядочную головоломку, потому что я от всей души желал сделать его счастливым.
Джульена, бесспорно, была очень недурна собой. В уголках ее красивого ротика замечалась веселость, вот-вот готовая разразиться звонким смехом. Если бы я действовал наобум, то непременно женил бы своего нового знакомого именно на ней.
Но я рассудил, что от жены требуется кое-что другое, более существенное, нежели миловидность и веселость. Хенна была хотя и не такая красивая, зато, видимо, обладала и умом и твердым характером, то есть именно такими качествами, которые прежде всего необходимы для жены небогатого человека. По словам жениха, отец Хенны был человек дельный, положительный и, наверное, не без средств, раз он «очень прибыльно» торгует лесом. Глядя на отца, и дети должны были научиться вести деловую жизнь.
Что же касается Джульены, то ее отец был отставной морской капитан, а моряки, как известно, народ довольно распущенный. По всей вероятности, этот бывший морской волк только и делает, что по целым дням расхаживает по дому и разражается такими «морскими» выражениями и рассуждениями, которые не могут оказать благотворного влияния на ум молодой девушки. Кроме того, Джульена была его единственной дочерью, а обыкновенно почти все единственные сыновья и дочери редко выходят порядочными людьми. Они всегда сильно набалованы и привыкли своевольничать. Поэтому можно смело сказать, что Джульена должна быть уже испорчена до мозга костей.
В конце второго дня я решил свою задачу. Написав на клочке бумаги слово «Хенна», я отправил это слово по оставленному мне женихом адресу.
Недели через две я получил от жениха письмо. Он благодарил меня за совет, но намекнул, что ему было бы приятнее, если бы я написал «Джульена», а не «Хенна». Тем не менее он выражал уверенность в том, что я лучше должен знать, кто ему больше подходит, и что, когда я получу его письмо, он уже будет мужем Хенны.
Это письмо сильно обеспокоило меня. Я стал сомневаться, верен ли мой выбор жены для доверившегося мне человека. Вдруг окажется, что Хенна вовсе не такая, какой она должна бы быть по моим логическим соображениям. Ведь это будет непоправимым несчастьем для бедного малого, если мои соображения не оправдаются! В самом деле, какое было у меня твердое основание для безошибочного суждения о характере Хенны? Почему я знаю, не представляет ли она собой самую обыкновенную, сварливую, злую и, как при этом водится, глупую женщину? Разве не может быть, что она являлась сущим наказанием для своей бедной, обремененной заботами и трудами матери и палачом для своих меньших сестер и братьев? И откуда у меня явилась уверенность, что она хорошо воспитана? Быть может, ее отец — самый обыденный плут, какими в большинстве бывают так называемые «хорошие» люди. Чему могла научиться дочь от такого отца?
Потом, как я могу знать, не превратится ли с годами ребяческая шаловливость Джульены в ясную, спокойную, приветливую женственность? Отец же ее, наперекор всем моим предвзятым мнениям о моряках, быть может, самый образцовый человек в мире. Да и у него, наверное, найдется кругленькое сбереженьице, какое нередко бывает у отставных моряков, в особенности, когда они не многосемейные. А дочь — его единственная наследница. Прав ли я был, не посоветовав Джо Хеккету выбрать в жены именно ее?
Я вынул из ящика письменного стола ее фотографическую карточку и принялся снова рассматривать ее. Мне показалось, что в больших глазах этого немого снимка выражается тихий упрек по моему адресу. Я умственно видел перед собою сцену в маленьком домике капитана, когда туда Дошла весть о женитьбе Джо Хеккета на Хенне. Это было нечто вроде камня, брошенного в спокойный до того времени поток жизни молодой Девушки. Раскаяние грызло меня как лютый зверь.
Я убрал карточку Джульены и взял изображение Хенны. Это изображение словно смотрело на меня с выражением насмешливого торжества, так что мною невольно овладело глубокое отвращение к этой особе.
Несколько недель подряд я не знал покоя. Получаемые мною письма я долго не решался вскрывать, опасаясь, что каждое из них может оказаться от несчастного, погубленного мною человека. При каждом стуке в дверь я с трепетом вскакивал с места, ожидая появления Джо Хеккета со справедливыми упреками и жалобами. Каждый раз, когда мне попадалась в газетах рубрика под заголовком «Домашние драмы», я весь покрывался холодным потом: мне казалось, что вот-вот прочту известие о том, что Джо и Хенна зарезали друг друга и умерли, проклиная меня как виновника своего несчастья.
Однако с течением времени, когда ничего такого не случилось, я понемногу стал успокаиваться и ко мне снова вернулась моя уверенность в верности моих суждений. Значит, мой выбор был верен: Джо и Хенна живут вполне счастливо и благословляют вместе с судьбой и меня.
Так прошло три года, и я совсем уж стал забывать об этой чете. Но вдруг Джо Хеккет снова появился передо мною. Вернувшись однажды вечером домой, я застал его у себя в приемной. При первом же взгляде на него я понял, что все мои дурные опасения на его счет сбылись.
Я поздоровался с ним и попросил его в свой кабинет. Он уселся в то же самое кресло, в котором сидел три года тому назад. Он сильно постарел и заметно опустился. Весь его вид выражал полную и покорную безнадежность.
Несколько времени мы просидели молча. Он, как и в первый раз, беспокойно вертел в руках шляпу. Я делал вид, что привожу в порядок бумаги на письменном столе. Наконец, чтобы прервать это тягостное молчание, я начал:
— Ну, как вы поживаете, Джо? Должно быть, вам не совсем повезло в вашей семейной жизни?
— Да, сэр, вы угадали, совсем не повезло, — тихо ответил он. — Хенна оказалась настоящим жалом в моем боку.
В его голосе не было и тени упрека. Он просто, как говорится, констатировал предо мною грустный факт.
— Но, быть может, она, если не по характеру, то по своей деятельности хорошая жена и хозяйка? — заметил я. — У нее, вероятно, довольно сильный характер.
Я всячески старался найти хоть что-нибудь хорошее в навязанной ему мною жене, но, кроме «сильного характера», ничего не мог придумать.
— О, да, сэр, в этом отношении вы тоже совершенно правы, — подтвердил Джо Хеккет — По-моему, у нее при нашем скромном положении уж чересчур сильный характер… Видите ли, сэр, — продолжал он, вертя в руках свою шляпу, — Хенна довольно резка, а ее мать и совсем тяжела…
— Что же вам за дело до ее матери? — возразил я. — Ведь она не живет с вами…
— В том-то и штука, что живет с тех пор, как старик ушел…
— На тот свет? — подхватил я. — Значит, ваш тесть умер?
— Не совсем, сэр, а вроде этого. Он с год тому назад сбежал.
— А что же сталось с его делом? Я говорю о торговле лесом.
— Эта торговля была продана для покрытия оставленных им долгов. Он везде набрал денег на свою поездку к мормонам. Там ведь не любят людей без средств.
Я выразил свое полное сочувствие горю, постигшему его дом, и высказал предположение, что сестры и братья его жены, наверное, тоже вслед за отцом покинули дом.
— Нет, сэр, они все живут у нас, — с прежним спокойствием ответил посетитель.
Это еще больше поразило меня. Значит, я, кроме неподходящей жены, навязал ему еще целую ораву ее сродников!
— Да вы не тревожьтесь, сэр, — продолжал он, заметив мое смущение, — ведь все это вас нисколько не касается. У вас, наверное, довольно и своих забот. Я вторично явился к вам вовсе не с тем, чтобы навязываться еще и с моими. Этим я плохо отплатил бы вам за вашу доброту ко мне.
Но, очевидно, все это сильно тяготило его. Он замолчал и поник головой. Чтобы переменить тему разговора, я спросил его:
— А скажите, что сталось с вашей второй невестой, Джульеной?
По грустному лицу моего посетителя пробежал светлый луч, и молодой человек заговорил более оживленным тоном:
— О сэр, одна мысль об этой славной женщине доставляет мне большое утешение! — воскликнул он. — Она вышла замуж за одного из моих приятелей, Сама Джессона… Я иногда хожу к ним… потихоньку от жены. И как только вхожу в их маленький домик, мне кажется, что я попадаю прямо в рай… Сам уж не раз стыдил меня за то, что я отказался от Джульены. Называет меня безмозглым бараном, ослом и еще хуже… Но я на него не обижаюсь, сэр, потому что мы с ним близкие друзья с самого детства, да притом я хорошо сознаю, что он вполне прав.
Лицо этого несчастного по моей милости человека снова омрачилось и он со вздохом прибавил:
— Эх, сэр, если бы вы только знали, как я часто горюю о том, что вам нельзя было выбрать мне в жены Джульену!.. Нет, нет, сэр, не беспокойтесь, я не жалуюсь, но…
Он опять умолк и еще ниже склонил голову. Я понял, что лучше уж говорить о Хенне, чем о Джульене, поэтому поспешил спросить:
— Вы со своей семьей живете все на старом месте или куда-нибудь переселились?