— Это он меня, — успокоил я ее. — Ей Богу, он болен.
— А вот тут у вас сказано «красный письменный стол поставлю комнату». Это, может, о революции тут.
— Позвольте, кто же революцию ставит в комнату? Я прочел в глазах барышни сомнение.
— А вдруг… комната… иносказательно.
— Носильщики! Давайте стол! Вот, позвольте вам представить: стол. О нем и говорится. Видите — красный.
— Так, так. А, может быть, вы согласитесь вычеркнуть «гардины моль съела».
— Почему?
— Я думаю, что истинный смысл этого такой: «полиция арестовала тайную типографию».
— Да вот же я и гардины захватил. Видите, моль съела.
— А, может, вы для отвода глаз устроили… что моль съела…
— Да что ж я, каждую моль ловил да научал «съешь, моль, эту гардину!» Что вы, барышня… Зачем мне вас обманывать.
— Да… «Зачем, зачем»… Это еще какие такие бабушка, тетя?
— Вот эти. У них все в порядке. Это вот Мишина мама.
— Мама? Вы говорите — мама? А почему она на него не похожа?
— Помилуйте — как же можно. Человек впал в тихий идиотизм — какое же может быть сходство?
— Чрез-вы-чай-но подозрительно, — раздумчиво повторила барышня. — Послушайте! Непонятных слов нельзя писать.
— А где они?
— А вот. Слово: «пиши».
— Не пиши, а пиши. Ударение на последнем слоге.
— Вы что-то путаете. Почему же вы писали «пиши целую пудик». Это безграмотно. Надо сказать: «пиши целый пудик».
— Что же это за смысл будет?
— Ну… смысл тот, чтобы она вам побольше писала. Целый пудик. А не целую.
— Да у меня — не целую, а целую. Понимаете: от слова поцелуй. Ударение на предпоследнем слоге.
— Все это чрез-вы-чай-но подозрительно. То там у вас ударение, то тут. Потом, почему у вас телеграмма без подписи?
— Как без подписи? «Пудик». Это жена меня так зовет. Мое имя Пуд.
— Повернитесь, — сказала барышня. Я повернулся.
— Это не вы!
— Почему?..
— В вас больше.
— Ну, так что же!
— Вы не то лицо, за которое вы себя выдаете… Телеграмма не может быть принята. Ха-ха… Хороший пуд!
Я побледнел: столько хлопот, столько расходов — и все это рушится из-за пустяка…
Но тут меня озарила мысль:
— Сударыня! — сказал я. — Честное слово, я то лицо, за которое себя выдаю. Но дело, видите-ли в том, что, как известно, имена даются в раннем детстве. И вот, клянусь сам, когда меня так назвали — во мне был ровно пуд. Я и сохранил без изменения это имя, памятуя, что по основным законам Российской Империи, внешние изменения в физическом организме индивидуума не могут отражаться на таком постоянном институте, как принадлежащее человеку имя.
— Например, Пипин Короткий, — подсказал Котя.
— Ну, ладно, — с сомнением сказала барышня, кивая головой. — Телеграмму я приму. Но, все-таки, все это чрез-вы-чай-но подозрительно.
Я обернулся к своему отряду и скомандовал:
— Вольно! Оправсь! Паспорта отставить!
И все весело засуетились: носильщики закурили папиросы, бабушка закашлялась, Бедный Миша сел черновик телеграммы, а попугай захлопал крыльями и восторженно закричал:
— Дурак! Дурак! Дурак!..