– Шеф, вставай, товар привезли.
– По лбу ей, по лбу! – закричал сонный Карабас и вскочил. – Где товар, зачем?
– Грузовик пришел с вокзала. Все, что мы заказывали – инструменты, оборудование, осветители, еще какая-то дребедень.
Сон как рукой сняло. Они поднялись наверх и вышли во двор заброшенного здания. Здесь уже царило оживление – люди Карабаса в брезентовых плащах с капюшонами суетились вокруг мокрого «Камаза» и заносили под навес длинные ящики.
– Что это? – спросил Карабас.
– Это трубоходы, – ответил Урфин. – Вон в тех коробках системы связи, в других – сантехника австрийская. А сейчас разгружают товар, который привез вон тот волосатый парень.
Волосатый парень стоял рядом с дверями фургона и, прикрыв рукой листы от дождя, ставил в них галочки. Стоит ли говорить, что это был Шурик Сироткин?
По просьбе шефа Урфин Джюс принес одну из коробок. Карабас стер с этикетки рукавом воду и прочитал:
– "Секс... Шоп... Розовый бульвар". Что это? Я не припоминаю...
– Это надувные бабы, – напомнил Урфин. – Помнишь, ты увидел в журнале и заказал парочку десятков?
– А! – обрадовался Карабас. – Очень интересно, ну-ка...
Из подвала показался заспанный Кащей. Он уже пережил нервный кризис и в некотором роде даже выздоровел.
Кащей потянулся, зевнул и... И так и остался с открытым ртом и поднятыми руками.
– Шеф! – крикнул он Карабасу, когда первое потрясение прошло. – Шеф, мне нельзя волноваться, но я взволнован.
– Ну что еще? – недовольно спросил Карабас. Он залез в коробку, но вместо пухлых и красивых резиновых баб там было нечто бесформенное, помятое, непривлекательное.
– Шеф! – горячо зашептал Кащей, пока Урфин надувал бабу. – Видишь того придурка возле грузовика?
– Ну и что? Он привез мне надувных баб.
– Ты знаешь, кто это? Это Иванушка, ты понял!
– Да пусть хоть Аленушка, мне плевать.
– Слушай меня скорей! Он работал в НИИ ядерной физики начальником отдела. В 25 лет он был уже кандидат наук! А потом его отправили в какую-то африканскую республику что-то монтировать. Там в него влюбилась дочка ихнего президента, то ли короля. И они поженились!
– А она без свистульки! – разочарованно протянул Карабас, рассматривая надутую женщину. Он был уверен, что все резиновые игрушки делаются со свистульками.
Кащей нервничал из-за того, что его не очень-то слушают, но продолжал.
– Кому-то из придворных это не понравилось и ему сделали амнезию. Ты знаешь, что такое амнезия? Ему промыли память, но перестарались, и он теперь лопух! А потом отправили обратно. Он теперь полный лопух!
Карабас с неприязнью щупал бабу. Он был недоволен, что она такая хлипкая и совсем не такая красивая, как была в журнале.
– Я знаешь чего не пойму? – спросил он Кащея. – За каким чертом ты мне все это рассказываешь?
– Я думал тебе интересно, – ответил сконфуженный Кащей. – Все-таки редкая история.
– Да иди ты в задницу со своими редкими историями. Все, я спать...
Вдруг Кащея осенило.
– Постой! – вскричал он. – Он же полный лопух! Его можно в любом деле использовать. Можно хоть бомбу ему в трусы засунуть и отправить к Чебурашке.
– Да? – слегка заинтересовался Карабас. – Ну попробуй его привлечь. Осторожно узнай, не работает ли он на кого-то. Потом намекни, что он может пока побыть у нас. И еще дай ему понять, что здесь можно хорошо заработать. Все, действуй, а я пошел спать.
– Будет сделано, – пообещал Кащей и, натянув желтую шапочку из тюленьей кожи, вышел под дождь. Он занял позицию в метре от Сироткина и простоял там минут десять с очень таинственным видом. Когда разгрузка закончилась, он осторожно узнал:
– На кого работаешь?
Потом, не давая опомниться, намекнул:
– Можешь пока побыть у нас.
И тут же дал понять:
– Кстати, здесь можно хорошо заработать.
Уговорить Сироткина не составило большого труда.
Карабас уже двигался к дверям, когда к нему подлетел один из охранников.
– Срочное сообщение из второго бункера!
– Что?
– Старый хрыч Карло...
– Ну?
– У него неприятности.
– Дальше?
– Он умер.
– Почему? – искренне удивился Карабас.
– Его кормили печеной редькой. Осмелюсь доложить, я бы тоже умер.
– Ну и черт с ним, – сказал Карабас и зевнул. – Все равно бы я его загубил.
Он повернулся, но охранник не дал уйти.