— Получены данные из первой системы. Обрабатываю, вывожу на визор.
— Так, посмотрим, что там у нас? Не то.
Звезда была похожа на Солнце. Но планет в системе всего пять. Один газовый гигант на окраине системы, две планеты слишком близко от светила, еще две слишком далеко. И лишь одна имеет атмосферу. Но на удалении вдвое больше оптимального для данного класса звезды, рассчитывать на жизнь на ней не приходится.
Иван и обе Джоре неотрывно находились в командном центре с момента запуска зондов. Нетерпение нарастало. Второй зонд — пустышка, в системе вообще ничего интересного. Третий, аналогично. Четвертый. Что-то странное. Система отдаленно напоминала земную, хотя знаменитых колец Сатурна не наблюдалось. Но здесь явно произошла какая-то космических масштабов трагедия. Вместо планет между орбитами предположительно второй и четвертой планеты находилось месиво астероидных полей. Лишь небольшой планетоид совсем рядом со звездой и чуть больший на значительном от нее удалении, раза в два большем, чем до границы полей с каменюками.
— Колосс, отметь последнюю систему, возможны перспективы для добычи ресурсов. Уж больно поля обширные, как бы не из трех планет сразу.
— Принято.
Так, подошли данные с пятой системы. Опять облом. Здесь и звезда существенно ярче и планет аж двенадцать. Из них сразу две потенциально в зоне комфорта.
Колосс, в пятую надо послать зонды к четвертой и пятой планетам. Возможен класс А.
— Принято, начата подготовка зондов.
— Отправляй без дополнительной команды.
— Принято.
Так, где же шестая порция данных? Хотя система подальше. Но Иван уже еле сдерживался, чтобы не выдать волнение. Как же хочется найти побыстрее, да и тревога никудане исчезает.
— Есть данные с шестого зонда. Вывожу.
— Фух. Она. Нуры, прошу познакомиться, это моя система. Или ее настолько точный двойник, что моих знаний астрономии не хватает, чтобы найти хоть одно отличие. Точнее смогу сказать только после разведки.
Иван на секунду расслабился и откинулся в кресле, а Лия с Джил бросились его обнимать и целоваться.
— Приготовить разведчик?
— Нет, колосс, готовьте с Арием “Ковчег”. Полечу сразу на нем. Меня уже дней десять гложет какая-то тревога. И сейчас она только усилилась. Такое впечатление, что я чуть-чуть опоздал. Вот только не пойму куда именно. Так что не буду зря тратить время.
— Ив, ты обязан взять меня с собой. — Роб.
— Роб, дружище, ну зачем там рейдер, даже если опять найдутся какие-нибудь пираты з Содружества, им против “Ковчега” просто нечего противопоставить.
— Но нас ты точно возьмешь, это даже не обсуждается. — Обе Джоре крепко вцепились в Ивана, буквально приклеившись к нему.
— И со мной не торопись. Как военная сила “Викинг” действительно не особо нужен. Но как ты собираешься подобраться к планете на “Ковчеге”. Его же с поверхности невооруженным глазом заметить можно будет.
— На нем есть система визуальной маскировки, Роб.
— Визуальной, да. Но ты рассказывал, что вся орбита усеяна спутниками. А в электромагнитном диапазоне он будет фонить так, что всех на уши в первый же момент приближения поставит. А самое главное, я не понимаю, зачем рисковать. И вообще, я твой первый партнер этом путешествии. Это я тебя спас. Ты мне должен.
— Ладно, черт с тобой, уговорил. Выводи “Викинг” и цепляйся к “Ковчегу”. А вы обе, марш на борт проводить подготовку к старту, пока я не передумал.
— Есть, командир, — девушки исчезли быстрее, чем Иван нашел, что сказать еще.
— Колосс, посмотри, может быть найдется место получше и поближе к той системе. Только пока никуда не двигайся, ограничься зондами.
— Уже смотрю, капитан.
— Ну все, пожелай мне удачи.
— Удачи, капитан.
Через шесть часов Иван, сидя в капитанском кресле в рубке “Ковчега” вывел корабль из прыжка где-то за орбитой Сатурна. Сам окольцованный гигант в этот время находился почти на противоположной стороне системы и был едва заметен. Обе девушки находились тут же, с интересом глядя на экран, на котором стараниями Ареса уже крутилась третья планета системы.
— Да, ребята, это она, моя Земля. Вон тот спутник это Луна, всегда повернут к планете одной стороной. Арес, начинай сканировать весь диапазон радиочастот, хочется поскорее убедиться в том, что это не ошибка и не какой-нибудь дублер. Да и еще, какое разрешение у наших сканеров по размерам объектов. Что-то орбита мне кажется слишком пустынной, там же все мусором должно быть завалено. Да и пара тысяч спутников летает.
— Никакой активности на орбите планеты не обнаружено. Предметы больше ста кубических сантиметров отсутствуют.
— Что-то мне это не нравится, а что по радио?
— Есть активность, но пока слишком далеко для перехвата сигнала, очень слабые источники. Еще пять минут.
— Хорошо, жду. — Не в силах больше оставаться в кресле Иван вскочил и принялся наматывать круги по рубке. Обе девушки, хотя и остались на своих местах, но волнение Ивана передалось и ими. Взгляды постоянно порхали от экрана визора на Ивана и обратно.
— Капитан, перевачено несколько радиосообщений, в том числе и одно на твоем родном языке.
— Включай.
И тут Ивана шарахнуло. Уж чего он только не передумал за эти дни. Но такой вариант ему в голову не приходил. Да и как такое было вообще возможно? Теперь понятно, почему он так торопился и чувствовал, что не успевает. По рубке торжественно и уверенно звучал сильный голос, знакомый в его стране каждому старше сорока лет. Голос Левитана.
“От советского информбюро!
В течение дня наши войска на ШАУЛЯЙСКОМ, ВИЛЬНЕНСКОМ и БАРАНОВИЧСКОМ направлениях продолжали отход на подготовленные для обороны позиции, задерживаясь для боя напромежуточных рубежах.
Боевые действия наших войск на этих направлениях носили характер ожесточённых столкновений. На отдельных направлениях и участках наши части переходили в контратаки, нанося противнику большое поражение.
На ЛУЦКОМ и ЛЬВОВСКОМ направлениях день 27 июня прошёл в упорных и напряжённых боях. Противник на этих направлениях ввёл в бой крупные танковые соединения в стремлении прорваться через наше расположение, но действиями наших войск все попытки противника прорваться были пресечены с большими для него потерями. В боях взято значительное количество пленных и трофеев.
На МИНСКОМ направлении отбито наступление крупных танковых частей противника. В результате контрудара наших войск на этом направлении разгромлен крупный штаб противника. Убит немецкий генерал и захвачены оперативные документы. На другом участке этого же направления нашими частями уничтожено до 40 танков противника.
На БЕССАРАБСКОМ участке фронта наши части нанесли удар по противнику в районе СКУЛЕНИ, сорвав подготовку крупного наступления его на этом направлении.
В ночь на 27 июня группа наших войск при поддержке речной флотилии форсировала ДУНАЙ и захватила выгодные пункты, 510 пленных (в том числе 2 офицеров), 11 орудий и много снаряжения.
На всём участке фронта от ПЕРЕМЫШЛЯ и до ЧЁРНОГО МОРЯ наши войска прочно удерживают госграницу.
В боях с германскими захватчиками командиры, бойцы, целые подразделения и части Красной Армии проявляют исключительный героизм, находчивость и отвагу.
Nстрелковый полк стремительным уда-ром выбил немцев из местечка N, взяв в плен 22 человека. Противник отступил, оставив на поле боя свыше 700 убитых и раненых.
В боях на румынской границе части N стрелковой дивизии захватили в плен 800 немцев и румын.
Наш Черноморский флот совместно с авиацией нанёс удар по базе немецких кораблей в Констанце.
Самоотверженно действовала рота, которой командует лейтенант Швец.
В N районе эта рота атаковала вдвое сильнейшего противника и вынудила его отступить с большими потерями.
В зенитной артиллерийской части, которой командует полковник Турбин, особенно отличилась батарея лейтенанта Муравьёва. Эта батарея один за другим сбила два вражеских самолёта “Юнкерс-88” и взяла в плен пять немецких летчиков, в том числе двух лейтенантов.
На рассвете 25 июня немецкий батальон, одетый в красноармейскую форму, пытался вторгнуться на Советскую территорию. Наша рота под командой лейтенанта Жигова оборонявшая село N, встретила противника сильным огнём. Но фашисты начали кричать по-русски: “Не стреляйте: мы свои!”. Бойцы ослабили огонь и были быстро окружены врагами. Тогда пулемётный взвод, которым командует младший лейтенант Пушкаренко, гранатами пробил себе дорогу, а затем мощным огнём своих пулемётов при крыл контратаку стрелковых подразделений. В результате рота успешно вышла из расставленной врагом ловушки, нанеся немцам серьёзный урон.
Финляндский президент Рюти, выступая 26 июня по радио, повторил клевету Гитлера: он заявил, что “во время переговоров в Берлине в ноябре 1940 г. СССР требовал от Германии свободы рук, чтобы урегулировать свои счёты с Финляндией и ликвидировать эту страну”.
Эта наглая ложь имеет своей целью обмануть народ Финляндии, натравить его на Советский Союз.
Правители Финляндии пытаются скрыть от финского народа превращение Финляндии в плацдарм немецких фашистов для нападения на СССР.
Итальянская печать пытается ввести в заблуждение мировое общественное мнение своими сообщениями о том, будто “Россия имеет агрессивные намерения против Болгариии других балканских стран”; В действительности всему миру известно, что: 1) болгарский и русский народы связаны узами исторической дружбы на протяжении многих десятилетий; 2) СССР принимал все возможные меры к тому, чтобы оградить Болгарию от войны, в которую её вовлекал и вовлекает Гитлер; 3) СССР никогда не имел и не имеет никаких агрессивных намерений и по отношению к другим балканским странам.
В то же время всем известно, что Германия растоптала государственную независимость и национальную самостоятельность балканских государств, а фашистская Италия поработила Грецию и большую часть Югославии.
В Будапеште объявлено, что Венгрия считает себя в состоянии войны с Советским Союзом. Это решение вызвано тем, что советская авиация якобы совершала налёты на города Венгрии. Это утверждение является ложным: советская авиация никаких налётов на города Венгрии не производила. Правительство Венгрии боится сказать честно и открыто, что оно объявило состояние войны по приказанию Гитлера и ещё потому, что венгерские правители не прочь при случае пограбить чужое добро.
Небезызвестная итальянская газетка “Мессаджеро” распространяет в явно провокационных целях сообщение о том, будто бы “русские готовятся к химической войне”. Назначение этой провокации ясно каждому, кто мало-мальски знаком с обычными приёмами германо-итальянских фашистов. Возможно, что они сами готовят химическую войну и, пытаясь заранее спутать карты, валят с больной головы на здоровую”.
Трансляция стихла, и в рубке установилась вязкая тишина. Все замерли, даже искин не подавал признаков присутствия. В принципе сомнений в том, что он только что услышал, не было, но как утопающий хватается за соломинку, так и Иван все же попытался.
— Арес, а нигде не проскальзывало информации о том, какой сейчас год или точная дата?
— 27 июня 1941 года. Летоисчисление пока не выяснил.
— Это сейчас неважно, я его знаю.
Из Ивана как будто выдернули стержень, он споткнулся и сел прямо на пол. Все-таки опоздал, пусть немного, но война уже длится неделю. Сводка пока еще не передает всего ужаса текущего положения на фронте. Да и в Москве еще до конца не осознали, с чем столкнулись. Но одновременно Иван чувствовал некоторое облегчение. Раз его закинуло не только в пространстве, но и во времени, и не просто во времени, а в начало самой страшной войны, унесшей более пятидесяти миллионов жизни, значит в этом и есть высший смысл. И не стоит его больше искать. А ему, защитнику погибшей империи, которой он даже толком послужить не успел, здесь самое место. А уж с его возможностями.
— Хотели повоевать? Что же братцы-кролики, Фрицы и Дитрихи, повоюем. И Адольфик, ты тоже жди в гости.
— Иван, можешь объяснить, что происходит? Тебе плохо?
— Ты знаешь, Лия, нет. не плохо. Скорее хорошо, хотя очень неожиданно. Присядьте, я сейчас все постараюсь объяснить. Насколько я понял, там сейчас начинается ночь. Так что пара часов у нас есть.
Подождав, когда девушки, внимательно смотрящие на него взволнованными глазами, усядутся обратно в кресла, а рядом проявятся голограммы Ареса и Роба, Иван продолжил.
— Арес, ты можешь все, что я сейчас буду говорить, транслировать всем остальным искинам на кораблях, обладающим сознанием? Это важно.
— Выполнено.
— Тогда слушайте. Я родился в 1967-м году.
— Как это? Если Арес сказал, что сейчас там, на планете только 41-й?
— Не знаю. Каким-то образом меня забросило не только за тысячи световых лет, но и в прошлое. Более, чем на семьдесят лет. С учетом того, какое сейчас время здесь, становится понятным, как и зачем все это вообще могло произойти. Помните, я вам рассказывал, что по моему мнению все, что происходит с нами, имеет свою логику? Мы можем еевидеть или не замечать, можем даже не догадываться о ее существовании, но она есть. Вселенная разумна. Или разумен ее создатель. И все происходящее с нами есть проявление этой непостижимой логики и этого непостижимого Разума. Большинство из вас уже знают мою историю. Я сирота, воспитывавшийся в специнтернате, где из нас готовили будущих защитников империи. Империя в лице наших наставников заменила нам погибших родителей. И будущая служба была для нас смыслом жизни. Нас в шутку называли будущие волки империи, хотя формально страна империей не называлась, но она была таковой по сути. Увы, но как и любая империя из моей земной истории к моменту, когда я должен был приступить к службе, настолько прогнила изнутри, что рухнула. То, что образовалось на ее останках, даже преемницей нельзя назвать. Так, территория хаоса, где продавалось все, что имело хоть какую-то ценность. От секретов государства до малолетних детей. В результате моя жизнь утратила смысл. Мне некому стало служить. Нечего стало защищать. Я пристроился в жизни и по местным меркам довольно неплохо, занимался коммерцией. Но это все пустое. В итоге моей уже довольно бессмысленной борьбы с личными врагами, попытавшимися отнять у меня все, я неведомым образом очутился на корабле Роба, а потом и нашел всех вас. Остальную историю вы знаете. И вот теперь мы вернулись ко мне на планету и выясняется, что там сейчас несколько дней назад началась самая страшная война в истории моей страны, да и всего мира. Война, которая только в моей стране унесла более двадцати, а по некоторым источникам почти тридцать миллионов жизней. Война, которая, как есть основания думать, в итоге и привела к гибели мою империю. Ибо в ней погибли лучшие. А тех, кто выжил, физически не хватило, чтобы пресечь деградацию. Тем более, что совсем не они оказались на вершинах власти. Не знаю, как это было у Джоре, но у нас генералы мирного времени очень сильно отличались от военных генералов. И как только закончилась война, потребность в последних отпала, и первые снова полезли на теплые места изо всех щелей.
Иван оглядел внимательные лица собравшихся, даже Роб и Арес имели на своих голограммах соответствующие выражения.
— И вот теперь представьте, я, воспитанный защищать свою страну, но не успевший вырасти достаточно, чтобы это сделать, оказываюсь в прошлом. И не просто в прошлом, а в самом важном и поворотном моменте истории.
— И ты хочешь предотвратить эту катастрофу?
— Ну совсем предотвратить уже не получится, война идет уже несколько дней. Но вот свести ее последствия для страны к минимуму, да. И не просто хочу, я это сделаю. У меня только один вопрос, вы со мной?
— По-моему, после нашей клятвы, мы ни разу не давали повода усомниться. Но здесь есть множество нюансов. Имперские законы запрещают напрямую вмешиваться в конфликты диких слаборазвитых планет. Здесь проблема в том, что жизнь любого разумного считается священной, а разница в технологиях такова, что любое наше вмешательство может привести к гораздо большим потерям жизней аборигенов, чем они способны сами уничтожить своим примитивным оружием. А мы все же пусть и в прошлом, но имперские искины, мы не можем переступить законов империи, это грозит нам утратой целостности наших личностей. — С грустью и внутренним напряжением добавил Арес.
— Арес, во-первых, извини, не хотел никого обидеть. Я понимаю, о чем ты говоришь. Но здесь особый случай. Наше вмешательство способно не только уменьшить потери, но и предотвратить намного худшие последствия для миллионов людей, в том числе и со стороны агрессора. Мы можем помочь им не превратиться в нелюдей. Сейчас, в самом начале войны большинство из солдат и офицеров вермахта, это армия напавших, еще может считать себя людьми. Их, кого угрозами, кого посулами, а кого и пропагандой уверилив том, что они воюют за свободу и величие собственной нации и народа, которого несправедливо лишили жизненного пространства и перспектив развития. Но пройдет совсем немного времени и все они превратятся в зверье, не имеющее права называться разумными. Я хочу вам всем кое-что показать.
Иван сосредоточился и постарался своим пси передать всем картины той страшной войны, с детства запечатленные в памяти из многочисленных фильмов и документальной кинохроники. Перед его внутренним взором замелькали кадры концлагерей, уничтожения тысяч людей в газовых камерах, сожжения целых деревень со всеми жителями, включая детей и младенцев, картины бомбежек санитарных поездов и дьявольской охоты самолетов на колонны беззащитных беженцев. И многое, многое другое, что составляло неотъемлемую часть той страшной войны. И сила его пси-трансляции оказалась настолько велика, что абсолютно все почувствовали себя участниками или непосредственными свидетелями этих событий. И не было ни малейших сомнений в том, что все показанное Иваном правда. Пси не умеет лгать. Когда Иван, истощив свой внутренний резерв до дна, обессилено откинулся, лежа прямо на полу, в рубке надолго установилась тишина, прерываемая лишь тихими всхлипами девушек. Их буквально трясло.
Прошло немало времени, прежде чем Иван немного пришел в себя и поднялся с пола.
— Это в принципе не ваша война, если вы откажетесь, я не буду считать это предательством, просто попрошу оказать ту помощь, на которую вы согласитесь. А нет, значит, попросту спущусь на поверхность и буду воевать тем, что есть. Или тем, что достану там. Если выживу, вернусь.
— Иван, то, что ты показал, это страшно. Не могут разумные вести себя таким образом. Ты совершенно прав, этот случай не подпадает под писанные имперские законы. И я понял, почему наше вмешательство это способ спасти не только твоих соплеменников, подвергшихся нападению, но и тех, кто напал. Отныне это не только твоя война, то этои наша война.
— Спасибо, Роб.
— Это не мое, это наше общее решение, Иван. Располагай нами.
— А нас ты спросить не хочешь? Мы между прочим все еще действующие офицеры, пусть и империи, канувшей в лету.
— Лия, я обязался вас защищать от любых опасностей. А там даже при всем превосходстве техники может быть опасно. Мне было бы спокойнее, несли бы вы с Джил остались на корабле. Работа и здесь найдется. Особенно для Джил, я планирую привезти на корабль много раненых, ими займется она.
— Займусь, но пока их нет, я получу с вами. Между прочим у меня не только база пилота малых кораблей полностью поднята, но и звание снайпер-стрелок имеется.
— Ладно, спорить не буду, мне сейчас любая помощь понадобится. Тогда так. Арес, напомни, сколько у нас легких атмосферных истребителей имеется, Шершней использовать пока не хочу, они слишком тяжелые для атмосферы. И сколько десантно-штурмовых ботов?
— Ботов у нас, если считать вместе с Викингом, десяток. А легких истребителей “Оса” пятьдесят. Все могут работать в полностью автоматическом режиме, им только координация управления потребуется.
— А медицинский бот есть? И ли все на станции остались?
— Есть один, на двадцать пять капсул реаниматоров. Плюс в нем еще около сотни посадочных мест.
— Отлично. Дроиды?
— Тяжелых штурмовых две сотни. Легких боевых пятьсот.
Иван замолчал, встал и, возобновив хождение по рубке, задумчиво тер подбородок.
— Арес, слушай мою команду. “Ковчег” укрыть на обратной стороне спутника, но обеспечить непрерывную связь с “Викингом”, который отцепляется и стартует на орбиту Земли. Арес, высвети карту планеты. Так, спасибо. Роб, зависнешь на высокой орбите примерно в этом районе. Твоя задача отслеживать положение дел по линии соприкосновения противников и после начала операции координировать действия искинов. В том числе и давать им целеуказания. В первую очередь меня будет интересовать авиация и наземная бронетехника, украшенная крестами. Это наши главные цели. Сбивать все, что шевелится. Можешь отправляться. Как только мы начнем, я с тобой свяжусь. Будешь нас направлять.
— Принято, исполняю.
— Арес, подготовь к вылету все истребители “Оса”, три штурмовых бота и медицинский. На всей технике нанести на верхних и нижних плоскостях крыльев, — тут Иван не надолго задумался, — а ладно, прикалываться, так прикалываться. Нанести вот эту эмблему, образ я тебе скидываю. И на наши скафы нужна точно такая же на правый рукав, только попроще, кидаю картинку. В каждый бот по три штурмовых дроида. Им на корпус полную эмблему, как на истребители.
— Принято, потребуется час.
— Годится. Я, Лия и Джил пойдем на ботах. Джил на медицинском. Девочки, не забудьте одеть боевые скафы.
— А почему я не на штурмовом?
— Потому что мы полетим в место, где гарантированно будет множество раненых. Им до гибели, если я правильно помню историю, как раз один день остался. А на медицинском тоже найдется, из чего пострелять.
— Арес, присвоить каждой боевой единице в моей группе кодовое имя Жнец и порядковый номер. Мой первый, Лия второй, далее десять “Ос”. Остальные “Осы” группами по десять машин под управлением Роба пойдут отдельными отрядами. Цели раздам Робу позже. Их имена “Альфа”. “Бета”, “Чарли”, “Дельта”. У командиров отрядов порядковые номера один, далее по списку.
— Принято.
— Тогда объявляю часовую готовность к вылету. И да поможет нам бог.
Иван не мог похвастаться детальным знанием всего хода Великой отечественной войны. Но вот ее начало они в школе много раз разбирали с наставниками очень подробно. В том числе и пытаясь переиграть катастрофу первых месяцев. После установки симбионта он не раз убеждался в том, что помимо всех прочих модификаций организма заполучил и абсолютную память. Все, что когда-то было ему знакомо, по мере необходимости легко всплывало на поверхность и становилось доступным. Вот и сейчас всего лишь одна зацепка с датой, прозвучавшей в сводке Совинформбюро, вызвала в памяти множество деталей и важных событий. Все, что уже случилось, он предотвратить не смог. Даи непонятно, насколько смог бы. Насчет того, что даже появись он здесь месяц назад, он не смог бы предотвратить войну, Иван не испытывал ни малейших иллюзий. Почти наверняка он даже изменить обстановку на момент ее начала не смог бы. В лучшем случае своим вмешательством немного уменьшил потери первых дней. Да и то, главным образом в авиации. Но вот все, что еще не случилось, предотвратить можно и нужно. А ведь завтра очень важный день. День, когда фашисты захватят Минск, еще через день танковыегруппы Гота и Гудериана соединятся, замкнув огромный котел. Также завтра немцы возьмут Волковыск, завершив окружение еще большего числа советских войск на Белостокском выступе. А еще, еще вы памяти четко всплыли события обороны Брестской крепости. 29 июня немцы мощнейшими авиационно-бомбовыми ударами уничтожат Восточный форт и возьмут в плен почти четыре сотни бойцов и командиров. После чего фактически крепость падет полностью, хотя отдельные небольшие группы буду сражаться еще почти месяц. И именно эти важнейшие для последующего развития катастрофы события он и намеревался предотвратить в первую очередь.
На танки Гота и Гудериана, как и на Белостокское направление он пошлет истребители. На прорвавшиеся к Минску танковые группы по одному отряду из десяти “Ос” хватит. Два пойдут к Волковыску и его окрестностям. Надо будет расчистить зону отхода для 3-й и 10-й армий. А сам он на ботах и с одним десятком “Ос” направится в Брест. Нельзя дать героям погибнуть напрасно. Они и так сделали больше, чем могли.
— Роб, пока ты не отчалил. Возьми мою ментаграмму и найди на ней изображение карты СССР. Я ее столько раз перед глазами держал, что их там целое море должно быть.
— Нашел, Ив.
Роб был единственным из искинов, кто иногда позволял себя называть Ивана по имени.
— Тебе необходимо будет сделать максимально точную привязку карты к поверхности. Понимаю, что ночь, но нужно. Пошли разведчиков, что хочешь делай, но привязка нужна. Завтра на земле очень важные события, нам крайне необходимо не тратить зря время на поиск нужных точек. Для тебя особое значение будут иметь города Минск и Волковыск, а для меня Брест.
— Понял, сделаем. Только действительно придется разведывательных дронов посялать. С орбиты сложно будет. Там и облачность и дымов хватает. Часа два понадобится.
— Хорошо. Тогда вылет немного отложим, время пока есть. Когда сделаешь доложи. И вообще связь между всеми нами должна функционировать постоянно.
— Арес. Когда уйдешь за Луну, выбрось в пространство дроидов связи. Мало ли что еще понадобится. Да, и необходимо на каждом истребителе или хотя бы на парочке из каждого отряда установить диверсионных дроидов. После наших ударов мне потребуется связь с местными командующими. К сожалению, пока здесь наличествует только проводная связь. Рации есть, но их очень мало и надежда на них никакой. Так что диверсанты должны будут врезаться в провода и обеспечить нам нужный доступ.
— Принято. Но предлагаю сделать иначе. Проще подсунуть в штабное помещение переговорное устройство. Это позволит нам постоянно оставаться на связи с нужными людьми вне зависимости от их последующих перемещений. А “Осы” или дроиды для них еще и разведкой поработать смогут.
— Черт, а ведь точно. Нам так и так засветиться придется. Только поставь внутрь переговорников систему самоликвидации. На всякий случай. Не хочу пока артефакты оставлять.
— Принято.
— Да что ты все принято. Да принято. Давай проще, своими словами. Не в боевой обстановке пока. Это там на лишнее слово времени не будет.
— Хорошо, капитан. И не волнуйся так, мы от врагов мокрого места не оставим.
— На самом деле этого тоже хотелось бы избежать. Это ведь я знаю, что уже в скором времени эти твари с людьми делать будут. А они этого даже про себя пока не ведают. Может быть есть и у них еще шанс людьми остаться, а не зверьми стать. Понимаешь, мы с немцами не сказать, что совсем, но в большой степени один народ. По крайней мере среди них онемеченных славян, это так мой народ в древности назывался, как бы не больше, чем потомков всех прочих племен. Только по жизни нас с ними все время стравливают. А сами в стороне остаются. Так что поголовно уничтожаем танки и авиацию, ну и прочую технику. Только последнюю, типа автомашин, лучше обездвиживать, но не уничтожать окончательно. Они еще самим, в смысле нашим, потом пригодятся. А пехоту пока не трогаем по возможности, только если очень сильно нарываться будут. Пусть их мои потомки сами с земли выгоняют. Надо же и им что-то оставить. Халява иногда еще больше развращает, а не правильные выводы делать заставляет. Эта война должна стать уроком для правителей, кто внизу. Слишком много ошибок ими допущено.
— Учтем.