Задумывался ли кто-нибудь, каким образом мир реагирует на неожиданное, но значимое событие. Особенно если его авторы или объект воздействия не слишком спешат его афишировать.
Такое событие похоже на камень, возникающий неожиданно в еще секунду назад пустом воздухе над водной гладью. Поверхность воды это текущее информационное представление мира о привычном порядке вещей. И вот под действием гравитации камень устремляется к поверхности, гоня перед собой воздушную волну. Эта волна невидима, какневидим сам воздух, но она есть. Воздушную волну можно сравнить с реакцией служб, которым по роду своей деятельности приходится внимательно следить за всем происходящем в мире. Они на данном этапе еще не поняли, что за событие произошло, они только ощутили, что привычный порядок вещей нарушен. По тому, какие изменения в мире начинает вызывать инициирующее их событие, службы пытаются нащупать его само, а также понять, что оно несет с собой миру. В это время камень достигает поверхности воды и вызывает куда более заметные и крупные информационные волны. Информация ширится и разрастается, обрастает подробностями. Слухами и домыслами. И поскольку любое значимое событие затрагивает жизнь множества различных людей, то информация не только искажается, но и наполняется эмоциями. В результате те, кого такая волна достигает чуть позже, получают ее в уже эмоционально окрашенном виде. И люди начинают уже реагировать не на саму информацию, а именно на ее эмоциональную составляющую, которая порождает в них собственные образы, имеющие мало отношения к исходному событию. И информация приобретает уж совсем фантасмогоричные и причудливые формы. И чем масштабнее главное событие, тем больше волн искажений оно вызывает, и тем причудливее его отголоски в массовом сознании людей. Более того, первое событие порождает целый сонм вторичных событий, большая часть которых основывается даже не на фактах, а на отголосках таковых, по большей части драматично измененных до неузнаваемости. Но так уж устроен человек, почувствовав опасность, он начинает реагировать, даже не разобравшись, откуда эта опасность исходит и в чем именно состоит. Мир, еще ничего не понимая конкретно, начинает сходить с ума.
В период с конца июня по начало июля сорок первого года произошло сразу несколько событий, способных кардинально изменить привычную картину мира. Это и тотальный разгром немецкого нашествия на СССР, и одномоментная ликвидация всей нацистской верхушки Германии. И конечно появление в земной геополитике инопланетного фактора. О последнем, впрочем, пока никто ничего точно не знал, но необычность первых двух событий наводило на самые фантастические предположения. Аналитические и разведывательные службы сначала Германии, следом Англии, сеть агентов которой в немецких структурах была достаточно широка, а от нее и США, которые могли похвастаться тем же уже в отношении своих “кузенов”, бурлили и метались в поисках информации или хотя бы ее заслуживающих внимания осколков. Суетилась даже разведка Японии несмотря на то, что события происходили в тысячах километров от ее границ. В преддверии войны с США за господство на Тихом океане ход европейских событий был критически важен для правительства Микадо. Чем больше США увязнут в помощи Англии и СССР, тем меньше у них останется сил на противодействие японскому духу. Никто ничего точно не знал, но интуиция матерых зубров тайной войны буквально кричала, происходит нечто из ряда вон, способное перевернуть весь мир, разорить самых богатых и создать из ничего новые фантастические капиталы.
Аналитики США и Британии не предполагали быстрого разгрома СССР. Более того, они были полны решимости этого не допустить. Но прежде, чем протянуть гибнущему СССР руку помощи, заведомо небезвозмездной, они хотели сначала увидеть русских на краю гибели. В идеале Советы и фашисты должны были надолго сойтись в смертельном клинче, уничтожая друг друга как можно больше и до полного взаимного истощения людей и ресурсов. А хитромудрые англосаксы и янки должны были помогать обеим сторонам, одной открыто, другой тайно, помогая им освободиться от лишних запасов золота и прочих ценностей, которым не место в руках недочеловеков. Это лишь идиот Гитлер может мнить немцев юберменшами. Пусть до поры до времени пребывает в иллюзиях. Их никогда не поздно развеять. А настоящие сверхчеловеки это джентльмены англосаксонских кровей. Ну и где-то недалече прислуживающие им правоверные иудеи. Стратегия давно выработана, проанализирована и утверждена. Это благодаря ей нищая Веймарская Германия феноменальными темпами превратилась в ведущее индустриальное государство Европы. Это она инициировала возрождение древнего воинственного духа викингов в обрюзгших пивных телах германских бюргеров, искусно играя на чувствах национального унижения после Первой войны. И ее же авторы сотнями слали в Советскую Россию промышленное оборудование, целые заводы и фабрики, хотя и не забывая стребовать за них полноценную плату. Коммунисты тоже должны успеть нарастить необходимые для полноценной бойни мускулы.
Когда гитлеровские войска перешли границу СССР и быстрыми темпами покатились вглубь ее территории, англо-американские стратеги посчитали дело сделанным. Тормознуть Гитлера они могли в любой момент, а Советский Союз, как и ожидалось на первом этапе войны, теряя множество людей, техники и вооружений, проявлял довольно слабую дееспособность. Во всех расчетах быстрый отпор агрессии со стороны Советов даже не предполагался. Аналитики, ежедневно получая от агентов в германских штабах информацию о темпах реализации плана “Барбаросса”, даже заключали между пари, на сколько километров продвинутся немецкие ударные части за следующий день или на какой очередной рубеж советской обороны выйдут. И как долго будут с ним ковыряться. И вдруг все изменилось. Сначала информация с фронта вообще перестала поступать. Такое впечатление, что передовые танковые группировки вообще перестали существовать. Связь отсутствовала. Хотя немецкий орднунг не предполагал таковой возможности в принципе. Затем вместо точной и конкретной информации стали во множестве поступать слухи, одни страшнее другого. Якобы вместо парада в Минске сразу две танковые армии разгромлены и уничтожены до последней коробочки. Автотранспорт в полном составе вышел из строя, а из полетов перестали возвращаться практически все самолеты Люфтваффе. Это посчитали пустыми слухами, объяснив потерю связи случайностями и гигантскими расстояниями России. Но затем пришла информация, что части группы армий “Север”, которые без особых проблем обойдя с флангов советские армии в районе Белостока, должны были чуть ли не в считанные часы завершить окружение этой группировки, пришли к полной недееспособности. А те, кто должен был оказаться в котле, грамотным маневром отступив от границы, устроил передовым частям Вермахта свой котел в районе Даугавпилса с очень неприятными для Германии перспективами. И что особенно насторожило аналитиков, это повторившийся симптом. Танки уничтожены, авиация сгинула, автотранспорт не работает. При этом каких-либо массовых потерь среди фельдграу не наблюдалось. Но в современной войне без танков и авиации одной пехотой и пушками, которые еще кто-то должен передвигать на позиции, много не навоюешь. Особенно, когда у противника никаких подобных странностей не зафиксировано.
Следом подвалила информация из южной группировки войск о в высшей степени странных событиях под Ровно. И опять все те же признаки, те же цели. Бронетехника, авиация и автотранспорт при почти полном игнорировании живой силы. Через несколько дней, когда уцелевшие очевидцы всех этих событий пешком или на банальных лошадях, отнятых у местных крестьян, добрались до тыловых штабов, информация стала как снежный ком дополняться совсем уж фантастическими подробностями. Невиданные огромные инеуязвимые летательные аппараты, про которые даже никто не мог внятно сказать, на каком принципе те работали. Они то развивали с места фантастическую скорость, то буквально зависали на одном месте. Единственное, в чем сходились все, была ужасающая мощь огня аппаратов, в считанные мгновения уничтожавшая огромные скопления техники и в хлам разрывавшая самолеты Люфтваффе. Подоспевшая информация с Украины указывала на наличие у Советов помимо летающей еще более фантастической наземной техники. Впрочем, та тоже оказалась способной подниматься в воздух, нанося удары по удаленным целям.
Аналитики поняли, что вся стратегия войны оказалась под угрозой. Что-то пошло не так. И настолько не так, что надо было срочно решать, что делать дальше. Усиление СССР по итогам войны да еще без кредитной кабалы от вовремя оказанной посильной “помощи” было последнее, о чем можно было мечтать. Но кажущаяся фантастичность и дажеабсурдность поступающей с Востока информации не давали аналитикам возможности докладывать о происходящем высшему руководству. Никто не хотел выглядеть идиотом, паникером или того хуже слабым профессионалом, прохлопавшим появление подобной невероятной техники у СССР. Пока разведка металась в тщетных попытках разобраться в происходящем или по крайней мере получить подтверждение данных из своих советских источников, произошло уж совершенно невозможное. Поступила информация о разгроме “Вольфшанце” вместе со всем богатым содержимым в виде полного комплекта нацистского руководства. Здесь на подтверждение информации в виду близости к цивилизованным местам потребовалось меньше времени. И очень скоро аналитики с ужасом и безмерным удивлением рассматривали фотографии гигантской воронки на месте бывшего главного секретного объекта Рейха в попытках понять, какое оружие могло сотворить такое. Провал почти в полкилометра диаметром и более пятидесяти метров глубиной не позволял сделать ни одного осмысленного предположения. Особенно с сочетании с тем, что до самого момента трагедии никто ничего не видел и не слышал. Но делать былонечего, ждать более не представлялось возможным, и информация дошла до американского президента и британского премьера. Оба были “счастливы”. Особенно тем, что подобно собственным аналитикам совершенно не могли сложить из всего услышанного какой-либо осмысленной и непротиворечивой картины. Между тем, как оказалось вскоре, это были еще цветочки. Пока государственные службы обеих стран порознь и вместе пытались оценить ситуацию и сделать более или менее адекватные прогнозы относительно возможной новой власти в Германии и темпов, с которыми советская армия способна контратаковать и как далеко может зайти прорыв, фактическая информация начала поступать валом. В Берлине жесткой рукой взял власть Мартин Борман. В новое правительство вошел Генрих Мюллер в качестве главы службы безопасности. Хельмут фон Мольтке стал министром иностранных дел, а Хеннинг фон Тресков возглавил Вермахт. Себя Борман объявил исполняющим обязанности рейхспрезидента, принявшим на себя всю полноту власти в стране. Обилие преданных лично ему людей, а также удивительная информированность, позволившая начать действовать еще до официального подтверждения гибели фюрера, позволили Борману быстро нейтрализовать все альтернативные центры силы и стабилизировать положение в стране. Его первым же указом стало объявление о прекращении войны с Советской Россией, а также начало переговорного процесса по урегулированию всех ранее возникших разногласий. В том числе и материальных. Войскам был отдан недвусмысленный приказ о немедленном прекращении всех боевых действий, отходе на государственные границы Рейха, а также под угрозой казни недопустимости причинения ущерба местному населению на территории СССР. Также им была озвучена инициатива об обмене пленными по формуле всех на всех. Это стало настоящим ударом для Черчилля. Рузвельт воспринял информацию более сдержанно. Для него в любом случае речь шла лишь о финансовых потерях тех, кто в его стране финансировал Гитлера. Да и то, скорее о недополученных прибылях, поскольку Германия не в том положении, чтобы отказываться от долгов. А вот Англия могла оказаться один на один с Рейхом, раскинувшимся практически на территории всей Европы. К тому же в отличие от Советов, инициативы о прекращении войны с Британией с немецкой стороны не прозвучало. Нокуда большим шоком для британского борова, пока он пытался сообразить, как действовать в столь резко изменившихся условиях, стал почти мгновенный ответ Сталина о согласии с германской инициативой. Москва также отдала приказ войскам прекратить боевые действия, сопровождать отступающие немецкие части на некотором отдалении, не открывая огня первыми, а также остановить продвижение на границах СССР. Выразил дядя Джо и согласие утрясти все разногласия мирным путем, то бишь был готов раздеть Германию только финансово.
Пока в Лондоне и Вашингтоне чесали репу, стремясь определиться со своей дальнейшей политикой, Москва объявила о торжественном параде на Красной площади и приеме в Кремле, посвященных победе в войне против гитлеровских оккупантов. На парад и прием приглашались главы диппредставительств и военные атташе всех стран, располагавшихся в Москве. Интригующе было объявлено о представлении миру тайного союзника СССР, помогшего завершить военный конфликт столь быстро и с минимальными потерями. А также о том, что в параде примет участие невиданная ранее боевая союзная техника. Власти всех стран сделали стойку при слове союзник, а информационные агентства всего мира зашлись в пароксизме страсти, соревнуясь в своих предсказаниях о природе таинственного помощника Сталина и стремясь пробрести билет не парад. Дипломаты с неменьшим усердием атаковали НКИД, чтобы забронировать места на кремлевском приеме, а также выяснить хоть что-нибудь заранее. Но все сотрудники Наркомата Иностранных дел сами и достаточно искренне разводили руки и пожимали плечами, теряясь в догадках. Пролить свет на загадку, волновавшую всех и каждого в мире, могли оченьнемногие. Но несколько сотен героев обороны Брестской крепости готовились сейчас пройти торжественным маршем на параде отдельной колонной, отрабатывая строевой шаг на одном из подмосковных полигонов. Охрана дачи в Волынском временно осталась без выходных, изолированная на объекте, Судоплатов со товарищи немного задержался в Швейцарии, пользуясь неожиданной оказией и выполняя различные задания своего наркома. А несколько человек из Генерального штаба и Политбюро, присутствовавшие на памятном совещании в Наркомате обороны, предупрежденные лично Хозяином, предпочитали делать вид, что их вообще не существует. Мало ли что?
Москву, вооружившись дипломатическим прикрытием или наспех сварганенными легендами, толпами наводнили агенты различных мировых разведок, отчаянно желающие раздобыть хоть какую-нибудь информацию. Чем очень порадовали Лаврентия Павловича, которому было теперь на ком вволю потренировать свой молодняк. При этом против ведущих себя в рамках приличий шпионов сотрудники НКВД тоже изображали вежливый политес. Тем же, кто начинал наглеть, стремился уйти от ненавязчивого сопровождения или, не дай бог, совершал что-то противозаконное, очень быстро и жестко показывали, кто в доме хозяин. При этом даже дипломатический паспорт отнюдь не гарантировал спокойствия. Мало ли какая неприятность может произойти вечером или ночью на улицах послевоенного города с одиноким припозднившимся путником?
Торжественные мероприятия были назначены на 21-е июля. Причем дата была публично объявлена исторической. В 1613-м году в этот день венчался на царство первый государь из династии Романовых, знаменуя окончание Смутных времен. Подобная подача вызвала едва ли не больше пересудов, нежели упоминание о таинственном союзнике. Впервые советская власть не отрекалась от прошлого своей страны, а публично признавало преемственность ее истории. Но Сталин на этом не остановился. Выступив с личной статьей на страницах “Правды” он, указав на то, что защитив свою Родину от фашистско-немецких агрессоров, бойцы и командиры РККА с честью выполнили свой долг так же, каки сотни поколений русских воинов до этого. И в честь сохранения национальных воинских традиций в обращение возвращаются традиционные названия солдат и офицер, а все имевшие воинские награды до революции получали право их свободного ношения. Сами награды признавались действительными наравне с советскими. Одновременно в статье Сталин напрямую обращался к русской эмиграции. Обращение было адресовано всем, кто с первого января 1925-го года не предпринимал враждебных действий или призывовпротив Советской власти и СССР. Для них отменялись все виды преследования. Любой желающий из таких эмигрантов мог подать прошение и посетить Советский Союз, не боясь быть арестованным. А желающие вернуться в страну могли обратиться за получением советского гражданства. При этом предупреждая вопли возможных критиков об отходе от принципов и устоев советской власти и предательстве идей социализма, Сталин писал:
“Многие могут подумать, а недалекие граждане даже высказать нам претензии в предательстве идеалов коммунизма. Эти товарищи, которые возможно нам не совсем товарищи, превратно понимают задачи советской власти и идеи коммунизма и патриотизма. В ходе революционных преобразований в нашей стране и последовавшей гражданской войны за рубежами нашей Родины оказалось более двух с половиной русских людей. Многие потому, что неверно оценили революцию и ее цели. Многие не по своей воле. Многие потому, что ошибочно ассоциировали Родину исключительно с прогнившим изнутри царским режимом. Ибо если бы в Российской империи все было нормально, так не потребовалось бы и революции. И уж точно она бы не имела шансов на успех. Но история рассудила, кто прав, а кто нет. У советской власти нет задачи или нужды мстить тем, кто уже наказал себя сам, лишив себя Родины на долгие годы. Нет и не может быть для настоящего русского человека большего наказания, чем невозможность поклониться могилам предков, подышать родным воздухом и обнять родные березы. Эту судьбу эмигранты выдрали сами. Но сегодня Советский Союз, делом и победами доказав свою правоту, может себе позволить быть великодушным и простить блудных сынов и дочерей за старые грехи и ошибки. Это никоим образом не означает отказа СССР и ВКП(б) от ленинской политики построения социализма и необходимости классовой борьбы со всеми врагами нашего общества. Все, кто захочет вернуться и жить на Родине, будут обязаны внутренне измениться и принять социалистические устремления нашего общества всей душой. По-другому они просто не выживут. И не потому, что мы будем жестоки. Мы будем жестоки, но толькок врагам. Просто невозможно жить в обществе и быть отдельным от него. Тотальное одиночество невыносимо. А потому всем, кто хочет жить на Родине и помогать нам строить справедливое общество в интересах всего народа, мы говорим сегодня — Добро пожаловать, забудем старые обиды, вливайтесь в дружную семью советских людей. Всех прочих просим не беспокоиться. Оставайтесь на чужбине”.
Эти известия и особенно статья Сталина вызвали целую бурю эмоций в среде русских эмигрантов. И многочисленные споры во всех странах, где массово осели бежавшие некогда от красного террора русские дворяне и интеллигенция. Шум и ожесточенная перепалка, изредка доходящая до рукоприкладства, доносились в эти дни из сотен кафе, ресторанов и частных особняков по всему миру от Константинополя, как большинство русских эмигрантов продолжали называть переименованный в Стамбул десять лет назад древний город, до Нью-Йорка. Те из них, кто отказался в свое время принимать гражданство каких-либо стран на основании верности своей Родине и единожды принесенной присяге, для кого именно ностальгия стала главным чувством последние годы, кто всем сердцем желал победы СССР, плакали от счастья. Для них, разрывающихся в душе между застарелой ненависти к “Совдепии”, страхом репрессий и надеждой на возможность счастливой жизни на Родине, оставалось только решиться и сделать выбор. Тот или иной, но все зависело только от них самих. Те же, кто успел запятнать себя сотрудничеством с фашистами из-за своей ненависти к советской власти, проклинали все и вся. До большинства из них начала доходить вся низость их предательства. Многие в эти кончали жизнь самоубийством не в силах дальше жить с этим грузом.
Сталин же своими инициативами желал не только исторического примирения, этот вопрос его лично волновал меньше всего. Нет, оказаться в роли лидера не только первого социалистического государства, но и всего русского мира, льстило его самолюбию. Словосочетание, впервые услышанное от Ивана несколько дней назад, прочно заселов памяти. Отдавало оно этаким вселенским размахом и чем-то неуловимо отличным от европейской цивилизации. Да и автоматически делало сопричастными миллионы соотечественников, по разным причинам оказавшихся за границей. А это очень важный потенциальный фактор влияния. Конечно, термин не слишком соответствовал доктрине пролетарского интернационализма, посему вводить его в официальный обиход было рано и опасно. Однако, ознакомившись с будущими перипетиями исторического процесса, Сталин прекрасно представлял себе, до чего в итоге доигрались большевики, пестуя национальную карту бывших окраин Российской империи. А ведь говорил он Ленину еще в двадцатых, указывал на опасность будущих возможных националистических проявлений. Так ведь нет, не смог убедить. А силы тогда было слишком мало, чтобы настоять на своем. Зато теперь есть прекрасная возможность разом покончить со всеми возможными очагами проявления подобных явлений. Да, советский народ будет единой исторической общностью сотен народов, населяющих страну. Однако стрежнем этого единства может и должен быть именно русский народ. И замалчивать этот вопрос нельзя. Это единственное лекарство от возможных будущих расколов или даже хотя бы болевых точек влияния вражеских спецслужб. Но в данном случае Сталина куда больше волновала другая возможность, появляющаяся с установлением официальной преемственности российской истории. Даже если лишь малая часть эмигрантов откликнется на его призыв, это будут десятки тысяч высокообразованных людей, специалистов в десятках различных областей. Смешно думать, что он не понимает, какой большой процент сегодняшних советскихбюрократов и партийных чиновников составляют не те люди, с которыми стоит иметь дело. Нечистые на руку корыстолюбцы, пустые балаболы и карьеристы. Таким в хороших условиях и руки не подашь. Но что делать? Жесточайший кадровый голод. Даже таких примазавшихся случайных попутчиков не хватает на все участки работы. А ведь требуется намного больше. Один раз эти люди уже смогли после его смерти уничтожить все созданное. Второго шанса он им не даст. Используя привлекаемых эмигрантов, Сталин намеревался под шумок провести очередную гигантскую чистку партийно-государственного аппарата. Но на этот раз никакой компанейщины. Строгий индивидуальный подход и тщательно проработанные публичные судебные процедуры. С предъявлением всего украденного у народа. Берия с этим справится. Заодно и собственные кадры еще раз прошерстит. Заодно проведет несколько показательных процессов над эмигрантами. Ведь найдутся среди них обязательно агенты вражеских разведок, не могут не найтись. И на фоне общей политики никто не посмеет обвинить советское руководство в обмане ожиданий и предвзятом отношении к бывшим классовым врагам. Наоборот, открытость и доказательность процессов покажут объективную непредвзятость власти. Умение грамотно отделять мух от котлет. Какие же все таки в будущем прекрасные образные выражения встречаются. И как к языку прилипают.
Особую головную боль для Сталина представляло предложение Ивана назначить имперским послом Деникина. Очень неудобная фигура. С этим кулуарно не договоришься, будет рубить правду-матку с плеча. Но есть и плюсы. Деникина уж точно никто не посмеет обвинить в том, что он продался Советам. Не тот человек. А значит даже его критический настрой можно будет использовать на благо страны. Да и как символ примирения лучше не придумать. Так что стоит, пожалуй, согласиться. Не известно еще согласится ли сам Деникин с такой ролью. Но это уже не его, Сталина, забота.