Иван вскочил, как ошпаренный:
-- Ты слышал!
-- Чего?
Иван подумал и дико рассмеялся:
-- Ты знаешь, мне как показалось он сказал?
-- Как?
-- "Хуеврика!"
-- Дык он так и сказал, - спокойно ответил Валера.
-- Ты что, чокнулся, что ли?
-- А теперь часто по телевизору такое показывают, Иван, перестройка.
-- Какое "Такое"?!
-- Вот на днях семихуев показывали.
35
-- Кого?
-- В Африке зверь такой - осьминогий семихуй.
-- Да ты совсем охуел от своей браги! Окончательно с резьбы свинтился! Давай переключай, хватит нам эту мудотень масонскую смотреть!
Валера переключил телевизор на другую программу и стал разливать брагу.
АЛЕКСАНДР ЖЕГУЛЕВ
Так было и с Сашей Погодиным,
юношей красивым и чистым; избрала
его жизнь на утоление страстей и
мук своих... Печальный и нежный,
любимый всеми, был испит он до
дна своей... И был он похоронен
со злодеями и убийцами. .
Л.Андреев ... Но когда стемнело, Саше стало совсем невмоготу смотреть на далекое зарево городских огней.
Глаза его слезились от фар редко проезжавших машин и еще оттого, что прошло только несколько часов как он поцело вал - может в последний раз! - юную жену и чистого, безмя тежного младенца...
"Нет, - в который раз он до крови стискивал зубы, - так надо!"
"А зачем?" - снова поднимал он прекрасное лицо к небу, и звезды мерцали ему: доля такая.
"Какая доля? Бедовая доля?"
"Нет. Просто: доля такая."
Машины уже совсем перестали проезжать. Саша выбрался из канавы на шоссе и, теребя потными руками перочинный нож, двинулся во тьму.
Со стороны города послышалось ритмичное повизгиванье и замерцал огонек: приближался почтальон на велосипеде. Это была удача.
-- Стой, почтальон, - изнемогающим голосом сказал Саша, доживая последние секунды до перелома, - остановись, пора...
Александр почувствовал, что нож, руки и язык отказывают ему.
-- Чего? - отозвался ошалелый почтальон, ставя ногу с педали на землю. В тот же миг Саша выпростал из-под пиджака руку с ножом и несколько раз, как мог глубоко, ударил его. Почтальон побарахтался в своем велосипеде и с грохотом сва лился на асфальт.
"Кровушка невинная пролилась..." - с горечью подумал Саша, сволакивая бездыханное тело под откос.
(Иван недоуменно взглянул на Валеру Маруса, но тот спо койно созерцал демонстрируемое.)
Письма, найденные у почтальона в сумке, Александр какие изорвал и разбросал по шоссе, а какие втоптал каблуками в землю. Завернувшись в ворох реквизированных газет, Саша дол го шумно шелестел, как еж, и ворочался в сырых кустах, не в силах заснуть.
"Ну вот и началось... - думал он и дрожал, - тварь ли дрожащая, или..."
36
. .
Дело пошло быстро и хорошо. К Саше примкнули многие, видно время назрело - его отряд рос, как снежный ком, не по дням, а по часам. После удачного налета на пост ГАИ достали оружие, боеприпасы, что позволило значительно расширить об Вем боевых операций; не пренебрегали и мелочами.
И народ любил Сашу, любил и понимал. Понимал и тогда, когда отряд взрывал водонапорные башни и рушил мосты, и тог да, когда Александр, плача от жалости, расстрелял десяток баб, собирающих на поле картошку.
"Землю собой украсил, как цветами" - говорили об Алек сандре по деревням, носили ему молоко, творог - все знали, что взяв с боем сельпо, Саша не реквизировал пищевых продук тов, а без жалости сжигал. Если кого заставал на экспроприа ции - расстреливал лично. И дисциплина была в отряде жесткая - никаких разговорчиков, песен. Бойцы, сжав зубы, вытерпели даже обВявленный Александром сухой закон. Все было подчинено одной программе:
1. Убей 2. Лучше всего неповинного 3. Мучайся потом 4. Земля содрогнется 5. Совесть народная проснется 6. Еще неиз вестно, но что-то будет.
И девиз был в отряде прост: сегодня ты живой, а завтра тебя нету.
Троих самых отчаянных бойцов: Сеню Грибного Колотырни ка, Пантюху Мокрого и Томилина Саша назначил взводными и до верил совершать самостоятельные рейды по области.
Сеня Грибной Колотырник, жестко страдающий без спиртно го хронический алкоголик, делал все, чтобы оправдать высокое доверие. По призванию Сеня был народным мстителем экстрак ласса; такого класса, что затряслись бы от него в ужасе Та рас Бульба и Михаил Уолд, и шарахнулись куда глаза глядят, и спрятали бы голову под мышку. Такого калибра был Сеня мсти тель, что всему человечеству мог, не сморгнув, плюнуть в ро жу; положить (как Мрамалад бомбу) земной шар на одну ладонь и другой прихлопнуть.