. .
Прозвенел гонг, и секунданты бросились на ринг, чтобы утереть лица спортсменов и стол.
Тренер положил руку на плечо Степанову:
-- Нормально, Леша, нормально. Походи по рингу. Запом ни: левой, больше работай левой! А главное, не дай себя за пугать. Ты ведь злее. Я тебя пацаном помню, ты литр самогона осилить не мог, а уже злой был.
Глядя на расплывшиеся черты дорогого лица, Степанов вспомнил их вчерашний разговор с тренером.
-- Значит, "Молдавский" красный? - строго спрашивал тренер.
-- Красный. Только красный, - твердо отвечал Алексей.
-- Конечно, Леша, конечно... А может, все-таки белый? Или хотя бы розовый? Недоберешь коэффициентом бормотушности - возьмешь количеством. Вспомни, Алексей, ведь у тебя на прошлой неделе...
Да, Алексей помнил, хотя и нетвердо, что на прошлой не деле перенес прободение язвы желудка. Да, "Молдавский" крас ный, "Молдавский" красный, разящий меч советских перепойщи ков - ты не любишь слабых!
-- Нет, Иваныч, нет. Красный - и только красный. Ведь спорт - любит сильных.
Тренер опустил плешивую голову и не скоро поднял ее, смахнув щедрую слезу старого перепойщика.
-- Другого ответа я не ждал, Алексей. Пора и за трени ровку! - и Иваныч стал выставлять на тренировочный стенд до боли знакомый спортинвентарь: темно-зеленые бутылки в опил ках, с желтыми жестяными пробками без язычков.
-- Создается впечатление, - диссонансом врезался в соз нание Алексея голос комментатора, - что немецкому мастеру удалось подавить волю советского спортсмена к победе. Однако посмотрим, что скажут судьи.
На гиганском табло зажглись судейские оценки. Алексей еще твердо различал эти неутешительные для него цифры, после второго раунда их обычно сообщал ему тренер.
Рихард Грюшенгауэр получил за артистизм исполнения поч ти в два раза больше баллов и чуть-чуть вырывался вперед по количеству абсолютных алкогольных единиц - хотя немецкий спортсмен к концу раунда и снизил темп, но крепость и коэф фициент сахарности его напитка были больше.
Гамбургское Страшилище не вставал со своего стула - он сидел вразвалку, блаженно раскрыв громадный рот, и двое се кундантов изо всех сил махали перед ним полотенцем, вгоняя в его вылающую мятой пасть свежий воздух. Двое других секун дантов массировали ему руки.
-- Зачем это? - мрачно подумал Степанов, - Будто бить меня собирается..."
Международная Федерация Перепоя уже давно поднимала вопрос о допутимости физического контакта соперников, однако окончательное решение по этому вопрому еще не было выработа но.
Иваныч между тем втолковывал Алексею тонкости возможно
45
го поведения соперника во втором раунде. Степанов, наморщив лоб, слушал его, растроганно думая о завидной памяти старого перепойщика.
Иваныч помнил даже восьмидесятые годы XX века, или, как их называли, "лютые восьмидесятые". Алексей с трудом верил в жестокие рассказы об этом времени.
Например, Иваныч рассказывал, что по воскресеньям в ма газинах совершенно ничего не продавали. Можно ли в это ве рить? Ведь человек тогда уже шагнул в космос, бурно развива лась электроника, машиностроение - и в воскресенье человек ничего не мог выпить.
Если кто делал и продавал самогон - давали срок до пяти лет.
-- Это как же - за самогон посадить могли? - недоверчи во смеялся Алексей.
-- Могли припаять свободно, - поучительно говорил тре нер, - За самогоноварение - до пяти лет.
-- А вот если я суп сварил, тоже посадить могли?
-- Нет, за суп не сажали.
-- А если чаю заварил?
-- Вроде нет... Не помню. Эх, Леша, много чего было... Такого... - Иваныч поглаживал стакан, мучительно вспоминая чего-нибудь. - На улицу страшно было выйти. Бандиты везде... Нет, это в Америке сплошь бандиты были, а у нас - менты! Менты у нас были, вот сейчас милиционер тебя на соревновании охраняет, цветы тебе дарит, ты с ним поговорить можешь, как с человеком. А тогда милиционеры вроде бандитов были. Неохо та ему работать, а охота ему кобяниться и залупаться, вот он и идет в менты. Идешь ты мимо него трезвый даже, а он ручкой тебе вежливо - и давай залупаться: ваши документы, ваш рабо чий пропуск, а что у вас в сумке, пройдемте, разберемся.
-- Как же вы такие пришибленные были? Что же вы не бо ролись?
-- Ага, мы боролись, это точно ты сказал, в очередях особенно страшно боролись. Соберутся, бывало, менты толпой у магазина, и смотрят, как ты борешься. Потом оцепят магазин кого хотят, того пустят, не покажешься им - уведут к себе в КПЗ и натешатся вдоволь - борются с тобой... - Иваныч зябко повел плечами и тяжко вздохнул. - За гласность велели бо роться тоже. Чтобы одну правду говорили. Раскроешь, напри мер, центральную газету, а там на первой полосе так прямо и написано: "Наше правительство опять здорово лопухнулось". Или войдешь в столовую, а там на стене лозунг: "Кормим дол го, дорого, грязно и невкусно." Да дорого... Дорого все ста ло. Получку за три дня и пропьешь, если дурак, а у тех, кто поглупей и лозунг такой был: Заработай! Пропей!
-- Нет, Иваныч, заврался ты совсем. Это ты мне про Аме рику все рассказываешь - там и бандиты, и посадить могли, и гласность, и дорого все.
. .
Ударили в гонг и секунданты, спотыкаясь о пустые бутыл ки, выскочили с ринга.
Гамбургское Страшилище взял в руку десятый стакан и, почесывая живот, начал:
-- Мать тфаю, клянь-ка, как...
-- А ну, мать твою, молчать у меня, харчемет, соплей перешибу!!! - что было сил зарычал Алексей и, быстро повер нувшись к секунданту, продолжал:
-- А ты что возишься? Дай сюда!
46
Алексей выхватил из рук секунданта неоткупоренную бу тылку "Молдавского" красного, откусил горлышко, харкнул им в сторону соперника и влил содержимое в свою брюшную полость хлебком полтора выхлеба прогнувшись.
-- ... Как я тесятый стаканишше вышру! - не потеряв ду ха, продолжал кричать Гамбургское Страшилище.
Жутко захохотав, Степанов выхватил из рук секунданта вторую, уже откупоренную бутылку портвейна и, глубоко выдох нув, вскинул ее над головой.
-- Вот какой перепой нам нужен! - закричал комментатор, - советский спортсмен проводит исключительной красоты прием под названием "вакуум-насос": вино втягивается одним глот ком, так, что пузырьки воздуха не проходят в надвинное прос транство и, таки образом, сильная работа ротовых мыщц созда ет там абсолютный вакуум! Да! Спорт не любит слабых! Спорт любит Сильных!
В этот момент опустевшая бутылка с очаровтельным звоном брызнула во все стороны, не выдержав давления столба окружа ющего воздуха. Вся морда Алексея оказалась изрезанной оскол ками.
Волны овации гремели по залу, да и во всем мире, навер ное, многие телезрители в изумлении уронили стаканы.
-- Интерес к состязанием огромен! - с радостным напо ром, захлебываясь кричал комментатор, - Многие информацион ные и телевизионные агенства в связи с состязанием даже от ложили сообщения о ходе сто девяносто восьмого раунда пере говоров на высшем уровне между товарищем Иваном Абрамовичем Натансоном и господином Натаном Завулоном по вопросу о сок ращении ракет средней дальности в Европе! Не теряя ни секун ды, Алексей продолжил столь блестяще начатую атаку, достиг нув прочного успеха, он снова перешел на игру в своем излюб ленном стиле "загребальная машина", дополняя ее красивым ма том.
Сильно деморализованный кровавым видом Алексея Гамбург ское Страшилище, что-то бормоча, грыз свой десятый стакан. Секундант держал на готове одиннадцатый. Немец схватил его, открыл рот, но, не говоря ни слова, начал пить.
Алексей увидел, как его соперник закашлялся, замурлыкал и, схватившись за рот, нагнулся под стол.