Он может, но...
Нет, жив Дантес.
Он жив опасно,
Жив
вплоть до нынешнего дня.
Ежеминутно,
ежечасно
Он может выстрелить в меня.
Николай Доризо
Санкт-Петербург взволнован очень.
Разгул царизма.
Мрак и тлен.
Печален, хмур и озабочен
Барон Луи де Геккерен.
Он молвит сыну осторожно:
- Зачем нам Пушкин?
Видит бог,
Стреляться с кем угодно можно,
Ты в Доризо стрельни,
сынок!
С улыбкой грустной бесконечно
Дантес
взирает на него.
- Могу и в Доризо,
конечно,
Какая разница,
в кого...
Но вдруг
лицо его скривилось,
И прошептал он
как во сне:
- Но кто тогда,
скажи на милость,
Хоть словом
вспомнит обо мне?!..
Ужин в колхозе
- Встречай, хозяйка! - крикнул Цыганов.
Поздравствовались. Сели.
В мгновенье ока - юный огурец
Из миски глянул, словно лягушонок.
А помидор, покинувший бочонок,
Немедля выпить требовал, подлец.
- Хозяйка, выпей! - крикнул Цыганов.
Он туговат был на ухо.
Давид Самойлов
- Никак Самойлов! - крикнул Цыганов
(Он был глухой). - Ты вовремя, ей-богу!
Хозяйка постаралась, стол готов,
Давай закусим, выпьем понемногу...