все небыли и были.
Я - это я.
Но я - не только я.
Во мне живут
все те, кто раньше были.
Ведь это мною очарован мир,
Ведь это мне,
сыграв на фортепьяно,
Провинциальных барышень кумир Сказал:
"Ужель та самая Татьяна?"
Да, это я.
Мы с ней слились в одно,
В одно лицо...
Но если б только это!
Ведь я еще - Изольда и Манон,
Коробочка, Офелия, Джульетта.
Ту драму,
не Шекспира, а мою
Сыграть
не хватит целого театра.
Я - Маргарита.
Это я пою.
Ты не шути со мной.
Я - Клеопатра!
И сам Печорин,
отдавая честь,
Сказал мне "Мадемуазель Реброва!
Я, видит бог, не знаю, кто вы есть,
Но пишете, голубушка,
не ново!"
Поэт и табурет
Что думал, как настроен был поэт,
Как он встречал закаты и рассветы,
Навряд ли объяснит нам табурет,
Или чернильница, или штиблеты.
Лев Озеров
Позвольте вам представиться: штиблет.
Хозяин мой во мне ходил по свету.
Мне табурет сказал, что он поэт,
Но вряд ли можно верить табурету.
Для табурета, в общем, все равны,
Он в смысле кругозора ограничен,
Людей он знает с худшей стороны,
Поэтому и столь пессимистичен.
Хозяин мой во мне встречал рассвет,
По лужам шел по случаю ненастья,
И вдруг зарифмовал "рассвет" - "штиблет",
Признаться, я был вне себя от счастья!
Нет, все же он действительно поэт,