Ардов В. Е.
По памяти и с натуры
Маленькие комедии
Сценки. Рассказы. Монологи. Фельетоны. Обозрения.
Виктор Ардов - старейший советский сатирик. Им написано множество сценок, монологов, рассказов, фельетонов, комедий, цирковых клоунад, реприз и конферансов. В настоящий сборник вошли произведения малых форм, созданные писателем в разные годы.
ВМЕСТО ПРЕДИСЛОВИЯ
Многоуважаемый Виктор Ефимович! Издательство "Искусство" обратилось к нам с просьбой написать предисловие к Вашему новому сборнику под названием "По памяти и с натуры". Сообщаем Вам, что писать подобное предисловие мы категорически отказываемся и, чтобы у Вас и читателей не возникло по этому поводу недоуменных вопросов, спешим объяснить, что делаем это (в смысле: "не делаем") по следующим уважительным причинам: во-первых, чтобы писать обстоятельное предисловие, надо изучить все творчество автора. Вы же, Виктор Ефимович, за пятьдесят с лишним лет работы в литературе написали столько рассказов, пьес, сценок, сценариев, реприз, клоунад, фельетонов, что прочитать их все не в силах ни один автор предисловия, даже если их двое; во-вторых, в предисловии положено говорить о тех вопросах и проблемах, которые автор затрагивает в своих произведениях. Обращаясь же к Вашему творчеству, мы опять зашли в тупик: нет такой сатирической темы, нет такого объекта для осмеяния, которые бы ускользнули от внимания Виктора Ардова. Перечислить их все в предисловии немыслимо, а перечислить не все - значит допустить необъективность; в-третьих, предисловия пишут тогда, когда надо что-то объяснить, разъяснить и частично разрекламировать... чтоб читатель, прочитав предисловие, стал бы читать и остальное... С Вашими же книжками, Виктор Ефимович, как правило, происходит обратное: читатель набрасывается на содержание, смеется, читает вслух знакомым и даже со сцены, а уж потом, если у него остается время, проглядывает вступительную статью, чего, мол, там про нашего Ардова понаписали?.. И как бы хорошо это предисловие ни было, читатель всегда досадует: истратили дефицитную бумагу, вместо того чтобы напечатать еще одну ардовскую сценку... в-четвертых, Вы самый крупный из малоформистов. Вы учили нас, молодых, краткости. Мы - старательные ученики. Садясь за предисловие, мы вспомнили Ваш наказ и решили, что самое краткое предисловие - то, которого нет... Имя Виктора Ардова говорит само за себя. Он - старый и верный друг всех любителей юмора, всех участников художественной самодеятельности, всех, кто несет со сцены радость улыбки и смеха... Старый друг имеет право приходить без звонка, входить без стука и начинать разговор без предисловий...
С искренним уважением Аркадий Арканов и Григорий Горин
КУЛЬТУРНОЕ РАЗВЛЕЧЕНИЕ
РАССКАЗ
На поле раздался свисток, и игра началась. Аккуратно выравнивая ногой, игроки повели мяч. Осторожно, вежливо. - Пас! - Аут! - Извините! - Виноват! - Простите, я вам как будто палец отдавил? - Четыре. - Что - четыре? - Четыре пальца. Но ничего, вот вам пятый - давите! - Спасибо! - Аут! - Пас! - Ножку, ножку уберите! - Вот эту? - Да нет, ту! - Та, простите, не моя. Хе-хе... - И эта - не ваша? - Ой, моя!.. Простите! - Извиняюсь! - Аут! - Пас! Через четверть часа выступил первый пот. Забит первый гол. Возник первый спор: - Что ж это, ребята, сбоку каждый забьет! Ты мне спереди бей! - Неправильно, неправильно забили! Аут! Не считае... Ох... что же вы по ногам ходите?! Поля ему, вишь, мало, по ногам норовит! - А вы не суйте конечностей куда не надо! И вовсе без копыт вернетесь! - Пас! Пас! Ванька, передавай! - Я тебе передам! Чтобы опять забили. Накося! Рраз... - Э-эх... ох... их!.. Что же я тебе ворота, что ли? Что ты в меня бьешь?! - Стой тут с открытым ртом, тебя кто угодно за ворота примет! - Пусти, дьявол, ты мне на ухо наступил!.. - Отойди, не капай кровью на чистые трусы, - слышишь?! Теперь уж окончательно все пошло как по-писаному! - Ребята, загоните ко мне вот этого, рябого. Я ему покажу, как бутсой по спине ударять! - Ты что, подножку, да?! Вот тебе за подножку! - Вася, Вася, принимай мяч, принимай! Да ты что плюешь?! - Жубы плюю! - Нашел время! Принимай мяч, потом доплюешь! - Вали, вали на земь!.. Там разберемся, кто - наш... - Помоева сейчас с поля унесли... - Сам виноват. Ежели слабая голова, зачем ею об мяч стукать?.. ...Когда раздался свисток, сигнализирующий об окончании игры, все были страшно удивлены. - Неужели кончили? Так я и не успел тому, рябому-то, за бутсу... - Ладно, успеешь еще! Чай не последний матч. Еще посостязаемся! - Петька, брось ты этого парня, слезай, кончена игра! - Мало что кончена! Я ему всю душу выпущу, но он у меня узнает, какая есть правильная игра! - А не знаешь, чем игра кончилась? - Четыре на пять. - В чью пользу? - Какая же тут польза, если у нас четыре человека искалечено, да в ихней команде - пять! - Нет, я спрашиваю: сколько голов? - Голов, наверное, десять разбито да поцарапано... - Да я не про то! - А я про то: не надо путать футбол и драку!
1926 г,
ОТ АВТОРА
ЮМОРЕСКЕ СКОРО ИСПОЛНИТСЯ ПЯТЬДЕСЯТ ЛЕТ
Да, было это в 1926 году. Очень молодой литератор, то есть я, был приглашен сотрудничать в "Утренней радиогазете". Вообще-то советское радио делало тогда первые шаги. Далеко не все в области радиовещания было создано, придумано, уточнено... Не было и записей на пленку, которые теперь царят в студиях. Живой человеческий голос выходил в эфир постоянно. Переписка с радиослушателями только налаживалась. Рубрики вещания менялись и перестраивались под влиянием возникавшего опыта и потребностей нашей пропаганды. Вот так и "Утренняя радиогазета" в виде эксперимента завела отдел юмора. Им заведовал тогда писатель Я. М. Галицкий. Он-то и предложил мне давать небольшие фельетоны, которые выходили в эфир среди прочего материала газеты в девять часов утра. Этой юмореске, посвященной грубости в футбольной игре, повезло: ее поручили прочитать молодому артисту Осипу Наумовичу Абдулову, который впоследствии стал очень популярным. Осип Наумович был народным артистом РСФСР, видным деятелем нашего театра, режиссером на радио, педагогом в Государственном институте театрального искусства... Но вот что существенно: с весны 1926 года и до самого конца своей артистической работы Осип Наумович никогда не переставал читать моего рассказа. Так пришелся по нраву артисту этот разговор о футболе! И сказать правду, я сам иной раз смеялся, слушая в который раз в исполнении Абдулова нехитрые строки, написанные много, много лет назад... Но не только один Абдулов исполнял эту вещицу. К сожалению, явление, которому посвящены строки рассказа бытуют и сегодня. Причем я-то написал о грубости в игре футболистов-дилетантов (в 1925 году только начинались матчи мастеров кожаного мяча) Но эксцессы на состязаниях даже выросли за последнее время. И потому - увы! - читают мою сценку по сей день и в самодеятельности и на профессиональной эстраде... Изредка ее печатают в какомнибудь сборнике. Словом, живет эта далеко уже не молодая юмореска. Может быть, было лучше, коли исчезла бы надобность в таких укорах спортсменам. Но сие зависит уже не от нас с вами, дорогой читатель!
1974 г
УКРОТИТЕЛЬ
РАССКАЗ
- По совести сказать, я действительно не очень храбрый... А я считаю: я не обязан. Я не солдат, не командир, не летчик, не танкист, не этот - как их? - водолаз. Водолаз напялит на голову горшок, потом опустится на кишке в воду и безобразничает там на дне... А я этого ничего не умею. Я человек скромный: плановик-рядовик. Более двадцати лет на плановой работе. Может, слышали, такое было учреждение: "Главпивпаф"? Главное управление пивной и парфюмерной промышленности. Я в этом "Главпивпафе" десять лет работал. Потом еще трест один был: "Хламсырье". И в этом сырье я лет пять ворочался. А теперь я работаю в Управлении цирков - тоже в плановом отделе. Так ведь работа у нас, у плановиков, всюду та же: сиди, считай, пиши цифры, проценты, коэффициенты... Нет, если вы в цирк билет купите, вам, конечно, ведомостей с цифрами показывать не станут. Там это - слоны, собачки, наездницы, жонглер горящую паклю кушает и никак не подавится... Словом, все как у людей... А вы поднимитесь на этаж выше, где помещается наше Управление, - ну, все равно, как будто в бывший "Главпивпаф" пришли: коридор, двери с обеих сторон и на дверях - названия отделов. И еще доска висит с приказами. Как повсюду. На днях я в обеденный перерыв подхожу к доске, вижу, свежий приказ вывесили. Я читаю:
" 1. Бухгалтера Евсютина премировать месячным окладом". Ну, позавидовал я... " 2. Уборщицу Абрамкину уволить за прогул". Думаю, попалась, дура, так тебе и надо. " 3. Трофимова К. Н. назначить укротителем львов с окладом в сто пятьдесят рублей в месяц". Я, знаете, читаю третий параграф и не верю глазам:
Трофимов-то это лично я. И какой же из меня выйдет укроти..? Правда, мне зарплату прибавляют. Только я и за полтораста рублей в клетку-то не полезу! Представьте себе: вы завтра приходите на службу, а вас, оказывается, перекинули на культработу среди диких зверей... Понравится вам или как?.. А меня уже от страха ноги не держат. Знаете, как будто я их отсидел. Поставишь ногу, а в ней будто газированная вода ходит... Я, значит, хватаюсь за стенки, за стулья, за плевательницы... Ползу в управление делами, а сам думаю: о чем же они соображали, когда такой приказ вывесили?! А вышло-то вот что... Это я потом узнал, когда все дело кончилось. У нас в объединении есть машинистка. Ну, знаете, такая блондинка на скорую руку. Ну, да! Утром у нее волосы еще темные или рыжие, потом она их запустит в какую-нибудь кислоту, вытащит, отряхнется, как пудель, и вот она уже блондинка. А прическа у нее устроена так: сзади - хвост, как у наших цирковых лошадей, а спереди - уже булочное производство: волосы завиты, как сушки, баранки, кренделя и еще два калача вот тут, спереди. Но больше всего на свете эта блондинка любит совать свой нос всюду, куда ни попади. Она, если даже печатает, все равно, прислушивается: о чем говорят в этой комнате и еще в двух соседних. Ей все интересно! Да. А в этом приказе - в черновике-то - было правильно сказано: "Артиста Трофеос Альберта Эдмундовича назначить укротителем..." У нас есть такой артист Трофеос: он с детства - со зверями. Сперва работал с моржами, дали ему человек шесть моржей - он их дрессировал. Потом его перекинули на петухов. А теперь в порядке выдвижения ему хотели доверить немного львов. Значит, его фамилия - Трофеос, а моя - Трофимов. И когда машинистка стукала этот приказ, кто-то в комнате сказал: - Что Трофимов, сдал вчерашнюю ведомость? Она возьми и напечатай: "Трофимов". Так это, я говорю, я все потом узнал. А в данный момент я почти на карачках вползаю в управление делами, подползаю к управляющему делами и говорю... То есть, что значит, "говорю"?.. У меня от страха-то инота началась. Честное слово! Я этому управляющему серьезно так сказал: - Ик!.. Я сам - плановик-ик... рядовик-ик... а вы меня делаете ик-ротителем!.. Управляющий делами нагнулся ко мне через стол и спрашивает: - Каким еще "икротителем"? Я говорю: - Ик-ротителем... ик-львов. - Каких таких... ик-львов? - Ну, помните, такие... ик... косматые?.. Как ваша машинистка... Что вы, не знаете? - Машинистку я, безусловно, знаю. А про что вы мне икаете, я не могу понять! Я тогда крикнул: - Вы же сами подписали приказ! Ик!.. Ну, конечно, он понял, что это - его ошибка. Только он не желает отвечать за ошибку. И начинает все дело замазывать. Он говорит: - Ах, это... Да, действительно, назначили немного... (Вы слышите? "Немного"!) Ну, и что ж такого? Так сказать, выдвигаем молодняк... - Какой же я "молодн... ик"... то есть "молодняк"?! Мне уже за сорок лет. И потом: разве молодняк у нас выдвигают, чтобы его сразу растерзали?! - Ну уж и сразу... У нас вообще львы брезгливые: они вас навряд ли станут жрать. Я говорю: - Ну, хорошо, а что мне теперь делать?! - А вы, - говорит, - товарищ Трофимов, пока что, так сказать, принимайте, так сказать, дела. Я говорю: - Если я приму эти, как вы говорите, "дела", то эти... РРРРР- "дела" они меня... ррррр... сожрут! А он говорит: - Если вы настолько недисциплинированны, вам надо бояться не львов, а вышестоящих инстанций! Ну, я вас спрашиваю: можно разговаривать с таким бюрократом? Я махнул рукой и пошел... пошел... Куда пошел? В местком пошел. А куда же? Я думал так: профсоюзная организация должна заступиться за трудящегося - членские взносы у меня заплачены, марки наклеены вдоль и поперек. Куда же еще идти? А у нас такой председатель месткома: он терпеть не может ссориться с начальством. Он меня выслушал и говорит : - Понимаешь ли, формально они правы. Тебя перебрасывают из одного отдела в другой. Только и всего. Ничего страшного. Я говорю: - Какой же это отдел? Это - клетка! - А ты, - говорит, - не сразу их принимай, а по одному льву, по два в день. Я говорю: - Да мне пол-льва в день - во... за глаза хватит!.. Да у нас охрана труда есть или нету?! Вы хоть от диких зверей меня можете охранить?! - А мы тебя в клетку не пустим без пистолета или железного лома. Я говорю: - Значит, мне надо взять этот лом и застрелиться около клетки - да? - А ты пойди, присмотрись. - К кому это "присмотрись"?! - Ко львам. А я вообще такой человек: если увижу надпись "Здесь злая собака", я уже по этой улице не пойду. А тут - львы. И я к ним должен "присматриваться"... Ну, доплелся я до конюшни, посмотрел на них... Правда, они все в клетках. И спят. Один только лев не спал. Он это... мяукал... Мне от одного мяуканья плохо стало. А тут, знаете, старик сторож прибирает, подметает клетку, будто там не львы спят, а белые мыши. Я ему говорю: - Папаша, вы давно за ними ходите? - Да, почитай, годов тридцать... - Правду это толкуют, что лев - благородное животное? Он говорит: - Какое там благородное! Только и знаешь, что клетку убирать за ними! Я говорю: - Нет, я не о том. Меня интересует: они при вас кого-нибудь... ну, как это выразиться помягче?.. Ну, поцарапали, что ли? Старик ехидно так переспрашивает: - "Поцарапали"?.. Что же это-кошка или крыса? Эта тварь, она не царапает: она терзает! - Отец, ты хоть меня не терзай! А старик: - Я, - говорит, - тебя пальцем не трону, а вон этот вон, видишь в той клетке, глаза сейчас открыл, гривастый черт, - он на своем веку съел пять лошадей, семь человек, обезьяну и пол-осла... Ну, я сразу понял: если к нему в клетку попаду, он тогда полтора осла съест... И я поскорее - домой! Прихожу, жена мне говорит: - Что с тобой? На тебе ни лица нет, ничего нет! Я ей отвечаю: - Я скоро умру. Жена говорит: - Это интересно! Сколько раз я тебя просила застраховать твою жизнь. Ты этого не делаешь! Я ей рассказываю все, а она начинает прыгать, хлопать в ладоши, кричит: - Ах, как я рада, как я рада! Наконец-то у меня будет муж артист. Я давно этого хотела! Я говорю: - Ты вдовой остаться хотела, да? Она в ответ: - Я вдовой не останусь: у тебя такой характер, такое ехидство, такое упрямство - тебя ни один лев не выдержит: все подохнут, я по себе знаю. Ну, я вас спрашиваю: можно разговаривать с такой женщиной? Я сразу лег спать, и всю ночь мне снилось, будто я львов принимаю поштучно. В общем, за ночь я принял двести сорок два льва. А утром проснулся, будильник звонит. Надо на работу идти, в клетку. И плюс дома еще сюрприз. Жена раззвонила, что у нее муж - укротитель. Соседи поздравляют, просят билетов. Управдом предупреждает: - Не вздумайте этих львов приводить на квартиру. Я у нас в доме никакого мусора не потерплю! А один дурак меня спрашивает: - Нет ли у вас фотографии, где вы сняты с какой-нибудь львицей в обнимку? Ну, я всем сказал, что львы у меня закрыты на переучет. Жене наскоро объяснил, кто она есть, и пошел на работу. Думаю, потом я с ней дома доругаюсь. А по дороге соображаю: неужели же я должен погибать в клетке? Ну за что??!! И вот правду говорят: утро вечера мудренее. Придумал я выход! Нашел! Иду прямо к управляющему делами. Он меня увидел, говорит! - Ну как, товарищ Трофимов, львов принимаете? - Как же, говорю, принял, подружился: вчера с одним львом вместе в баню ходили. Он тогда нахмурился: - Я серьезно спрашиваю! - А серьезно я их не принимал и не стану принимать. Я требую, чтобы была создана авторитетная комиссия по приемке этих львов. Вот вы, товарищ управляющий делами, вы будете председателем этой комиссии. Вы своими ручками каждого льва примете, а потом сдадите мне. Ну, тут я сразу за все отыгрался: этот управляющий делами рот разинул, а обратно сзинуть никак не может. Потом у него тоже икота началась. Он мне говорит: - Какой вы шутник-ик.. Риск уж очень велик-ик... Я говорю: - А как же? Их еще инвентаризировать надо, ваших львов. Я попрошу каждому льву на хвост бирочку с номером повесить. А так это бесхозяйственное имущество. А если их украдут, кто будет отвечать?! ...Можете себе представить: приказ тут же отменили, как миленькие. И в клетку я не лазил, даже близко к ней не подходил! И еще за три дня мне зарплату выплатили из расчета ста пятидесяти рублей в месяц: как полагается укротителю! По приказу.
1939 г.
СИГНАЛ
монолог
- Граждане, вы видите перед собой человека, который на долгие годы, может быть навсегда, потерял свой моральный облик. И если я сейчас не рыдаю перед вами, то это исключительно потому, что я уже весь вырыдался за последние полгода и нет у меня больше слез, чтобы... Эх, да чего там!.. Еще полгода тому назад я работал в городе Семипалатинске техником в тресте Облгорстройкройдрайсарай. Вот моя трудовая книжка, здесь все сказано: награды, поощрения, премии... По семейным обстоятельствам я должен был переехать в Москву. Подал заявление, уволился по собственному желанию. Вот отметка в паспорте... На прощание управляющий нашим Облгорстройкройдрайсараем пожал мне руку и сказал: "Надеюсь, товарищ, вы и дальше будете работать так же честно и самоотверженно, как в нашей системе; желаю вам успехов и здоровья". (Дергается, всхлипывает.) Не знаю, будут ли у меня успехи, а со здоровьем пока неважно... Тик появился... внутри что-то щелкает время от времени, и... и правая нога не участвует, как надо... Ну, так вот... Тогда при увольнении главный бухгалтер нашего Облсарая приказал счетоводу сделать со мной расчет. Я получил что положено, расписался. Со всеми сослуживцами попрощался за ручку и - уехал... Уже в Москве получаю открытку из Семипалатинска: главный бухгалтер Облгорстройкройдрайсарая, с которым я тоже прощался за ручку, пишет мне: "Расчет с вами по вине счетовода Нюниной С. П. произведен был неправильно, вам причитается с треста еще двадцать три копейки. На тов. Нюнину наложено взыскание, а вам надлежит явиться в трест для получения означенных двадцати трех копеек". И я еще, помню, посмеялся над этой открыткой... Думаю: "Чудак какой - главный бухгалтер: поеду я за этими копейками из Москвы в Семипалатинск... хе-хе-хе". Вы не обращайте внимания, что я дергаюсь: это сейчас пройдет. Я сразу ответил туда в этот Облсарай: "Приезжать не собираюсь, если можете, переведите почтой, а нет - спишите их совсем - мои двадцать три копейки". И что же вы ду-ду-думаете? Приходит второе письмо: "Почта не принимает перевод на двадцать три копейки; что же касается вашего незаконного предложения списать двадцать три копейки, то мы ставим вас в известность, что это было бы уголовно наказуемым деянием: никто не дал нам права недоплачивать трудящемуся - то есть лично вам - двадцать три копейки, но и никто не дал вам право дарить подобную сумму государственному учреждению, которому никто не дал права приходовать незаконно поступившие деньги, которые никто не дал вам права не получать от государственного учреждения". И главное-дальше: "В случае, если вы будете упорствовать, мы принуждены будем принять строгие меры к получению вами с нас помянутых двадцати трех копеек. Главный бухгалтер Долбилин..." Я вам забыл сказать : его фамилия - Долбилин. Я еще и тогда не понял, что меня теперь ждет!.. Опять только посмеялся и над этим письмом... А меня уже вызывают в местком на моей новой работе. Председатель месткома выпроводил всех из комнаты, дверь - на замок, предложил мне сесть, сам сел, помолчал, поглядел на меня каким-то особо вдумчивым взглядом, потом вынул из ящика стола бумажку, прочитал ее раза три, мне не показывая, и потом сказал: - Ладно, друг, рассказывай-только честно: что ты там натворил - в Семипалатинске? - Я? Натворил? - Ну, темнить теперь уже нечего. Сигнал на тебя у нас имеется... Вы слышите, товарищи, сиг-нал! Я даже завизжал: - Какой еще сигнал?! - Тихо! Здесь общественная организация. Я думал, что тебя в Семипалатинске отучили от таких эксцессов, как эти визги... Что у тебя там было? А? Небось моральное разложение? Я отвечаю ему сдержанно: - Да не было у меня разложения. Понимаете: не было! - Ясно. Думаешь, переехал в другой город, так и концы в воду?.. Ну, выкладывай, что там произошло конкретно? Пьянство? Карты? Или аморалка? Вот я хотел бы знать, как вы поступили бы в таком случае? Лично я в тот день был еще сравнительно крепкий парень: ведь это только начиналось все... Я нашел в себе силы засмеяться и сказал: - Ох, боюсь, это вам Долбилин сигнализирует насчет тех двадцати трех... Я хотел сказать "двадцати трех копеек", но предместкома не дослушал и даже присвистнул: - Фью!.. Двадцать три у тебя было?.. Да, это многовато! Я кричу: "Да не бабы, не бабы, двадцать три копейки!" Даже не за мной, а с них причитается. Понимаете, остались там! - Ну это я понимаю, что они все остались там, раз ты от них удрал. Детей много у них? - Какие дети?!-мне кажется, я уже начинаю сходить с ума! - Ну, браток, это тебе лучше знать, кого ты там бросил в Семипалатинске. Только имей в виду, такого разврата и разложения мы в нашей организации не потерпим. Либо ты поедешь в Семипалатинск, предстанешь перед судом... - За что?! Перед каким судом?! - А это там уже установят. В общем, пока иди. Местком еще вернется к вопросу о твоем неприглядном поведении... Как я от него вышел, не помню. И не помню, как я очутился на почте, где отправлял авиазаказное письмо этому Долбилину. Я тогда еще надеялся, что он меня помилует - Долбилин... Ха-ха! Сколь я был наивен! Ну, все я вам рассказывать не стану: долго очень. Опускаю описание того, как со мной постепенно перестали здороваться сослуживцы - особенно женщины. Не буду рассказывать, что именно про меня говорили на собрании - это, когда отвели мою кандидатуру на выборах в культмассовую комиссию при месткоме. Потом меня вычеркнули из списков на встречу Нового года... В ответ на мою душераздирающую просьбу прекратить травлю бухгалтер Долбилин написал - куда? В милицию! Ага! Меня вчера вызвали в отделение по месту жительства. На понедельник. Может быть, там разберутся и в сигналах, и в разговорах, и в двадцати трех копейках. Может быть, еще ко мне вернется мой незапятнанный моральный облик!
1949 г.
"КТО СЛЕДУЮЩИЙ?.."
САТИРИЧЕСКОЕ ОБОЗРЕНИЕ
ДЛЯ ДВУХ
ИСПОЛНИТЕЛЕЙ 1
-----1 Роль одного из исполнителей может играть женщина.
Первый. Вот сейчас ведущий нашего концерта объявил номер и назвал его "следующим номером" программы. Не правда ли, что звучит как-то даже заманчиво: "следующий номер"? Вообще приятное слово, знаете ли... Например: следующее снижение цен. Следующая книга любимого писателя. Следующая постановка в театре...
Второй. К сожалению, мой друг, не всегда слово "следующий" обещает нам радость. Бывают люди, которые умеют придать этому милому слову смысл, я бы сказал, угрожающий.
Первый. Что вы имеете в виду?
Второй. Ну, вот хотя бы кое-кого из тех людей, которые м-м-м...
Первый. Которые - что?
Второй. Сейчас скажу. Которые призваны... м-м-м...
Первый. Что-призваны?
Второй. Призваны обслуживать наших советских людей.
Первый. Они и обслуживают.
Второй. Вот именно! Обслуживают, но... м-м-м...
Первый. По-вашему, плохо обслуживают?
Второй. Кто - как, а кто и - кое-как.
Первый. Где же, по-вашему, встречаются эти люди, которые обслуживают "кое-как"?
Второй. Увы! Сегодня их можно встретить еще во многих местах! Допустим, вы заходите в парикмахерскую...
Первый уходит.
Вообще, у нас теперь такие благоустроенные парикмахерские: неоновая светящаяся вывеска, модная мебель, гигиена, салфетки... И все-таки с некоторых пор я с трепетом вхожу в парикмахерскую... с тоской жду своей очереди... (Сел на стул, принял печальную позу.) И с волнением жду того момента, когда попаду в лапы... простите, в руки так называемого мастера.
Первый возвращается. На нем белый халат. Он принял сварливое выражение лица. В руках у него салфетка.
Первый (ставит второй стул, безразлично, отвернувшись от стула). Попрошу следующий!