- Дело очень сложное... - промямлил Штирлиц.
- Четыре!
- Конечно, надо подумать, обмозговать столь щекотливое дело.
- Четыре ящика и триста пачек "Беломора"!
- Хорошо! Но товар вперед! Вы мне товар - я вам партийные билетики! По рукам?
- По рукам! - сказал сияющий Геринг, провожая Штирлица до двери.
- Да, чуть было не забыл, так как вы теперь наш человек, даю вам первое партийное задание.
- Я вас внимательно слушаю, товарищ Исаев.
- Подготовьте документы, раскрывающие всю деятельность Бормана. Особенно меня интересует вопрос, связанный c золотом партии. Кроме этого, постарайтесь выяснить куда верхушка собирается смыться, когда здесь будут наши.
- Но, штандартенфюрер...
- Никаких но!
- Я просто хотел сказать, что это задание не совсем для нашего управления... - уныло пролепетал Геринг.
- Вы что, отказываетесь? - закричал возмущенный Штирлиц.
- Товарищ Исаев, мне, как коммунисту, будет стыдно перед самим собой и перед моими новыми товарищами по партии в случае, если я не смогу выполнить задание такой важности. Вот поэтому, я обеспокоен критерием фрустрационной талерантности психологического воздействия на диалектическую концепцию влияния на массы в нашей умирающей Германии.
Штирлиц опешил и, простояв в нерешительности двадцать минут, сказал:
- Как понос изо рта, господин фельдмаршал! Вы далеко пойдете по нашей иерархической лестнице, идите по ней и никуда не сворачивайте, как завещал великий Ленин!
- Слушаюсь, товарищ полковник!
- Выполняйте задание! - четко сказал Штирлиц и вышел из кабинета.
ГЛАВА 20. ПОСЛЕДНЕЕ МГНОВЕНИЕ ВЕСНЫ
Вольф возвращался из Швейцарии на поезде "Берн - Берлин", у которого был отцеплен последний вагон, а вместо него была прикреплена цистерна c отличным армянским коньяком - все, чего сумел добиться от американцев Вольф. Гиммлер знал это и готов был сгореть от стыда. Вольф не знал того, чего знал Гиммлер и поэтому хоть на что-то еще надеялся.
Но ни Карл Вольф, ни Генрих Гиммлер, ни Вальтер Шелленберг даже не могли предположить, что в тот момент, когда поезд "Берн - Берлин" прибудет в конечный пункт своего назначения, в Берлине уже будет громыхать русская канонада, а цистерна c армянским коньяком войдет в историю, так как в ней вся элита Германии вместе со Штирлицем благополучно переправится на Кубу, где окончательно наступит разгром Третьего Рейха.
ЭПИЛОГ.
За окном стояла весна, радистка Кэт и рота красноармейцев.
Товарищ Сталин отошел от окна, посмотрел на наглого Жукова, мирно похрапывающего в кресле, разбудил его и спросил:
- Простите, не найдется ли папироски, товарищ Жюков?
Жуков злобно взглянул на Верховного, для виду порылся в карманах и не найдя ничего, кроме носового платка и рубля мелочью, ответил:
- Папиросы уже того... кончились!
Сталин протяжно вздохнул, опять подошел к окну, открыл ставни и, обращаясь к радистке Кэт, сказал:
- Товарищ девюшка, не найдется ли папироски для товарища Сталина?
Катюша порылась в карманах и найдя пачку "Беломора", протянула ее Сталину, заметив при этом:
- Я не девюшка! Я Катя Козлова!
- Хорошо Катя, товарищ Берия займется вами и выяснит кто Катя, а кто Козлова! - пригрозил главнокомандующий и c грохотом закрыл окно.
- Товарищ Сталин, дайте закурить! - неожиданно сказал Жуков, увидев у генералиссимуса пачку "Беломора".
Сталин ухмыльнулся, протянул Жукову папиросу, погрозил ему пальцем и, прикуривая трубку, поинтересовался:
- А как там дела на Западном фронте?
Вместо ответа Жуков уставился в потолок.
- Ах, да... А как там чувствует себя товарищ Исаев? Он по-прежнему много работает?
Жуков злобно взглянул на Сталина.
- Это харошо. У меня для нэго есть новое задание.
А за окном стояла весна, радистка Кэт и рота красноармейцев...
* Книга третья. КОНЕЦ ИМПЕРАТОРА КУКУРУЗЫ *
ПРОЛОГ
За окном шел снег и Юрий Гагарин.
Никита Сергеевич отошел от окна, посмотрел на обрюзгшего Брежнева, мирно похрапывающего в кресле, разбудил его и, тупо уставившись в глаза будущего генерального секретаря ЦК КПСC, спросил:
- Леонид Ильич, вы все еще спите?
Брежнев слегка приоткрыл левый глаз и, глядя в пустоту, сказал:
- Спю, Никита Сергеевич! Спю, дорогой мой человек, спю!
Хрущев хмыкнул, зевнул и, качая головой, тихо прошептал:
- Ну, что ж, тогда спите дальше.