Элендил никогда не любил свою работу.
Все же, пусть он и являлся представителем эльфийского народа, но был более или менее разумным и адекватным существом, а посему не сказать, чтобы ему доставляло особое удовольствие перерезание глоток, копание в грязном белье хоть сколько-нибудь значимых личностей и непрекращающиеся рейды в самые опасные места в поисках призрачной надежды на спасение вымирающего эльфийского анклава.
Когда большая часть твоей жизни сводится к пыткам, угрозам, убийствам, подставам и шантажу, то так или иначе ты изменишься.
Внешне, получив парочку шрамов и лишившись нескольких выступающих частей тела.
Или внутренне, изменив до неузнаваемости то, кем ты был до начала творения вышеперечисленных бесчинств и непотребств.
Можно превратиться в безумного фанатика, с напрочь промытыми мозгами, с пеной у рта и кинжалом возле горла, твоего горла, доказывающего ради чего это все вообще происходит.
Можно начать искать в этом свои плюсы, некие маленькие радости или удовольствие от созерцания деяний рук своих в виде сломанного подобия человека, валяющегося в грязи у твоих ног, окончательно скатываясь в пучину безнравственности и аморальности.
А так же можно скрыть брезгливость, страх и отвращение за монолитной маской прагматизма и чистого профессионализма. Это всего лишь работа, обязанность, которую ты должен неукоснительно выполнять, чтобы не сдохнуть в канаве, лишенный семьи, друзей, поддержки и всего, что у тебя было до этого и позволяло держаться на плаву.
Существовало еще множество иных, совершенно отличных друг от друга психических помутнений и отклонений, к которым приводило подобное времяпровождение, но Элендил, все же предпочел выбрать последний вариант.
Еще один небольшой плюс от его положения — он сам может решить за себя кем он станет, а точнее как он должен выглядеть и кого изображать при вышестоящих. Это потом можно будет пойти в кабак и нажраться, как свинья, после чего заснуть в объятиях разбитой человеческой шлюхи, пытающейся срезать с твоего насквозь проспиртованного тела кошель. Это все будет потом, а сейчас нужно выполнить задачу, за которую ему и дают все маленькие радости жизни, позволяющие не свихнуться окончательно.
У эльфов тоже есть проблемы с психикой и общим мировосприятием.
Устойчивый шаблон в мировоззрении большей части разумных, так или иначе контактировавших с ними — это горделивые и зажравшиеся ушастые ублюдки, смотрящие на тебя, как на кусок грязи, случайно прилипший к подошве безумно дорого сапога.
Да, так оно и есть. Большая часть высокородных эльфов действительно те еще сволочи, только и могущие, что талдычить о своем величии, да колдунствовать с безопасного расстояния.
Возможно, и Элендил был бы в точности таким же, не в грош не ставящим всех отличных от эльфийской расы, но его слишком плохо воспитывали. Да и он сам, пусть этому всячески мешали, умел нормально думать.
Когда тебе изо дня в день, каждую минуту, каждый миг твоего нахождения в обществе себеподобных с серьезным лицом говорят, что эльфы несоизмеримо могущественнее всех и вся, а потом внезапно приходят эти самые все и вся, втаптывая цвет остроухого воинства в кровавую грязь, в черепную коробку, если в ней осталась хотя бы часть нормально работающих извилин, начинают закрадываться смутные сомнения.
Когда презираемый всеми эльфами до единого Кровавый Ужас превратил большую часть армии анклава в пиршество стервятников и лакомый кусочек для некромантов, уверенность Элендила в правильности его поступков пошатнулась в первый раз.
Второй раз это произошло, когда его спас человек. Простой, мать его человек, один из тех, что считался пылью под ногами, не стоящий даже толики внимания остроухих господ.
Третий и последний, было когда ему приказали убить этого самого человека, только за то, что он родился именно человеком.
Привычная картинка мира дрогнула и осыпалась стеклом разбитых розовых очков, вмятых ударом кастета прямо в кровоточащие глазницы.
Но Элендил продолжал выполнять приказы, потому что другого варианта попросту не существовало.
Уйди он из анклава и все, он изгой, лишенный поддержки хоть и издыхающего, но пока еще способного постоять за себя сообщества.
Кто он если выйдет из него?
Очередной головорез с компашкой отморозков, чей срок жизни измеряется их же наглостью и везением?
Грабить на дорогах или наняться в сопровождение какому-нибудь ублюдку, чтобы потом, считая гроши и выковыривая куски стали из своих тел, дожидаться следующего заказчика?
Нет уж, увольте, это на самый крайний случай, когда даже Камню станет понятно, что Кровавый Ужас в ближайшее время будет хлестать эльфийское вино из черепов Старейшин.
А пока что он и его сборная солянка из кучки ублюдков, набранных по самым дрянным кабакам, постарается подпортить демонам жизнь. Ведь, тогда какой вообще смысл в их жизни и куске стали в руках?
Правда, в последнее время, в самые неподходящие моменты эльфа начинают мучать подобные мысли, что вряд ли можно назвать хорошим знаком.
Согласитесь, когда вы находитесь в опасной близости от неизвестной хреновины химерологического происхождения, где обитает еще более опасная хреновина, обдумывать то как ваша жизнь покатилась по наклонной, хоть и является весьма распространенным действием для личностей слишком старых для всего этого дерьма, но вряд ли несет в себе хоть какую-то пользу, кроме нескончаемых стенаний, саможаления и навязчивых идей свалить куда-нибудь где нет вот этого всего.
Это место прозвали Кишечным лесом. В основном из-за кишок-лиан, свисающих с уродливых деревьев, ну а в добавок к этому, еще благодаря тому, что большая часть тех, кто приближался к нему испытывали непреодолимые рвотные позывы, выблевывая на землю содержимое пищевода, которое, что примечательно, почти моментально с легким причмокивание всасывалось в рыхлую землю, словно и она являлась частью происходящего вокруг безобразия. Хотя почему "словно"?
Если верить разведывательным птицам, а так же логике, то Тирелла, а точнее то, что должно было остаться от ее сознания, заключенного в отвратительной туше кровоточащего мяса, должна быть в этом лесу.
Интересно, на что рассчитывали Старейшины отправляя отряд Эрендила в эту клоаку извращенного химерологией остова жизни.
Несколько дней наблюдения за шевелящей "щупальцами" чащей наводил на не самые радужные мысли о шансах выжить внутри нее, да и надежда доставить в анклав эльфийскую волшебницу в ее первоначальном виде до встречи с безумными орками, таяла с каждой секундой пребывания рядом с Кишечным лесом.
Чудовищно изуродованная и искореженная неведомыми эльфу силами экосистема этого тронутого порчей куска леса продолжала исправно функционировать, порождая на свет все новые и новые виды неизвестных доселе чудовищ, лишь отдаленно напоминающих существ, которыми они являлись до недавнего времени, пожирающих друг друга, ради того, чтобы породить нечто новое, отличное от своих прародителей и на голову превосходящих их возможности. Вся суть химерологии во всей своей красе.
Облезлый саблезубый кролик с тремя перепончатыми крыльями, размерами не уступающих жеребенку, пожирающий ленточного червя в пару метров длинной, в то время к нему почти незаметно тянуться голодные "стебли" деревьев было далеко не самой отвратной и иррациональной для сознания Эрендила вещью, если сравнивать это с остальными.
Куда больше эльфа и его отряд потрясла картина Тиреллы, выползшей из своих владений, чтобы погреться в лучах солнца и вырастить нечто отдаленно напоминающее корни из своей туши, дабы они вросли в землю, расширяя нечестивый лес, ибо из каждого корня спустя считанные часы начинали тянуться к небесам миниатюрные копии кишечных деревьев.
И черт его подери, от вида творения рук безумного орочьего шамана содрогнулся даже обычно флегматичный ко всему и вся Камень.
— Что будем делать? — спросил его тогда Хмурый, вцепившись в рукоять топора и кося здоровым глазом туда, где скрылось нечто, бывшее эльфийской волшебницей.
— Ждать.
И они ждали.
Лес, бурлящий и клокочущий словно кипящий котел, порождал бесчисленные полчища новых тварей, тут же и исчезающих в утробах своих сородичей. Сменялись виды, размеры, формы и смертоубийственный набор биологического оружия, неизменным оставалась лишь туша Тиреллы.
Честно говоря, Эрендил и сам не знал, что им стоит делать.
Приказ был найти ее и если можно вернуть обратно. Что делать если нельзя, не уточнялось. Но если думать логически, то ликвидировать любыми доступными средствами, ибо обезумевшая тварь, сумевшая вырезать пусть и слабый, держащийся на одном шамане, орочий клан, вряд ли могла добавить спокойствия в и так до предела накалившуюся обстановку близлежащих земель.
А вот как именно ее предстоит уничтожить, да и вообще возможно ли это в принципе подручными силами, Старейшины предпочли сбагрить на плечи командира диверсионно-разведывательного отряда, ибо, а почему бы и да?
Еще один пунктик, склоняющий Эрендила к побегу из этих гиблых мест куда-нибудь где если и не мир, то хотя бы не полномасштабная резня всех со всеми.
Эльф, прислонившись спиной к треснувшему валуну, смотрел в ярко-голубое небо, обрамленное редкими вкраплениями рваных клочьев облаков.
Как же все сложно в этой жизни…
— Кэп, посмотрите?
Эрендил почти незаметно вздрогнул.
Язва отлично умел подкрадываться и особенно любил пугать до дрожи хриплым скрежещущим рычанием на ухо всех членов отряда, даже не подозревающих о его приближении.
— И что там? — спросил капитан крошечного отряда, продолжая смотреть в небо и сохранять безразличный вид.
— Глазастый говорит, что Лорд и что-то еще.
— Лорд?
Лорд — это интересно. Очень интересно.
С Лордом у эльфов есть все шансы в ближайшее время не загнуться в луже собственной крови.
И с Лордом же демоны, скорее всего, вцепяться друг другу в глотки, прекращая терроризировать ушастых, а потом с Лордом все же существует призрачная возможность договориться, в отличии от Кровавого Ужаса.
Лорды всегда все упрощают и усложняют одновременно.
Язва коротко кивнул.
— Ну тогда пошли посмотрим на него.
Лорд не впечатлял, по крайней мере с такого расстояния.
Маленькая темная фигурка на верхушке поросшего лесом холма недалеко от кромки уродливой чащи что-то увлеченно объясняющая нескольким другим фигуркам. Все же Глазастый не зря получил свое прозвище.
Кишечные деревья задрожали еще сильнее чем до этого.
Уже знакомая туша Тиреллы неторопливо вываливалась из объятий перекрученных неизвестной эльфу силой зарослей, дабы вновь сотворить ежедневный ритуал расширения границ нечестивого леса.
Но вдруг в движениях монстра что-то изменилось, сломав привычный распорядок действий, повторявшихся изо дня в день. Тварь заметила людей на холме.
— Кэп, что нам делать?
"Ждать". Все его естество вопило о том, что стоит остаться здесь, не высовываться и выжидать, но…
— Атакуем.
Фигурка Лорда на холме воздела руку в сторону чудовищно раздутого шматка мяса и заорала во всю глотку:
— ВПЕРЕД, АБСУРДНЫЕ ВОЙСКА!
И черт побери, этот безумный клич лучше всего подходил тому, что сейчас должно было начаться.