Зубов ее спрашивает:
- А правда, что мумия - это жена фараона?
Девушка говорит сквозь нос:
- Нет, мумия - это забальзамированный фараон.
Зубов говорит:
- Значит, он так бальзама наклюкался, что мужскую силу потерял?! И женщиной заделался?!
Кузьмич говорит:
- Не так. Если фараон был плохим, его убивали, а если хорошим, из него делали мумию.
И тут вся наша экскурсия подходит к такой полукруглой картине. На ней старинная мамаша с пацаном зафиксирована.
Зубов спрашивает эту мумию в очках:
- А чего это у них тарелки на голове? Они чего, пьяные?
- Не задавай девушке глупых вопросов! - говорит Кузьмич. - Раз тарелки на голове, значит, художник был пьяным.
Эта девушка очки сняла и говорит:
- Вопрос поставлен интересно. Над головой мадонны, как и младенца, нимб - символ святости. А "мадонна" по-итальянски означает "мать".
Ну, мы, конечно, молчим, делаем вид, что не замечаем девушкиных ошибок. Потому что, во-первых, не "мадонна", а "мадера". А во-вторых, это не мать, а муть. Хотя после нее действительно чувствуешь, будто тебе на голову нимб надели. Только размера на два меньше.
Перешли к следующей картине. Девушка-экскурсовод говорит:
- Картина называется "Завтрак крестьянина". Тяжела была крестьянская доля. От зари до зари работал крестьянин в поте лица. Вот и сейчас он выпил бутылку самодельной наливки и, доев последний кусок хлеба, на целый день уйдет в поле.
Зубов говорит:
- А мне кажется, в бутылке маленько осталось.
Кузьмич его в бок толкает: не сбивай, мол, с мыслей экскурсоводку!
Экскурсоводка говорит:
- Следующая картина - "Пир богов".
- Вот черти! - говорит Зубов. - Целую канистру раздавили!
Экскурсоводка спокойно продолжает:
- А эта картина принадлежит кисти такого-то неизвестного художника такой-то половины века. Называется "Натюрморт". Что в переводе означает - "мертвая натура".
- А как живой! - говорит Зубов. - Мы таким натюрмортом вчера закусывали.
- Правильно! - улыбнулась экскурсоводка. - Изображение закуски - это натюрморт.
- А изображение лица, - говорит Зубов, - это натюрморда.
И тут действительно подходим к изображению лица. Только - не целиком, а до пояса.
Экскурсоводка говорит:
- Перед вами - "Кающаяся Магдалина".
- Икающая, - говорит Зубов. - После этого всегда хорошо икается.
Экскурсоводка говорит, заикаясь:
- А это - "Утро стрелецкой казни".
Зубов говорит:
- Точно! С вечера так напьешься "Стрелецкой", что утром хоть голову отрубай!
Экскурсоводка говорит, икая:
- А это - картина "Иван Грязный выпивает со своим сыном".
И тут нам всем стало ужасно жалко за экскурсоводку. И мы говорим Зубову:
- Все! Поиздевался! Беги вниз и бери пять по ноль семь. Или семь - по ноль пять.
В общем, экскурсию мы в подворотне заканчивали. Сначала белое пили по-черному. А потом красное - до посинения. Зубов все время мадонну вспоминал. Только нашу. И только когда падал. Кузьмич его три раза перекрестил. Бутылкой. А он за это Кузьмичу нимб попортил.
Нет, с пьянством надо что-то думать. Может, музеи закрыть, к свиньям? Или портреты древних алкоголиков замазать? Только печень их пускай висит. Проспиртованная. Потому что великая она - эта сила искусства!
Аппарат профессора Коро
- Но если никто не виноват, как же объяснить взрыв в лаборатории?
- Это был не взрыв.
- Почему же тогда погиб профессор?
- Он не погиб.
- Где же он?
- В этой комнате.