Когда ему оказывали сопротивление, он шел напролом. Или отступал. Во всяком случае, развязка ускорялась. Через некоторое время он спросил:
- Что вы делаете сегодня вечером?
- Так сейчас уже вечер!
- Ну - сегодня ночью?
- Глупо и пошло, - сказала она.
На этом охота за Ланью окончилась. Победила Лань.
Он выпил. Охотник должен пить, чтобы почувствовать уверенность. Но не слишком много, чтобы самому не превратиться в животное.
И тут он увидел Мышку. Ее почти не было видно из-за стола. Он даже не заметил, когда она прошмыгнула.
Ловить мышей он не любил. Мыши были ему не по вкусу. Она сидела по-тихому и внимательно слушала пожилого охотника о каких-то его подвигах на постройке собственной дачи.
- А почему ваша дама не пьет?
Мышка опустила ресницы:
- Никто не наливает.
У нее неожиданно оказался низкий голос, как у режиссера.
- Коньячку?
Мышка кивнула. Челка хлопнула ее по бровям.
Он подсел ближе. Чокнулись. Выпили. Конечно, Мышка - не Лань. И даже не Пони. Но на один вечер - это допустимо.
Грянули танцы. Он ощущал под своими ладонями ее хрупкую спинку. Собственно, на ее спинке умещалась лишь одна его ладонь. Вторую он пристраивал то сбоку, то ниже. Попискивала от удовольствия. Ему казалось, что он превратился в великана. На все соглашалась, тихая, скромная, серенькая.
- Предлагаю отсюда слинять!
Она кивнула. Все. Считай, он уже ее убил. Через шесть недель она сообщила ему, что его заряд в ней пророс. "А почему бы и нет?" - подумал он. На свадьбе его вдруг пронзила мысль: "А может, это не я охотился на Мышку, а Мышка на меня?"
Однажды ему показалось, что у него на лысине появились рога.
Он подошел к зеркалу: оттуда на него смотрел Козел.
Чулок
У меня нога заболела. Прихожу к врачу. Она мне температуру измерила и говорит:
- Нормальная. Тридцать шесть и шесть.
Я говорю:
- Так значит, сорок два - в сумме?
Она мне как даст по ноге молотком!
- Здоров, - говорит.
- Здорово! - отвечаю.
Она говорит:
- Это вы здоров!
- Как же, - говорю, - я здоров, если вы меня по здоровой ноге ударили?
Она говорит:
- Что ж вы не ту ногу суете?
Я говорю:
- А по той больно будет.
Она говорит... Как же это она сказала-то? Слово еще такое красивое. Божественное... А-а-а!
- Вот еще, - говорит, - олух царя небесного!
В общем, велела мне завтра приходить.
- Только, - говорит, - ногу хорошенько вымойте: будем накладывать грязь. Лечебную.
Я говорю:
- Так я ж брюки испачкаю.
Она говорит:
- А вы наденьте под них чулок.
Я говорю:
- Где ж я чулок возьму?
Она говорит:
- У жены попросите. У своей второй половины.
Я говорю: