Прилёг вздремнуть я у буфета,
И слышно было до рассвета,
Как ликовал наш тус.
Нетих был наш бивак открытый:
Кто харю чистил весь избитый,
А кто точил, ворча сердито,
Засоленный арбуз.
И только небо засветилось,
Всё шумно вдруг зашевелилось,
Сверкнул за строем строй.
Семёныч наш рождён был хватом:
Слуга вину, гроза салатов…
И тот ушёл: слышны лишь маты
Спит на земле сырой.
И молвил я, сверкнув очами:
"Братва! Злопукино за нами!
Кирнёмте же со мной,
Как наши братья упивались!!"
И умереть мы обещали,
И клятву верности сдержали
Мы в Бодуновский бой.
Ну ж был денёк! Сквозь дым летучий
Ребята двинулися кучей,
И всё на наш редут.
Иваны с пёстрыми портками,
Антоны с красными носами,
Все промелькнули перед нами,
Все побывали тут.
Вам не видать таких сражений!..
Носились мужики, как тени,
В дыму лишь глаз блестел,
Звучала песнь, и чьё-то жало
Сказало, что бухать устало,
К редуту проходить мешала
Гора пьянючих тел.
Изведал я в тот день немало,
Что значит русский кир удалый,
Наш рукопашный бой!..
Земля тряслась — как наши груди;
Смешались в кучу кони, люди,
И залпы рвущих на посуду
Слились в протяжный вой…
Всё смерклось. Были все готовы
Заутра бой затеять новый
И до конца стоять…
Вот затрещали барабаны
И отрубился я в тумане.
Тогда считать мы стали раны,
Товарищей считать.