Мощный драматизм речи митьков достигается перманентно надрывной интонацией, частым употреблением абстрактно-жалостливых баек (см. Раздел "О трагическом у митьков") и специфическим понятием о долге - скорее трансцендентном, чем реальном.
Митек не выполняет взятых на себя обязательств, чего от него, впрочем, уже и не ждут, но считает важным исполнение невысказанных желаний (ведь так и надо в любви - а митьки всех любят). Так как окружающим трудно не только выполнить, но и догадаться об этих желаниях, обида митька накапливается и драматизм речи возрастает.
Например: митек просыпается с похмелья один. Ему жарко и муторно, хочется, чтобы кто-нибудь зашел в гости и рзвлек его - но никто не приходит, не приносит ему пивка. Потерявший терпение митек звонит приятелю, кандидатуру которого он считает подходящей для сегодняшнего гостя:
- За что?! За что ты меня так?!
- А что? - пугается приятель.
- А что... - горько усмехается митек, - да ладно... Нет, все ж таки скажи, только одно скажи - за что ты со мной так?! Пусть, пусть я гад, западло - но так! Так-то за что меня! Я что - убил кого-нибудь? Ограбил?
- Митя? Да что случилось?!
- А ты не знаешь, что случилось?
- Не знаю...
- Почему же ты не мог один - один только разочек в жизни! - спокойно придти в гости?!
О ТРАГИЧЕСКОМ У МИТЬКОВ
Есть такие старые, навсегда закрывшиеся пивные ларьки. Наметанный глаз еще различит вокруг них следы недавнего оживления: слежавшиеся пласты окурков, там-сям пятна металлических и пластмассовых пробок, осколки зеленого стекла. Но сквозь плотно утрамбованную почву уже пробивается трава, черная пыль лежит на прилавке ларька, стекла разбиты, оттуда разит мочой.
И часто можно увидеть, как утром к этой могилке ларька по одному, по двое или по трое приходят некрасиво, неряшливо одетые люди и долго стоят здесь. Это в основном пожилые люди. ("Брали Берлин! - со слезами говорит митек-рассказчик, - А такой как Дэвид Бауи - нет! Он не придет к такому ларьку!").
- Или нет! - с ходу перестраивает повествование Д.Шагин (а рассказывает именно он), - это бы еще полбеды! Ларечки-то... Еще открыты! Только в них теперь... Квас, а не пиво!
И вот приходят так... Постоят... Один к ларьку подойдет, возьмет кружечку... Кваса! Со вздохом посмотрит на нее (Митька, изображая все в лицах, смотрит на воображаемую кружку как очень грустный баран на новые ворота), отопьет от нее... Поставит обратно... Вздохнет... Подойдет к своим товарищам...
- А чего они стоят? Курят?
- Просто стоят! Ну, подойдет так...
- Чего они собираются-то? Разговаривают?
- Да нет! Молча! Молча стоят! Один только подойдет к ларечку, возьмет кваса, посмотрит так...
ОБ ЭПИЧЕСКОМ У МИТЬКОВ
Митьки уже потому победят, что
они никого не хотят победить...
Они всегда будут в говнище, в
проигрыше... (шепотом). И этим
они завоюют мир."
(Из разговора с Д.Шагиным)
Гете и Жан-Поль высказывали мнение, что эпическое - противоположно комическому. Устное творчество митьков не только опровергает это мнение, но и доказывает обратное. Как высокий образец эпического у митьков я приведу анекдот.
Каждое слово, интонация, пауза и жест в этом шедевре отшлифовано на общих собраниях и сВездах митьков, где этот анекдот повторялся бессчетно, неизменно вызывал восторг, переходящий в сдавленные рыдания и клятвы быть верным делу митьков по гроб.
Итак: плывет океанский лайнер. Вдруг капитан с капитанского мостика кричит в матюгальник:
- Женщина за бортом! Кто спасет женщину?
Молчание. На палубу выходит американец. Белые шорты, белая майка с надписью "Майами бич".
- Я спасу женщину!
Одним взмахом, пластично расстегивает зиппер, срывает шорты и майку, остается в плавках стального цвета.
Корабль затаив дыхание, смотрит.
Американец, поигрывая бронзовым телом, подходит к борту, грациозно, не касаясь перил, перелетает их и входит в воду без брызг, без шума, без всплеска!
Международным брассом мощно рассекает волны, плывет спасать женщину, но!... Не доплыв десяти метров... Тонет!
Капитан в матюгальник:
- Женщина за бортом! Кто спасет женщину?
Молчание. На палубу выходит француз. Голубые шорты, голубая майка с надписью "Лямур-тужур".
- Я спасу женщину!
Одним взмахом пластично расстегивает зиппер, срывает шорты и майку и остается в плавках с попугайчиками.
Корабль, затаив дыхание, смотрит.
Француз подходит к борту, как птица, перелетает перила, входит в воду прыжком три с половиной оборота без единого всплеска!
Международным баттерфляем плывет спасать женщину, но!... Не доплыв пяти метров... Тонет!
Капитан в матюгальник срывающимся голосом:
- Женщина за бортом! Кто спасет женщину?
Молчание. Вдруг дверь каптерки открывается, на палубу, сморкаясь и харкая, вылезает русский. В рваном, промасленом ватничке, штаны на коленях пузырем.
- Где тут? Какая баба?
Расстегивает единственную пуговицу на ширинке, штаны падают на палубу. Снимает ватник и тельняшку, кепочку аккуратно положил сверху, остается в одних семейных трусах до колен.