- Черт побери! Каррамба! Все, как-то думал, обойдется...
- О, как ты непредусмотрителен!
- Молчи, Лизабета! Не трави душу...
Путники спешились. Скакуны принялись щипать чаппораль, леди Елизабет стала собирать цветы и грибы. Джакоб сел на пень и наморщил лоб.
- Итак, - сказал он, подумав,- мы остались без кареты, без бедняги Питера, что еще хуже... впрочем, на всех карет не напасешся, а бедняга все-равно долго не протянул бы. Одна ты у меня осталась, Лизабета... И черт меня побери, если я знаю, что теперь делать! - он в ярости вскочил.
- Лизабета!
Леди Елизабет грустно посмотрела на Джакоба Кулакина.
- Лизабета! Вперед!
. . . . . . . . . . .
Мрамалад остановился как вкопанный: ноги на ширине плеч, чуть согнуты, руки будто держат перед грудью стекло.
Громадная толпа индейцев, гикая, свистя и улюлюкая, опрометью бежала на него со всех сторон.
Мрамалад встречал их короткими ударами по морде. Индейцы валились с ног и начинали ползать по траве, как младенцы.
Для Мрамалада особенно удобны были набегающие на него сзади, этих он не оглядываясь хватал и перебрасывал через себя вперед, сшибая заодно троих-четверых набегающих спереди. Таким образом без особенного напряжения Мрамалад действует минут десять, никого, однако, не зашибая насмерть.
Наконец очередь доходит до самого главного индейца, такого же сильного и отважного как Мрамалад. Индеец Мрамаладу стукнул в морду, Мрамалад стукнул индейцу в морду. Индеец Мрамалада три раза стукнул в морду, и Мрамалад три раза индейца.
Через десять минут вконец замордованный главный индеец предлагает мир.
Mрамалад, видя, что нейтрализовал дурное влияние Лысого Монтахью, братается с главным индейцем; но тут один самый подлый индеец со зверской мордой поднимается из травы и метко бросает в Мрамалада нож.
. . . . . . . . . . .
Часто останавливаясь от рыданий, Джакоб большими красными буквами написал на перекладине креста: "Леди Елизабет Джамбаттиста Хронь. Спи спокойно, дорогая подруга. Клянусь тебе..." - но больше на перекладине не было места. Некоторое время Кулакин стоял молча, утирая слезы и ежась от ледяного ветра, дующего с Атлантики.
Неожиданно за его спиной послышался надрывный кашель. В страшном ужасе Джакоб оглянулся и окаменел: действительно, перед ним стоял бедняга Питер Счахл, живой и невредимый.
Джакоб протянул руку и потрогал беднягу. Тот разразился приступом жесточайшего кашля.
- А... разве ты... не упал тогда с каретой?
- Упал...- еле смог сказать Питер сквозь приступ надрывного кашля.
- Так, понятно... Ну, и?
- И ничего. Отлежался...
. . . . . . . . . . .
Княгиня некоторое время молча ходила взад-вперед, искоса поглядывая на него.
Свет свечей колыхался от сквозняка и ркрашивал в желтый цвет белые, сплошь покрытые инеем, окна.
- Вы не похожи на русского, - задумчиво сказала княгиня.
- Вы правы, княгиня. Я папуас.
. . . . . . . . . . .
ГЛАВА ВТОРАЯ.
Глава ужасов о том, как масоны чуть не погубили кочегара.
"Чудеса в наше время случаются только поганые"
А. и Б. Стругацкие
Трудно, конечно, смотреть телевизор такими неравноценными кусочками, но в общем все понятно. Тем более, что когда Валера приезжал на работу, он расспрашивал о содержании пропущенных кусков телефильма у своего приятеля Ивана, кочегара.
Иван парень грамотный, и как многие кочегары - начитанный, но тоже не дослужился до пятого разряда, потому как он такой раздраженный на судьбу, что его все, где могут, затирают и втаптывают в говнище.
Иван глубоко презирал телефильм, но из злости смотрел, ничего не пропуская. Телефильм "создан", как он с невыразимой ненавистью говорит, по мотивам "Наследника из Калькутты".
( Это подозревают многие телезрители, поэтому кратко расскажу о знаменитом романе Штильмарка и Василевского "Наследник из Калькаутты". Книга написана тяжелым, липким языком и повествует о непрекращающейся погоне героев времен героического капитализма друг за другом - по Европе, Азии, Африке, Америке, по разным океанам и т. д. ( особенный шик заключается в том, что одно из немногих мест, где герои не появляются это Калькутта). Цель этой нудной погони очень невнятна, непонятно и то, почему героев мотает то на один, то на другой конец земного шара. Описание погони прерывается не относящимися к сюжету экскурсами в далекое прошлое. Лейтмотивом книги является описание какого-то острова, на который все персонажи по необьяснимой причине регулярно наведываются и околачиваются там, пока не наступит время пускаться в погоню. Насколько я помню, к концу книги все герои, даже разных национальностей, оказываются друг другу кузенами, братьями или детьми и вчистую истребляются друг другом, пограничниками, пиратами, разбойниками, алькальдами, таможенниками, работорговцами, неграми, индейцами, обитателями необитаемых островов и регулярными войсками. Книга приятно оформлена, оценивается на рынке в 60 - 70 рублей и предназначена, видимо, для слабоумных. Почитатели книги говорят, что она учит их мужеству и находчивости, а один книжный маклак заявил мне, что она "учит его любить жизнь"! Словом, книга является одной из лучших в этом роде, но слабо напоминает четко мотивированного и пронизанного причинно-следственными связями "Папуаса из Гондураса". )
Но Иван интеллигент, пишет авангардные стихи, и поэтому люто ненавидит и валит в одну кучу и "Наследника из Калькутты", и "Папуаса из Гондураса", которые, по его определению, являются "масонскими штучками". К масонству Иван особенно нетерпим и считает это страшное гипотетическое явление источником всех общественных и своих личных невзгод. Валеру Маруса он, в целом, масоном не считал и поэтому был к нему снисходителен, разрешал целыми днями греться у себя в котельной.
Я потому про этого Ивана так подробно говорю: дело в том, что Валера рассказал ему нехитрый рецепт изготовления браги из томатной пасты, и в воскресенье, когда мороз как раз ослаб, Иван заехал к Валере попробовать, что за брага получается.
У Валеры совсем поспела пятилитровая банка, они сели и сразу стали пробовать. Иван некоторое время чувствовал себя неловко, уж больно убогая оказалась обстановка, он даже не ожидал.
Валера, наоборот, был приятно взволнован и оживлен, потому что надо же молодец какой - такую брагу хорошую сделал.
- Ну что, Иван, хорошая бражка?
- Да ничего, только страшная какая: красная.
- Ну и что, что красная?
- А вот осадок какой красный.
- Ну, не хочешь, так можно через марлю процедить. А я прямо с осадком пью. А забирает зато здорово, как-то по особенному.
- Я что-то не чувствую.
- Погоди, скоро почувствуешь. Я ее еще маленькой укрепил.