Старик приставил ладонь к уху и слушал, медленно наливаясь яростью.
- По-русски говорить! - вдруг прохрипел он, пристукнув палкой по земле.
Туристы с удивлением воззрились на старика.
- Я... не понимаю... - растерялась переводчица. - Это немецкие туристы. Почему по-русски?
- Я знать должен! Я здесь командую! Перевести все, что говорила! потребовал старик, вновь втыкая палку в землю.
- Я говорила... Про профессора Преображенского... Что, несмотря на многочисленные приглашения из-за рубежа, он остался на родине. Правительство построило ему этот институт...
- Так бы его и пустили, контру... - пробормотал старик.
- Что вы сказали? - спросила переводчица, но ее перебила туристка, задавшая какой-то вопрос.
- Она спрашивает, почему для института было выбрано место вдали от города? - спросила переводчица.
- Собак здесь много. Бродячих, - смягчившись, объяснил старик. - Он собак резал. Слышали, небось, - "как собак нерезанных"?.. Из Дурынышей пошло.
Переводчица перевела на немецкий. Старик напряженно вслушивался, не отрывая ладони от уха. Последовали дальнейшие вопросы, на которые старик, почувствовав важность своего положения, отвечал коротко и веско.
- Что здесь сейчас?
- Больница. Раньше собак резали, теперь людей мучают.
- Правда ли, что у профессора Преображенского были проблемы с советской властью?
- Контра он был, это факт, - кивнул старик.
- Мы слышали, что в этом институте проводились секретные опыты по очеловечиванию животных, в частности, собак... - сказал пожилой немец.
Старик, услыхав перевод, вдруг мелко затрясся, глаза его налились кровью.
- Не сметь! Не сметь называть собакой! - почти пролаял он, наступая на немца. - Он герой был!
Переводчица поспешно объяснила гостю по-немецки, что слухи о таких операциях не подтверждены, это, скорее, легенда, порожденная выдающимся хирургическим талантом Преображенского. Старик подозрительно вслушивался, потом, наклонившись к уху переводчицы, прошептал:
- Полиграф собакой был, точно знаю. Этого не переводи...
И, круто повернувшись, зашагал к дверям больницы.
Борменталь в своем кабинете отодвинул занавеску, взглянул в окно. "Икарус" медленно отъезжал от больницы. Доктор вернулся к столу. Медсестра Катя возилась с инструментами у стеклянного шкафа.
- И часто ездят? - спросил Борменталь.
- Последнее время зачастили. Раньше-то никого не было... - ответила Катя.
Распахнулась дверь кабинета, и на пороге возник знакомый уже старик. Он был уже без шинели и палки, в офицерском кителе без погон, но с орденской планкой.
Борменталь поднял голову от бумаг.
- Понятых прошу занять места! - четко произнес старик.
- Как вы сказали? - не понял Борменталь.
- Дмитрий Генрихович, это Швондер. Не обращайте внимания, он всегда так говорит. Привычка, - чуть понизив голос, спокойно объяснила Катя.
- Катя... - Борменталю стало неловко от того, что Швондер может услышать.
- Да он почти глухой, - Катя подошла к Швондеру, громко прокричала ему в ухо: - Проходите, Михал Михалыч, садитесь! Это наш новый доктор!
Старик сделал несколько шагов и опустился на стул перед столом Борменталя.
Борменталь нашел историю болезни.
- Швондер Михаил Михайлович, девятьсот третьего года рождения, ветеран КГБ, персональный пенсионер союзного значения... - прочитал он на обложке. - На что жалуетесь, Михаил Михайлович, - обратился он к Швондеру.
- Здесь спрашиваю я, - сказал Швондер. - Фамилия?
- Моя? Борменталь, - растерялся доктор.
- Громче. Не слышу.
- Борменталь! - крикнул доктор.
- Статья пятьдесят восьмая, пункт три, - подумав, сказал старик. Неистребима гнида.
Борменталь не находил слов.
- Опять заскок, - привычно сказала Катя, снова подошла к Швондеру. Не дурите, больной! Не старый режим! - крикнула она ему в ухо.
Швондер сразу обмяк, жалобно взглянул на Борменталя.
- Суставы у меня... Болят...
- Артроз у него, Дмитрий Генрихович, - сказала Катя, помогая Швондеру пройти к накрытому простыней топчану и раздеться.
- Диагноз ставлю я, запомните, - Борменталь мыл руки.
Он подошел к лежащему на топчане Швондеру в трусах и в майке, ощупал колени.
- Снимок делали? - спросил он.
- А? - отозвался Швондер.
- Полно снимков, - Катя протянула доктору пакет черной бумаги.