- Господи! Дневник деда... - Борменталь уселся за стол, в волнении раскрыл тетрадь и начал читать вслух: - "История болезни. Лабораторная собака приблизительно двух лет от роду. Самец. Порода - дворняжка. Кличка - Шарик..."
- Очень интересно! - иронически пожала плечами Марина, снова погружаясь в газету.
Борменталь заскользил глазами по строчкам.
- Чудеса в решете! Слушай!.. "23 декабря. В 8.30 часов вечера произведена первая в Европе операция по проф. Преображенскому: под хлороформенным наркозом удалены яички Шарика и вместо них пересажены мужские яички с придатками и семенными канатиками..."
- Чем? - поморщилась Марина. - Митя, пощади!
Борменталь обиженно засопел, но чтение вслух прекратил. Однако, про себя читал с возрастающим интересом, постепенно приходя во все большее и большее изумление.
Наконец он вскочил со стула и обеими руками взъерошил себе волосы.
- Невероятно! Оказывается, это никакая не легенда! - он кинулся в кухню, схватил чашку, быстро налил себе половником компота из кастрюли, отхлебнул.
Марина с тревогой следила за ним.
- Была такая операция! Собака стала человеком! - провозгласил Борменталь. - Это потрясающе!
- Да что же в этом потрясающего, Митя? Собака стала человеком. Ты подумай. Кому это нужно? - возразила жена.
- Ты ничего не понимаешь в науке! - запальчиво воскликнул Борменталь. - Необыкновенная, потрясающая удача!
- Не понимаю, чему ты радуешься. Встретил мерзавца, который ухлопал твоего дедушку - и радуешься!
- Радуюсь победе разума! И тому, что деда нашел. Я же не знал о нем ничего... - борменталь подошел к клавесину, откинул крышку. - Ничего не осталось, кроме вот этого! - он ткнул пальцем в клавишу. - Представь себе: были Борментали. Много Борменталей. Несколько веков! И вдруг одного изъяли. Будто его и не было. А?! Что это означает?
Борменталь сыграл одним пальцем "чижика".
- А... что это означает? - не поняла Марина.
- А это означает, что я бездарь без роду и племени! Даже сыграть на этой штуке не могу! - внезапно огорчился он и в сердцах захлопнул крышку. - Все надо начинать сначала. Накапливать это... самосознание.
Раздался стук, в комнату просунулась голова Кати.
- Дмитрий Генрихович! Пандурин пришел, палец сломал.
- Об кого? - деловито спросил Борменталь.
- Об Генку Ерофеева.
- Сейчас приду. Обезболь пока.
- Да чего его обезболивать? Он уже с утра обезболенный, - Катя скрылась.
Борменталь натянул халат, вдруг приостановился, мечтательно посмотрел в потолок.
- Эх, показать бы им всем...
- Кому? Алкашам? - не поняла Марина.
- Мещерякову и всем этим... нейрохирургам. Они еще услышат о Борментале!
И он молодцевато вышел из дома, хлопнув дверью.
- Мам, зачем мы из Воронежа уехали? - уныло спросила появившаяся из своей комнаты Алена.
Швондер сидел в пионерской комнате на фоне горнов, барабанов и знамен. Был он при орденах, гладко причесан и чисто выбрит. Перед ним сидели на стульях скучающие пионеры и бдительные учительницы.
- Историю знать надо, - привычно скрипел Швондер. - Нынче на ошибки валят. Ошибки были. Но все делалось правильно. Потому что люди были правильные... Взять, к примеру, товарища Полиграфа Шарикова. Я с ним познакомился в двадцать пятом году. Что в нем главное было?.. Беспощадное классовое чутье. Полиграф прожил короткую и яркую жизнь. Был героем гражданской войны, о нем легенды складывались...
Швондер надолго замолчал, мысленно залетев в прошлое.
- Михаил Михайлович, вопрос разрешите? - предупредительно встряла пионервожатая.
- А? - Швондер приложил ладонь к уху.
- У товарища Шарикова были дети и внуки? Мы бы их в школу пригласили, устроили вечер памяти! - громко прокричала пионервожатая к явному неудовольствию пионеров.
Швондер задумался, потом вдруг встрепенулся.
- Этому не верьте! Враги распустили слух, что Полиграф был собакой. Я с ним в бане мылся, извините! Он человеком был!
Пионервожатая, догадавшись, что Швондер не понял вопроса, принялась строчить ему записку. Пока она писала, Швондер развивал свою мысль.
- Врагов много было. Всех не передушишь, хотя старались. Сделали много... Но контра имеет особенность прорастать... Что у вас?
Ему протянули записку. Он развернул ее, прочитал.
- Были дети у Полиграфа. Три сына и дочь... Хотя носили другие фамилии по законам военного коммунизма.
Внезапно за окном раздался громкий вой сирены "скорой помощи".
По коридору больницы двое санитаров в халатах быстрым шагом несли носилки с лежащим на них и накрытым простыней телом. За ними спешила медсестра Катя и ходячие больные. У всех были встревоженные любопытством лица.
Носилки внесли в операционную, двери закрылись.
Через минуту послышался топот сапог - это к операционной приближался местный участковый Заведеев. Он попытался проникнуть внутрь, но Катя его выперла.
- Нельзя, Виктор Сергеевич... Готовим к операции.
- Как он? - спросил участковый.
- Еще дышит. Доктор говорит, надежды нет... А кто это? Из сивцовских?
- Если б знать! - воскликнул участковый. - Подобрали на шоссе. Видать, машиной сбило. Документов при нем не обнаружено. По виду городской. Чего его сюда занесло? Теперь хлопот с ним не оберешься личность устанавливать...