- Кто за нашу резолюцию, прошу поднять лапы... Тьфу ты, руки! - чуть не плача, закончила она.
Все митингующие подняли руки вверх. Несколько собак подняли вверх правые лапы.
- Видите, у нас тоже плюрализм, - хитровато прокомментировал Василий.
Дурынышцы попрятались за заборами. Автобус с милицией и председателем взревел мотором и унесся по направлению к райцентру.
Слух о том, что в Дурынышах организовался собачий кооператив во главе с бывшим Дружком, мигом облетел район, вызвав энтузиазм местных бродячих собак и панику среди жителей. Теперь в Дурынышах, где и так было много бродячих псов, от собак не стало спасения. Длинные и терпеливые их очереди выстраивались с утра у здания бывшего клуба, арендованного Василием под офис кооператива. Председатель поселкового Совета Фомушкин соблазнился деньгами, не учтя общественного мнения. Собаки вступали в кооператив стаями. Проводников среди местного населения найти не удалось, поэтому в Дурыныши зачастили городские, работающие по найму. Они надевали членам дружковского кооператива намордники и на коротком поводке везли в город, где собаки, науськанные Дружковым, несли службу по охране других кооперативов, малых и совместных предприятий, а также квартир. Спрос на кооператоров Василия был бешеный, соответственно, и плата немалой. После того, как услугами Дружкова стали пользоваться иностранные представительства, у кооператива "Фасс" появился валютный счет, и Василий купил "Мерседес", вызвав дополнительное озлобление дурынышцев.
Тучи над Дружковым сгущались. В конце февраля произошла следующая серия эпизодов.
Борменталь с коллегой Самсоновым в ординаторской занимались анамнезом больного, искусанного кооператорами Василия после того как больной пытался из экспериментальных побуждений скормить группе кооператоров отравленную кашу. Больной Пандурин, известный местный алкаш, сидел на стуле и давал вязкие показания, а оба доктора записывали.
- Таз им принес полный, крысиного яду туда сыпанул зверюгам... А они почуяли носами и... - Пандурин задрал штанину и показал искусанную ногу.
- Противостолбнячную сыворотку, немедленно, - распорядился Самсонов, адресуя указание Дарье Степановне.
- Уж кончается. Не первый случай, - сказала она.
- Дразнить не надо животных, - сказал Борменталь.
- А я и не дразнил, - сказал Пандурин. - Но я его, гада, пристрелю. Сукой буду.
Больного увели на укол. Самсонов закурил.
- Однако, ваш эксперимент дорого обходится обществу... - заметил он язвительно.
Не успел Борменталь возразить, как в ординаторскую несмело ступил участковый Заведеев с бумагами в руках.
- Дмитрий Генрихович, так что показания снять, если можно... проговорил он. - С глазу на глаз.
Коллега Самсонов, пожав плечами, удалился.
Участковый выложил перед Борменталем бумагу. Это была типовая форма N_9 для прописки.
- Я Дружкова прописать должен... И паспорт выдать. Все сроки прошли.
- Но вы же знаете, что я здесь не при чем. Василий живет у себя в конторе. Мы с ним и видимся редко, - сказал Борменталь.
- В конторе прописать не могу. Нежилой фонд. Он сам здесь ваш адрес указал, - участковый ткнул в бумагу.
- Ну тогда прописывайте, в чем же дело... - с неохотой сказал Борменталь.
- Да как же, как же?! - заволновался участковый. - Мало того, что свидетельства о рождении нет, это Бог с ним, наука жертв требует. Но посмотрите, что пишет подлец!
Борменталь вгляделся в листок. В графе "национальность" стояло "собака", в графе "место работы, должность" - "Кооператив "Фасс", маугли".
- Что это за маугли такое? Сумасшедший он, Дмитрий Генрихович. Надо его засадить. Вы бы потолковали с Марком Натановичем.
Марк Натанович был районный психиатр. Борменталь представил себе разговор с психиатром по поводу умственных способностей собаки и тяжело вздохнул.
- Это не все еще, - участковый перевернул страницу. - Вот. Сведения о родственниках. Отец, мать - прочерк. Брат - Борменталь Дэ Гэ...
- Чего-чего? - взвился Борменталь.
- ...Это вы, значит. А дальше сестры - Борменталь Марина и Борменталь Елена. А себя записал Василием Генриховичем! - победоносно закончил Заведеев.
- Ну, это уж слишком! - вскричал Борменталь, вскакивая на ноги. Надеюсь, вы понимаете, что это абсурд? Как он это мотивирует?
- Говорит, что человек человеку - друг, товарищ и брат.
Борменталь задумался.
- Ладно. Оставьте это мне. Я сам с ним разберусь, - сказал он, пряча анкету в свой портфель.
В ординаторскую, как-то потупясь, вошла Катя, пряча за спиной лист бумаги.
- Что тебе? - недовольно спросил Борменталь, все еще злясь на дурацкую анкету.
- Вот, Дмитрий Генрихович, - она протянула ему заявление. - Ухожу по собственному...
- Этого не хватало! - вскричал Борменталь, бросив взгляд на заявление. - Катюша! У нас каждый человек на учете! Медсестры днем с огнем не найдешь!
- Зарплата маленькая... - смущаясь, сказала она.
- Где тебе больше дадут? В город будешь ездить?
- Василий обещал пятьсот. К нему иду, в кооператив.
- Василий?!
- Вот вам, пожалуйста. Скоро все в собаки подадимся, - сказал участковый.
- Почему в собаки? - вспыхнула Катя. - Я собакой становиться не собираюсь. Людям бы больше платили! - и она выбежала из ординаторской.
Борменталь оделся и вышел в коридор. Заведеев следовал рядом. Навстречу шла бригада ремонтников со стремянками, кистями, красками.
- Где тут у вас операционная? - осведомилась женщина-бригадир. - У нас наряд.
- Наконец-то! - обрадовался Борменталь. - Ступайте прямо и направо, найдете там Дарью Степановну, она вам отомкнет. От кого наряд? От райздрава?
- От кооператива "Фасс", - ответила бригадирша.
Борменталь спешил домой, не отвечая на приветствия встречавшихся на пути собак-кооператоров, которые виляли хвостами и подобострастно взлаивали, завидев брата шефа. Собаки попадались повсюду - поодиночке, парами, группами - и настроение у них было превосходное. По направлению к больнице проехали странные сани, сооруженные из четырех детских санок, накрытых помостом, на котором возвышались горой картонные коробки с кафелем. Сани волокла упряжка из шести собак, а управлял ими мальчик лет одиннадцати, шагающий рядом.
Дома Борменталя ждал новый удар. В комнате Алены на столе он увидел новенький персональный компьютер с цветным монитором, за которым сидела дочь, прилежно набирая какой-то английский текст. Марина тоже была дома в состоянии, близком к истерике.