Я говорю:
- А который из их японец, а который китаец?
Он говорит:
- Да они оба русские. Просто косые. Это ж наша больница для алкашей.
И, представляете, братцы, прыгают вокруг стакана со спиртом и кричат по-японски: "Я! Я! Нет - я!"
И тут, наконец, включили то, что обещали: мужики друг с дружкой цалуются.
Я говорю:
- Ну, уж это точно парнуха!
А он говорит:
- Нет. Это министр иностранных дел встречает делегацию Великого монгольского хурала.
Ну, дальше я париться в этом салоне не стал. Поднялси. Парень мне говорит:
- Погоди, дед. Ишшо девки раздеваться будут. Стричьптиц - называется.
Я говорю:
- Нетушки! Мне моя старуха скока раз этот стричьптиц показывала: курицу возьмет, пострижет, а то ишшо яйцо возьмет, облупит...
Не, мужики, теперь в город поеду - тока на игровые автоматы пойду. Опосля расскажу. Если в живых останусь!"
Маленький врач и маленький больной
К маленькому врачу пришел маленький больной.
- Что болит? - спросил врач.
- Ничего, - ответил больной.
Врач взял молоток и ударил больного по коленке.
- Так больно?
- Больно! - ответил больной.
- А по локтю?
- Больно! - ответил больной.
- А по ребру?
- Больно! - ответил больной.
- А по спине?
- Больно! - ответил больной.
- А по башке?
- Спасибо! - ответил больной. - Я поправился.
И пошел домой.
Воспоминания ветерана революции, войны, труда и перестройки
Сталина я знал хорошо. Часто с ним встречался. Бывало, встречу его в газете и сразу говорю жене: "Знаешь, кто это? Это - Сталин!"
Она говорит: "Сам ты - Сталин! Это же - Молотов. На своих похоронах".
Но так я ошибся только несколько раз. Когда фото печатали не в полный рост, а лишь по колено. А тогда меня еще подпись сбила: "Сталин со своей матерью". Я и подумал: "Какой же это Сталин, если "Мать" написал Горький! Антон Павлович".
Знал я и Жданова. Жданов - это его псевдоним. А настоящая его фамилия была Мариуполь. Девичья фамилия Свердлова - Екатеринбург. А фамилия Ломоносова - Ораниенбаум.
А вот с Берией я не встречался. И это хорошо. Встретился бы я с Берией - больше бы никогда его не увидел. Я такой. Если мне кто сегодня не нравится - Керенский там или Котовский - я сразу к нему подхожу и вырубаю его из телевизора!
А Берия - это, оказывается, тоже псевдоним. Настоящая его фамилия была Ежов. А настоящая фамилия Ежова - Ягода. А Ягоды - Дзержинский. А Дзержинского - Бенкендорф. А настоящая фамилия Бенкендорфа - ЦРУ. Сокращенно - ЦСКА. Центральная Спортивная Кузница Америки.
Знал я и Хрущева. Бывало, встречу его на улице на стенке - и сразу говорю жене, хорошенько прежде подумав: "Это - Хрущев. Или - Подгорный. В крайнем случае - Ломоносов". Она говорит: "Какой же это Ломоносов, если у него на пиджаке орден Ленина присобачен?!"
Я говорю: "Тогда спорим на рубль, что это - Громыко. Арвид Янович".
Она говорит: "Какой же это, к черту, Громыко, если у него - парик! Как у Ломоносова".
Тогда читаю подпись под фотографией: "Кавалер ордена Ленина, работница ликеро-водочного завода им. Мусоргского у бюста Ленина. Ленин справа. Такой молодой".
А вот Брежнева я не только знал, но и лично слушал Леонида Ильича по радио, смотрел по телевизору, читал о нем в одной газете. Многие тогда не понимали, почему речи у Брежнева были такие длинные, а произносил он всего два слова: вступительное и заключительное, которые отличались друг от друга только названием. И еще многие не понимали, почему он говорил всегда одно и то же, а бумажки ему писали каждый раз новые. А я сразу догадался: это он все наизусть читал, а в бумажках ему другое писали, для развлечения: стихи там какие-нибудь или прозу юмористическую, чтобы он не заснул на трибуне. Теперь понимаете, почему он ни одно слово не мог произнести сразу, в один прием, а произносил его по частям, с перерывами на вдох, выдох, глотание, сморкание и покашливание. Он же про себя совсем другое читал. Поэтому вдруг смеялся в том месте, где нам грустно было.
Но все-таки Брежнев из них был самый человечный человек. Помните, как он целовался? Никого не обидит. И президента поцелует. И посла. И жену посла. Его уже за пиджак дергают: "Леонид Ильич, остановитесь! Это же почетный караул! Восемьсот солдат..." Да, так смачно целовался, что вполне мог заменить дюжину банок на спине больного.
А вот другие наши деятели не любили целоваться. Сталину трубка мешала. Ленину - Крупская. А у Хрущева трудно было сразу разобраться, куда целовать. Его куда ни целуй - вс° щеки.
Ну, а Горбачева СПИД пугал. Поэтому он ни с кем не целовался. Ни с Рейганом. Ни с Ельциным. Ни даже с Ритой Тэтчер. Хотя она вроде бы женщина.
Да, забыл еще о Суслове с теплотой вспомнить. Серый Кардинал его называли. А я думаю: почему только он Серый Кардинал? Все они были кардиналы. И все - серые. Серые - потому, что с головой было плохо. А кардиналы - потому, что с сердцем. У них одна была линия - прямая! Как извилин, так и кардиограммы!
Да, многих я знал. Только они меня не знали.
1825 - 1998