— Я никогда не кончаю.
— Может, я что-то не так делаю?
Она прижалась ко мне — уже одетая по всей форме.
— Ну что ты! Я так тебе благодарна.
— Благодарна? Ничего не получив?
— Дурачок! Мне хорошо с тобой. Если честно, мне никогда ни с кем не было так хорошо. Какое-то сумасшествие… Что на нас нашло?
— Я подмешал в шампанское конский возбудитель.
Лена засмеялась.
— Пошли завтракать, Казанова!
Я сладко потянулся.
— У меня наркоз во вторую очередь. Ты иди, я еще посплю.
Лена стянула с меня одеяло.
— Вставай, соня! Мне скучно ехать одной.
Я встал, поднял с пола одеяло и снова рухнул в кровать, накрывшись с головой.
— Сказал не поеду, значит, не поеду.
— Ну и оставайся, грубятина такая.
Из квартиры я вышел часов в девять. Лифт не работал, пришлось спускаться по лестнице, что в домах подобной конструкции не очень удобно — на каждом этаже делаешь крюк, выходя на балкон. На балконе третьего этажа мне повстречались трое бугаев с лицами, не слишком отягощенными интеллектом. Самый мелкий и старый из них (лет сорока) преградил мой путь и произнес:
— Ну что, доктор, будем драться или оставишь Ленку в покое?
Даже если он прихватил двух других в качестве секундантов, заявиться на экзамен с бланшем не входило в мои планы. Sic transit gloria mundis[37].
Наконец вышла профессорша — вылавливать счастливчиков.
Только сейчас я заметил, что толпа наполовину поредела.
— Олег, что ж ты в угол забился? Покажись. Всем покажись!
Я подчинился.
Нелли Алиевна сверкнула вставными зубами.
— Поздравляю! Честно говоря, не ожидала.
За откровенность…
— Спасибо.
— Тебе спасибо. Поддержал честь кафедры.
Профессорша подозвала Костю, Андрюшу, Покрохина и девочку из Свердловска.
За большим зеленым столом в креслах зеленой кожи сидели позеленевшие отцы советской анестезиологии. Всех блатных прокатили.
М-р Джефф раздал нам желтые картонные анкетки, назвав их «предконтрактными формами». Мы заполнили формы и записали в блокноты адрес, домашний и рабочий телефоны Джеффа.
— Будем держать связь. Отъезд предположительна в конце августа — начале сентября.
Шефиня на колесах. Предложила свои услуги. Мне надо на «Измайловский», Покрохину на «Речной вокзал». Сошлись на «Проспекте Маркса».
Я воспользовался министерским телефоном.
— Па? Добрый вечер.
— Здравствуй.
— Извини за беспокойство, но не мог бы ты меня встретить? — машина на ходу, раньше одиннадцати он спать не ложится, — Есть новости. Важные и хорошие.
— Что, успешно апробировался? — папа мечтает о сыне-кандидате наук, — Или нашел очередную…
— Ни то и ни другое. Это не телефонный разговор, — об экзамене никто из домашних не знает.
— Ладно. Сейчас… пять минут восьмого. Где прикажете ждать?
— А где тебе удобно?
— Курский вокзал. На обычном месте. С восьми до четверти девятого. И попрошу не опаздывать!
— Договорились.
Красный «жигуль» Нелли Алиевны знают все, потому что он самый ржавый в больнице. В гараже у шефини стоит новенький «Мерседес», но иномарка, по-видимому, достанется одному из племянников — своих детей нет.
— Просто здорово, что прошли оба претендента от Боткинской.
Но, Ростислав Альбертович, ваше «коротко о себе» заняло больше получаса…
Покрохин любит вспоминать тяжелое детство, службу в Туркестанском военном округе и пять лет в рыбацком поселке под Хабаровском.
Наверное, «отцы» посочувствовали. Джефф скорее всего, не понял, о чем идет речь.
— Вы только начинаете жить, и вот — вытянули свой счастливый билет. Вам представилась такая возможность! Вырваться из нищеты, встать на ноги. Не транжирьте там. И, Ростислав Альбертович, не вызывайте семью, а ты, Олег, не увлекайся прекрасным полом. Год можно потерпеть.