- Хм! А я же вам еще тогда упомянул, что деньги ваши в целости, - немного погодя, произнес Ключников. - Вложены они, куда надо. А вы тюльку гнали неизвестно зачем. На кой черт попусту свое сердце в кровь макать?
- Да-да. Так вот. Я хотел бы предложить вам новое дельце...
- Интересно будет полюбопытствовать.
- Тут ко мне приехал дальний родственник из Черноморска. Он проездом. Сами понимаете, время сейчас сложное. Крутимся, что там говорить, как можем.
- Ну, ну, ну. Не тяните.
- Так вот. Хороший человек... Он мне рассказал... А я к вам. Думаю, как бы ни было, а надо помочь Петру Тимофеевичу. Ведь вино-то сейчас у вас плохо берут. Так? Так. Все больше водку, а вино же куда девать.
- Ну, что вы тянете собаку за хвост?
Ираклий Давыдович вынул из внутреннего кармана пиджака небольшую стопочку цветных этикеток "Черноморского хереса" и одну из них протянул Ключникову. Петр Тимофеевич внимательно прочитал надпись на ярлыке, впился взором в намалеванный диск финского солнца, потер бумагу меж пальцами, понюхал.
- Интересно, - пролепетал он, закончив свое исследование, - очень интересно, но пока не понятно...
- Этот "Черноморский херес" - очень популярное вино. Мой родственник направлен в командировку для обмена опытом. И вот этикетки у него c собой, чтоб тамошним товарищам, значит, показать.
- Ну так и что же?
- А почему бы, Петр Тимофеевич, на ваши бутылки не наклеивать эти этикеточки?
- Ах, наклеивать! Очень даже интересно!..
- Он бы уступил вам по гривеннику за штучку. Вот вам пока десяток, так сказать, для пробы.
- Хорошо придумано. А сколько всего у вас таких?..
- Этикеточек? Немного. Десять тысяч.
- Очень интересно.
Секунду-другую нэпман колебался, затем махнул рукой, достал из ящика стола желтый бумажный рубль и протянул его Суржанскому.
- Жду вас денька через три. Посмотрим, как пойдут мои пошатнувшиеся делишечки c вашими этикеточками. Бог даст, все куплю. Я уж в долгу, сами знаете, не останусь.
"Да уж, знаю. Не останешься", - подумал Ираклий Давыдович, а вслух согласился:
- Хорошо, хорошо. Вы уж не серчайте на меня, Петр Тимофеевич. Мы ж c вами друзья старые. Одного горя нахлебались-то сколько! Ведь так? Так.
- Да что вы, Ираклий Давыдович, я уже и позабыл-то все. У меня и без... Читали? Нет? Читали. То-то. Этот подлец Фицнер кого угодно c ног до головы обпишет. После такой препакостной гадости немешаевца и калачом не заманишь в мой ларек. Сволочь! Паству от меня отваживает! А мне что прикажете? В калошу садиться и плыть против течения? Может, ваши картинки и сделают доброе дело. А пока ни тпру ни ну. Вот так.
- Так я затем и пришел. Помочь другу - вещь святая. Я хоть и не семи пядей во лбу, но все понимаю, а газетную утку этого Фицнера мы в исполкоме проработаем. Это я вам обещаю. Мне б только... Так что все обиды прочь. Мир? Ведь так? Так.
- Мир, мир.
И друзья крепко пожали друг другу руки.
Секунда в секунду в пятнадцать c четвертью Ираклий Давыдович был у себя дома и подробно докладывал Остапу о произошедшем в квартире Ключниковых разговоре.
А через день, прогуливаясь по городу, великий комбинатор зашел в распределитель немешаевского Нарпищетреста и купил бутылку "Черноморского хереса". Херес оказался обыкновенным грошовым портвейном, гадкий вкус которого ни в какой мере не соответствовал рекламному тексту под финским солнцем. Еще через день Ираклий Давыдович уже продал нэпману Ключникову триста наклеек, а через десять дней Петр Тимофеевич скупил все.
Поначалу торговля "Черноморским хересом" приносила неплохие барыши. Алкашей-выпивох и граждан-любителей пьянства очень притягивал отличительный признак хереса от других алкогольных напитков, а именно то, что синдрома похмелья черноморско-испанский херес не вызывает. Когда же питейцы, отводя душу, глушили новоявленный напиток стаканами, к утру вместо ясности сознания они испытывали дурноту и муть, тяжесть в голове и во всем теле. В конце концов Петр Тимофеевич остался в дураках: на складе "Карт-бланша" лежали новенькие пачки c девятью тысячами этикеток, а в кармане у Остапа - тысяча советских рублей.
Но для великого комбинатора эта мелкая афера была лишь началом большой комбинации...
Глава X НОЧЬ БЫЛА ПРОМОЗГЛАЯ...
Ночь была промозглая. На немешаевских улочках выли собаки и свистели сквозняки. Почерневшее небо похоронило во мраке всякую привлекательность. Сон подкрадывался к жителям города.
Кутаясь в пальто, великий комбинатор быстро шел по проспекту Диктатуры пролетариата. Хулиганствующий холодный ветер мял ему лицо, проникал сквозь одежду и пинал в спину. В эту насморочную ночь должна была решиться судьба задуманного предприятия. Вихри дерзких идей веяли под Остапом Бендером. "Или я завязну в трясине жактовского служащего, или этот "карт-бланш" станет моим компаньоном, - думал он. - Других шансов на успех у меня пока нет".
Ключниковы жили в кирпичном доме на улице Парижской коммуны. Остап свернул в переулок, прошел мимо городской бани, миновал рыночную площадь и вскоре уперся в двухэтажный дом No 23-бис. Поднявшись на второй этаж, он дернул за держку звонка.
- Кто? - осведомился за дверью сонный женский голос.
- Гражданин Ключников здесь проживает? - спросил Остап строго.
Александра Станиславовна пристально поглядела в полвершковый в диаметре глазок. Вид c иголочки одетого молодого человека и удостоверение заставили ее вздрогнуть и слепо открыть дверь.
Великий комбинатор долго не церемонился. Бросил пальто в передней, огляделся и прошел в гостиную. На диване лежал околпаченный Ключников. Лоб был прикрыт мокрым полотенцем. Лицо блестело от пота.
- Гражданин Ключников? - спросил Остап беспощадным до издевательства голосом.
- Да, я... - ответил Петр Тимофеевич, приподнимаясь c дивана и тупо глядя на гостя.
- Петр Тимофеевич?
- Я...
- Вы-то мне и нужны, - сухо сказал Остап, без церемоний усаживаясь в кресло.
- Товарищ из "огепеу", - еще в прихожей сообразила и теперь поведала мужу Александра Станиславовна.
Мокрое полотенце упало на пол, Александра Станиславовна торопливо к нему подскочила, подняла и осторожно покосилась на непрошенного гостя.
- Чем обязан? - обеспокоенно спросил Петр Тимофеевич.
- Фамилия Суржанский вам о чем-нибудь говорит?
Ключников хотел спросить: "Это что, допрос?", но удержал эти слова, а c его губ сорвалось жалкое и тихое:
- Как вам сказать...
- Это пока не допрос! - будто услышав непроизнесенное, успокоил Остап. - Я вам просто задаю вопросы, а вы обязаны на них отвечать.