Тем временем капитан Ишаченко широким дромадерским шагом вышел к Театральной площади. В "Метрополь" он вошел без особых осложнений. После "душевного" разговора c портье у капитана не осталось даже зерна сомнения в том, что тот, кого он ищет, находится в "Метрополе", и не просто в "Метрополе", а в тридцать четвертом номере. Но, поднявшись в номер, капитан никого там не застал. На столе стоял поднос c недоеденным завтраком. Кофе был еще теплым. Альберт Карлович снял телефонную трубку.
- Барышня, Ж 2-17-46, и поскорее, дура!.. Товарищ Зотов? Ага! Ишаченко говорит. Преступник только что был в своем номере, я в "Метрополе". Так точно! Жду. - И звезда второй величины и тринадцатой степени спустился в вестибюль.
Пять минут понадобилось полковнику Зотову и молодцам в форме, чтобы прибыть в "Метрополь".
Альберт Карлович уже при ярком свете электрических плафонов получил возможность рассмотреть внешность полковника Зотова. А посмотреть было на что: лицо полковника искажала вольтеровская улыбка! Одет был полковник тоже интересно: на голове сидела суконная фуражка защитного цвета, шароварчики из репса были синими, сапоги - черными, а поясной ремень желтым, одним словом, попугай, туды его в Африку.
- Здорово, капитан! Ну, что тут у тебя?
Ишаченко достал блокнот и, глядя в него, залихватски отрапортовал:
- Товарищ полковник, после небольшого опроса свидетелей выяснилось, что вражеский элемент остановился в этой гостинице в тридцать четвертом номере. По показаниям портье, преступник жил в этом номере около недели.
При упоминании капитаном портье, послышался стон избитого индивидуума: в углу вестибюля, оперевшись на кадку c пальмовым деревом, отплевывался кровью маленький, худенький человек в мятом фраке и c опухшим, словно подушка, лицом.
- Платил щедро, - не меняя интонации в голосе, продолжал капитан, - час назад смотался. В номере оставил недоеденный завтрак.
- Угу! - одобрительно протрубил Зотов. - Молодец, капитан, быстро ты его выследил... Может, почуял слежку? Как думаешь?
- Вещь возможная.
- И я говорю, что возможная.
- Предупредить его мог только Корейко... - Капитан почесал за ухом. - Телеграммой. В нашем управлении это сейчас выясняют.
- Долго выясняете, очень долго, капитан.
- Его сам Свистопляскин обрабатывает.
- Что мне твой Свистопляскин? Не вижу работы... Где же искать? Норкин! Норкин, мать твою!.. Фотографии сюда!
Молодой болван c характерыми ушами, похожими на унитазы усть-сысольского производственного объединения "Соцсантехпром", шаркающей кавалерийской походкой (ноги дугою, носки внутрь, пятки наружу, коленки порознь, таз низкий, уши врозь) подскакал на своих двоих к полковнику и, вытянув из полевой сумки небольшую пачку фотографических снимков, протянул их Зотову.
- Когда успели? - удивился капитан.
- Фотографический постарался! - горячо воскликнул полковник. - Вот, капитан, рожа организатора тайного союза "Меча и орала".
Ишаченко взял одну из фотографий. Снимок был совершенно неудавшийся: практически безглазое лицо великого комбинатора напряженно улыбалось и все подробности его богатой внешности никак не передовало. Капитан около минуты смотрел на карточку, повернул ее оборотной стороной, понюхал.
- Можно?
- Бери... Вот же поганяло хренов! Навязался нам на голову! Давай-ка, капитан, попробуем мыслить.
Глагол "мыслить" был сказан c таким напрягом, что было ясно: полковник Зотов приступал к умственным упражнениям весьма редко, а если и приступал, то c недовольством.
Чекисты опустились на небольшой кожаный диванчик. Зотов предложил Ишаченко папиросу.
- Деньги у него были, так?
- Так точно, товарищ полковник.
Блокнот в руках Ишаченко вновь зашуршал, лихорадочно застрочил карандаш, появилось несколько фигурных строчек.
- Да перестань там свои писульки строчить... Ты выяснил какие рестораны посещал этот франт?
- Виноват! Недопер, товарищ полковник.
- Недопер... В трубку высморкайся, тогда допрешь! И чем только у вас там в Немешаевске занимаются?.. Норкин! Норкин, мать твою!
Притащился той же походкой тот же молодой болван c ушами.
- Норкин, - сказал полковник ужасным голосом. - Портье сюда!
- Есть!
- Сменщика его уже взяли?
- Везут!
- Ладно, давай этого.
Портье сняли c пальмового якоря и приволокли к полковнику. Кровью он уже не отплевывался. Теперь все было наоборот: губы его походили на плотно сжатые тиски. Увидев такие губы, глаза Зотова почему-то вспыхнули тайной злобой.
- Как звать? - хрипло тявкнул полковник.
- Лафунтий Эрнестович...
- Фамилию спрашиваю, придурок! - взорвался Зотов.
Лафунтий Эрнестович надул губы.
- Щипачкин я, товарищ полковник.
- Вот что, сыкун форточный, сейчас ты мне про этого козла расскажешь все! - Полковник показал фотографию и c желчью в голосе прибавил: - Понял? Все! Все, что знаешь и о чем только догадываешься! У меня, как на исповеди...
- Они... их... приехали...ло... двое, c виду культурные, почти, сказать точнее, иностранцы...
- Паспорта?
-...
- Почему поселили?
-...
- Щипачкин, отвечать!