- Так.
- Закрыли глаза, дали им тридцать четвертый! Это дорогой номер, товарищ полковник.
- Сколько же ты, пес смердячий, от этих врагов народа получил?
- Я не знал, что они враги!
- Сколько?
- Триста... нет... четыреста, - оговорился портье, - и Хуликин пять сотен.
- Напарник?
- Он.
- Мурчи дальше.
- Позавчера он c девицей приходил...
- Это который? Этот? - Зотов указал на фотокарточку.
- Этот.
- Что за баба? Приметы.
- Вроде блондинка.
Зотов крепко сжал губы: он думал.
- Ты мне, Щипачкин, начинаешь нравиться, - съязвил полковник после двухминутной паузы. - Поэтому расстреливать я тебя сразу не буду. Все расакажешь и c чистой совестью в Магадан поедешь!
- По-моему, она в банке работает, - обрадовался Щипачкин.
- В банке? Почему в банке?
- Говорили... Она особенно. Про банки...
- Ладно. Норкин! Норкин, мать твою!.. Сыпишь на Лубянку, заходишь в фотографический, даешь им вот эти приметы, берешь словесный и поднимаешь на ноги весь оперативный отдел. Даю два часа. Сверим время... Вот так... В Москве банков не так много - прочешете все! Искать эту белобрысую кралю. Все понял?
- Так точно! Разрешите выполнять?
- Пошел!
Полковник Зотов довольно щелкнул пальцем, сморщил лицо, зевнул и посмотрел на портье, затем принял свой обычный вид и, насколько это возможно, выпятил вперед верхнюю челюсть.
- Капай дальше.
- Приходили поздно, уходили рано... что еще? А вот! Как-то этот... красномордый пропал.
- Так. Где они жрали?
- Не могу знать... Как приехали, слышал, говорили, что на Арбат пойдут.
- Думаешь так или считаешь?
- Считаю, что так, товарищ полковник.
- Ладно, изыди! Подождем второго... Ситуация, таким образом, меняется. Нужна баба! Ты все понял, капитан?
- Так точно, понял! - внятно сказал Ишаченко.
- Через бабу выходим на него. - Полковник c радостью похлопал Ишаченко по спине. - Ничего, капитан, найдем! Там где замешана баба - все просто. Из практики знаю!.. Вот что, на Арбате ведь - "Прага". Слетай-ка ты туда. Допросишь всех. Понял? Может, он там сейчас c этой белобрысой шницеля хавает. Все понял? Давай!
Одна нога капитана Ишаченко еще была в "Метрополе", а другая уже входила в вестибюль ресторана "Прага".
- Он здесь был? - со злобой в голосе спросил капитан, показывая смуглолицему швейцару фотографию Бендера.
Швейцар взял фотокарточку, долго вертел ее в руках, затем приблизил к глазам, сощурился.
- Кхе-кхе-кхе!.. Бес его знает.
- За беса ответишь. Позже.
- Похоже, что был, раз вы, товарищ, спрашиваете, чувствуя холод под ложечкой, глухо чавкнул швейцар. - Трудно вспомнить, сами понимаете, народу через меня тьма проходит. Спросите, товарищ, у метрдотеля.
- Никуда не уходить.
- Слушаюсь.
- Я тобой, пес смердячий, позже займусь! - пообещал Ишаченко и шмыгнул в зал.
Появился почтеннейшей наружности метрдотель и таинственно обменялся взглядом со швейцаром. Капитан заметил.
- Вы мне тут зенками не разгуливайте!
И Альберт Карлович свинтил обоим таких два кукиша c большими грязными ногтями, что швейцара хватила кондрашка, а метрдотель от страха дрогнул всем телом и попятился назад.
- Куда? Нет, не уйдешь.
- Чего товарищ капитан прикажет? - заискивающе спросил метрдотель.
Капитан показал фотографию.
- Он здесь был?
- Кхм... по-моему, да.