Я знаю про ужасное, я слышал это ужасное из первых уст: мечта о третьей мировой, чтоб раздолбали американцы своими страшными атомными бомбами государство придурков, чтоб повздергивали на кремлевских башнях всех этих кругломордых вождей, а их помощничков да писак всяких про счастье народное сюда - в мерзлоту, в шахты и рудники, а ментов-надзирателей оставить тех же - в том самая изощренная кара, какую только могли вообразить вымороженные мозги "врагов народа", объявившего и признавшего врагами народа их, замордованных по Великому Плану и Великому Историческому Почину.
Разумеется, не в головах "иванов денисовичей" вызревали подобные отчаяние и злоба. И поскольку мое знание темы подсказывает, что основную рабочую силу составляли именно они, мужики, "иваны денисовичи", то я, разумеется, не могу представить себе солженицынского героя, рассуждающего или хотя бы мыслящего столь беспощадно и сурово.
Но перечитайте рассказы В.Шаламова - там иной строй-накал душевного состояния, среди его героев отыщутся "буйные головы", проклявшие и весь мир Божий.
Но зато я вполне могу представить Ивана Денисовича, молча, но внимательно рассматривающего столь популярную в сталинских и послесталинских лагерях "пирамиду Иоанна Крондштадтского".
Мне неизвестны сколь-нибудь убедительные доказательства, что "пирамида-пророчество" имеет какое-либо отношение к великому подвижнику Православия. Но так уж она называлась: "пирамида Иоанна". Суть же в следующем.
Рисуется обыкновенная равносторонняя пирамида, параллельно основанию пересекается двумя линиями. В левом углу пирамиды прописывается дата - 1905. Начало русской революции. Далее по двенадцатилетнему циклу на точках пересечения даты: 1917, 1929. На вершине пирамиды соответственно (1929+12) 1941. Вниз по правой стороне на пересечениях: 1953 и 1965. Левый угол пирамиды венчает дата - 1977.
Легенда-трактовка
На короткое, как известно, время будет дана Господом воля, или попущение антихристу. И не когда-нибудь, но уже! В том самом 1905-м! Началось! Двенадцать лет понадобилось врагу Бога и человечества, чтобы подготовить Россию к полному смятению умов и водворению во власть бесов. 1917-й! Но в душах православных еще жило противление. Не в городах же смердящих, подобных Содому и Гоморре, но в простом люде крестьянского звания и сословия. И вот опять же через двенадцать лет руками послушных бесов порешает антихрист покончить с тайным противлением посредством "раскулачивания и коллективизации", чтоб одних взять измором и изводом, других же сперва "обнищарить", а после согнать в послушные стада - колхозы, где б за руками и за душами контроль был бы строг и суров.1929-й!
И к 1941 году антихрист достигает своего высшего могущества. Еще продолжаются "зачистки" сомнительных и сомневающихся, к тому же не ведает враг Божий о сроках, ему отпущенных, и готовится в гордыне к господству мировому, потому рассылает по миру агентов своих - коминтерновцев, чтоб рыхлили почву для скорого плуга, коим намерен рассечь народы и перессорить их для быстрого покорения.
Да только опережает его другой бес, тоже восхотевший быть первым и единственным, и начинается меж бесами война, кидают они свои обманутые народы друг на дружку второпях, тылы толком не проверив и не укрепив. Первым антихрист обнаруживает, что не все столь ладно в противобожьем царстве его: мало того, что целые народишки встречают беса враждебного хлебом и солью, но сотни тысяч своих, отборных встают под знамена беса взбунтовавшегося, а миллионы используются врагом в тыловой пользе... (Четыре миллиона пленных и мобилизованных советских граждан обслуживают тылы немецких армий, дивизий и даже полков. По одним только приговорам СМЕРШа с 41-го по 46-й расстреляно за трусость, отступление не по приказу, за мародерство, дезертирство и насильничество сто пятьдесят тысяч человек - пятнадцать полнокровных дивизий...)
Не к такой войне готовился антихрист, возопил в отчаянии: "Братья и сестры!.." Бесенятам своим, смертями грозя, приказал: "Ни шагу назад!" Родина! А она же была, Родина, у народа еще и задолго до пришествия антихриста, - Родину в дело пустил. И клались людишки друг на дружку, и по дружкам другие дружки шаг за шагом бесу малому штыком под нос, и попятился малый бес... Тут и прочие народы, свою корысть имея, подсуетились со "вторым фронтом" в расчете, что истощиться бесы должны поровну, пусть бы даже, если один совсем в распыл, а другому еще и отдышаться надо, прежде чем по новой на весь мир замахнется.
Только антихрист, надо понимать, это не просто некто в едином человеке воплотившийся, антихрист - это самая обманная идея из всех обманных. И вот по Божьему предусмотрению в 1953 году лопается главная струна в антихристовой балалайке. А прочие неглавные струны с того момента - кто во что горазд: кто в кукурузу, кто в космос. Главная-то идея - всемирное антихристово царство и посрамление Имени Божьего - оно как бы на потом... и с 1965 года завоняло, засмердело антихристово поле. Народишко, что еще вчера всеми ноздрями вперед, к обманному бесовскому благоуханию, теперь ноздри в сторону, и всяк за себя, потому что истекало время Божьего попущения. Что после того - никому не ведомо, но жить-то надо...
Те, что на воле, им некогда задуматься всерьез. А вот те, кто за проволокой, - им и открывается великое предсказание Иоанна Кронштадтского о кратком времени царства антихриста. И скоро! Очень скоро - конец! А там или Пришествие Второе, или геенна огненная за измену Божьему слову и доверение извечному врагу Божьему...
А в доказательство истинности пророчества глянем-ка еще раз на пирамидку сию - и что обнаружим? А обнаружим мы не что иное, как то самое число - 666!
1941
1929 1953
1917 1965
1905 1977
Возьмем три основные цифры: приход антихриста, год торжества его и год кончины позорной. То есть - 1905, 1941 и 1977.
Теперь сложим цифирки.
1905. 1+9=10. Ноль не в счет. 1+5=6
1941. 1+9=10. Ноль не в счет. 1+4+1= 6.
1977. 1+9=10. Ноль не в счет. 1+7=8. 8+7=15. 1+5=6
Вот оно и вылупилось, число Зверя - 666! Авось и доживем, земляки!
(1941) 6
(1905) 6 6 (1977)
(Ошибка в дате краха Союза всего лишь в десять лет. Червонец. Средний срок для "среднего" зэка! Пустяк!)
Глянет на сию картинку, положим, герой писателя Дьякова ("Повесть о пережитом"), сплюнет: дескать, бред мракобесный. Но выжить надо. По идейности "стукнет" на кого-нибудь слегка и пристроится в хлеборезке, где уж точно не пропадешь.
Глянет герой Шаламова, отмахнется только. "Ерунда, - скажет, - не сбегу - не выживу!"
А вот солженицынский герой, Иван Денисович, он едва ли будет столь категоричен. Покачает головой: мол, кто знает? Все ж Божий человек сие придумал... Только известное дело - на Бога надейся, да сам не оплошай! А пирамидку на всякий случай зарисуем на бумажке да заныкаем понадежнее...
Неизбежность краха коммунистического режима в зонах была вещью бесспорною. Спорными были сроки. И не удивительно! Вокруг себя зэки видели только самих себя. И в каком немыслимом количестве видели. Да где ж такое слыхано, чтоб целый народ величиной с иное государство за проволоку загнать и уморять трудом да голодухой! Да нигде такого не слыхано! И все это будто бы во имя грядущего всеобщего счастья! Откуда взяться этому всеобщему, если у каждого где-то семья, плачущая над фотокарточками, дети, согнанные в детдома, друзья-сослуживцы, которых ссучили на подлые показания - а у кого-то и совесть есть, им ли счастьем наслаждаться? А те, что отреклись и в тряпочку помалкивают - они что, вообще снов не видят? Говорят, все "усатый" закрутил, дак не вечен же он, сдохнет когда-нибудь! Пусть не свобода, но хоть послабление для жизни непременно настанет.
"Ильич! За что же ты боролся..."
Повторюсь. Мои зоны и тюрьмы были уже иными, но я застал и предания, и сказания, и пророчества, и молитвы о погибели государства, "измывающегося над людьми похужее, чем над скотом безмозглым".
Боже, сколько было их, пророков, уже в мое время! Какой только год очередной не попадал в "тот самый, когда..."
Печатал в "Юности" рассказ о реальном человеке - А.А. Петрове-Агатове, который истово уверовал, что 1969-й - год коммунистического краха. Никаких деталей. Детали его не интересовали. Но точно он знал одно: что не позже мая шестьдесят девятого над нашими мордовскими лагерями спустится десант и всех нас вывезут на свободу! И не в "большую зону", где поражения в правах, запрет на места жительства и работу по профессии, надзоры гласные и негласные, - нет! Мы станем свободны, как птицы, и всякий сполна еще успеет насладиться счастьем жизни. Ему, А.А. Петрову-Агатову, за много лет до того еще на Колыме было видение. Верил. И многим запудрил мозги...
* * *
Эта глава о лагерной эсхатологии. Но вот история, случившаяся с человеком, который уже отбыл свой немалый срок, пожил в "большой зоне" и понял, что единственное ему место - в монастыре. Постригся. Любим был и собратьями по монастырю, и людьми мирскими, и бывшими солагерниками. Особо, по-любовному, был привечаем в семье Ильи Глазунова, где мы с ним и встретились впервые, поскольку сидели в разные времена.
Однажды уже как-то говорил, что люди, пришедшие к Православию в лагерях, где и тексты необходимые были в большом дефиците, и батюшка не всегда под рукой, чтоб направить ход мыслей и порыв душевный по верному руслу, а "самотолковцев" всяких полно, особенно из бывших марксистов... Иными словами, непросто это было - в зонах, где тексты религиозные изымались как антисоветчина и "отцы-опера" следили, чтоб иной "не шибко-то в религию зарывался" - непросто было выстроить в душе истинное отношение к Богу...
Тот, о ком рассказываю, вроде бы избежал "отклонений", многим свойственных, потому и принят был Церковью уже как полностью зрелый, как свой, и в пострижении помех не имел...
Но вот однажды, придя очередной раз в гости к Глазуновым, под большим секретом признался сперва только им двоим, что два года внимательно читал Священное писание и Отцов Церкви и открыл-обнаружил чрезвычайное: что скоро, а именно двадцать девятого октября 1979 года, в одиннадцать часов вечера Господь единым тайносвященным действом Своим "прекратит коммунизм", восстановит православную монархию, и не кому-нибудь, но именно ему (жив и здоров человек, имя изменю - положим, Николай) так вот, именно ему торжественно вручит скипетр державный, и быть ему, Николаю, новым русским государем.
И Илья Сергеевич, и жена его Нина, любя этого славного человека, забили тревогу. Ведь прямой путь в "психушку", откуда уже не возвращаются. Во всяком случае, в человечьем облике.
Уверенность Николая в своем открытии была непоколебима, а дата - не больше недели оставалось. Глазуновы избрали единственно верный вариант реакции: "поверили", надеясь за короткое оставшееся время каким-либо способом повлиять, воздействовать..
Николай попросил Нину сделать кое-какие приготовления для его скорого восшествия на престол. А именно: купить (сам-то был нищ) соответствующий материал и сшить трехцветный русский флаг размером три на четыре метра. Нина купила и сшила. Еще попросил отыскать граммофонную пластинку с исполнением "Боже, царя храни", и чтоб исполнение качественное. Илья Сергеевич отыскал. Затем Глазуновы убедили Николая, что круг посвященных необходимо расширить. Тогда в этот круг попали Виктор Бурдюк, глава многодетной православной семьи, отец Дмитрий Дудко и я.
Но проблему "расширения круга" Николай понял несколько по-своему. Пошел на Лубянку, добился приема у достаточно высокого чина и дружески, истинно по-христиански посоветовал "органам" покаяться в содеянных за десятилетия грехах и не откладывать сие покаяние надолго, ибо времена рядом. Его даже не задержали.
В назначенный день, двадцать девятого октября, на квартире Глазунова собрался своеобразный "штаб по спасению". По разработанному плану Виктор Бурдюк должен был завезти Николая к себе домой за несколько часов до "часа X", "укачать" его хорошей порцией снотворного под предлогом краткого отдыха пред вступлением на престол... Нас же более всего беспокоил час пробуждения. С такой-то уверенностью в неизбежность события проснется человек, а ничего не происходит! Как отреагирует психика? Рядом на подхвате был знакомый психиатр, впрочем, как многие психиатры, и сам не без "привета".
Мы сидели за столом в мастерской Глазунова, и отец Дмитрий через каждые полчаса звонил Бурдюку - как он там? Пока спит - отвечал Бурдюк. На всякий случай по общему решению надумали спящего Николая вывезти подальше из Москвы, что и проделали.
В итоге, проснувшись утром следующего дня, Николай, к общей радости, никакого шока не испытал, помолившись, не шибко-то сокрушаясь, признался, что, видимо где-то ошибся в расчетах, чем и займется немедля по возвращении в монастырь. На том все и закончилось. После никаких поползновений на пророчества за ним не наблюдалось.
Я говорю здесь о "лагерной эсхатологии" как о явлении, заслуживающем и внимания и понимания в пику тем бывшим советским и полусоветским, кто по прошествии лет склонен отмахиваться от темы, как от некоего, скажем, всего лишь досадного и неприятного эпизода в истории "Великого государства", ни в коей мере не определяющего нравственно-исторические параметры русского социалистического опыта. Имея достаточно реальное представление о "величине и значимости" ГУЛага, берусь утверждать, что без него, без этого "эпизода", невозможны были бы ни воистину ошеломляющие успехи в промышленном развитии страны, ни Великая Победа, ни скорое послевоенное восстановление. И это так легко доказуемо, что и тратить время на то не стану.
Советское государство не вышло бы на те впечатляющие позиции по экономической и военной мощи без "врагов народа", так же как фашистская Германия в кратчайший срок не превратилась бы в процветающее государство на предвоенный момент, если бы идеологически обработанное население ее не было психологически настроено на присутствие вокруг нее "народов-врагов".