— Чудесная сегодня погода, не так ли? — погода действительно была отличной, светило солнце, ещё не обжигая, а слегка лаская кожу своим теплом. В саду пели птицы и журчали фонтаны, создавая тихую атмосферу безмятежности. Но сомневаюсь, что демон хотел обсудить со мной погоду. — Вы не против, если я присоединюсь к вам?
Прогулка в компании одного из женихов не входила в мои планы, но и прямо отказаться я не могла. Нельзя выходить на открытый конфликт, это только навредит мне. Мало ли что придумает Клодилия в желании меня наказать, я и так для неё как кость в горле.
Не найдясь с ответом, я кивнула и не спеша направилась дальше.
Несколько минут мы просто шли молча, каждый размышлял о своём.
— Позвольте спросить, — Эдуард был сама учтивость, — что вы читаете?
Мда-а, я, конечно, ожидала такого вопроса, но не от жениха.
— Это? — я покрутила книгу в руках. — Это очень любопытный роман.
Вдаваться в подробности не спешила, пока он сам не спросил. Неизвестно ещё, как отреагирует мужчина на подобную литературу. В библиотеке книг с таким сюжетом оказалось всего две, что говорило о том, что местные не жаловали искреннюю любовь. Или, может, только сильные мира сего её не жаловали? Не позволяя своим дамам забивать голову чувствами. Только выгодный брак по расчёту, и никаких других вариантов. Бр-р-р…
Мужчина расспрашивать дальше не стал. Складывалось ощущение, что демон попросту не знает, о чём со мной поговорить. С одной стороны, это хорошо: меньше болтаю — меньше способов проколоться и выдать свои мотивы. С другой стороны, меня, как и любую девушку, это слегка задевало. Но это мелочи.
Постепенно аллеи становились всё менее аккуратными и ухоженными. Мы брели уже не среди аккуратно подстриженных невысоких деревьев и кустов, а среди исполинов, спускающих свои могучие ветки практически нам на голову, создавая некое подобие зелёного туннеля.
— В этой части сада я ещё не была, — пробормотала под нос, глазея по сторонам.
— Поговаривают, что за этой частью сада перестали следить ещё со времён ухода Бездны, — подхватил тему Эдуард. — Очень странно, что мы вообще смогли в неё зайти, обычно вокруг стоит непроницаемая защита с отводом глаз.
— Здесь так опасно? — я постаралась прислушаться к своим ощущениям, но моё предчувствие молчало. Вслух ничего не сказала: зачем раньше времени выпячиваться, пусть лучше мужчина почувствует себя сильным и могучим.
— Сомневаюсь, — пожал плечами маор Аблесс, и почему-то я ему поверила. Эта короткая фраза расположила меня к нему больше, чем все наши предыдущие встречи. Очень приятно общаться с мужчиной, который искусственно не строит из себя невесть что, не обманывает и говорит то, что думает.
— Первое время после того, как сад закрыли, вокруг этой части ходило множество слухов, — как-то по-мальчишески засунув руки в карманы и бредя среди заросшей травой каменной плитки, рассказывал Эдуард. — В те времена вообще много слухов было, легенд и прочего. Одна из легенд — что сама Бездна возжелала этот сад, и теперь только она ночами может здесь гулять.
Мы вышли на небольшую круглую площадь, от которой в разные стороны расходились извилистые тропинки. Они настолько заросли травой, что угадывались только по расходящимся ветвям деревьев. Над головой смыкались зелёные кроны, пропуская сквозь себя лишь крошечные лучики света.
— Потрясающе, — я завороженно смотрела на результат того, как за несколько веков природа вступила в свои права, не разрушая созданное человеком, а лишь дополняя. Здесь всё жило в гармонии.
Посреди площади стоял невысокий чёрный фонтан. Он отличался от других фонтанов в саду замка отсутствием помпезности. Гладкий чёрный мрамор без вкраплений блестел в пробивающихся сквозь зелень лучах солнца. Скульптура в центре, выполненная в виде юной девушки, была настолько искусной, что на её лице можно было уловить настроение, мимику и даже лёгкие морщинки от улыбки. Миниатюрная фигура в простом, будто чуть разлетающемся на ветру платье, правильные миловидные черты лица, шикарная копна волос. Я бы не удивилась, если бы статуя моргнула и улыбнулась мне. Всё в ней выглядело живым, будто девушка играет в детскую игру «море волнуется», и сейчас она отомрёт и убежит с поляны.
— Кто автор этого шедевра? — я обошла фонтан по кругу и снова замерла, рассматривая лицо девушки.
— Я читал об этой части сада до приезда сюда, — голос Эдуарда был задумчивым. — Но нигде не натыкался на упоминания об этом фонтане, словно его здесь и быть не должно.
Мои пальцы сами потянулись к фигуре, я перешагнула через бортик фонтана и остановилась вплотную к статуе. Я завороженно всматривалась в глаза девушки, не знаю, что именно желая в них увидеть. Коснулась её щеки…
Глава 19
Дальше всё происходило слишком быстро.
Меня словно пронзило копьём в самое сердце. Я не удержалась на ногах и почти рухнула, облокачиваясь на статую в попытке отдышаться.
— Лэра Илиалиса! — я как сквозь воду услышала тревожный голос лэра маор Аблесса, но была не в силах отреагировать. Моё сознание с бешеной скоростью погружалось куда-то, перед глазами мелькали картинки, которые я даже рассмотреть не успевала, они все слились в одно сплошное цветное пятно.
От всей этой свистопляски у меня закружилась голова и начало подташнивать. Я инстинктивно хотела прикрыть глаза руками, но не ощутила своего тела. Совсем.
Сказать, что я испугалась — ничего не сказать. Меня накрыло паникой. Я не могла собрать мысли в кучу, мне хотелось реветь, но даже этого я сделать не могла. Что со мной? Какого чёрта происходит? Где моё тело? Где я?
Кое-как приведя чувства в порядок, я огляделась. Я находилась… нигде. Ничто находилось в нигде. Чудненько!
Здесь не было ни света, ни тьмы. Ни стен, ни неба, ни потолка, ни земли — ничего. Как такое может быть? Понятия не имею, но вот я здесь.
Прямо передо мной стояла девушка, та самая, с которой была сделана статуя. Её живые чёрные глаза с теплом смотрели на меня, если так вообще можно сказать, ведь меня нет. Прекрасное лицо, которым невозможно было не любоваться, выражало лёгкую грусть. Пухлые губы печально улыбались.
— Здравствуй, — тихий мелодичный голос проникал будто в самую суть души. Я ощутила вибрацию в районе солнечного сплетения, там, где обычно ощущала свою магию. Опустила взгляд — ничего. Пусто.
— Привет, — мой голос прозвучал будто только в моих мыслях. — Где я?
— Я должна тебе кое-что показать, — проигнорировала мой вопрос собеседница.
Вокруг заклубилась тьма. Силуэт девушки растворился.
Всё закончилось с такой скоростью, что я даже не успела осознать, что вообще произошло. И вот я уже маленькая играю в тысячи куколок, расположившихся рядом со мной на мраморном полу. Они двигаются по моему желанию, мне даже не надо к ним прикасаться, каждая из куколок проживает свою жизнь, любовь, становление и смерть. Я знаю каждую историю, ведь это я придумала их.
Напротив меня сидит светловолосый мальчик — мой брат. Знание этого просто есть в моей голове, а откуда оно пришло, я понятия не имею. Мальчик водит руками над полом — и грозовые облака то сгущаются, закрывая солнце, и начинается дождь с раскатами грома, то рассеиваются. Мальчик с интересом следит за тем, как ведёт себя солнце, он контролирует его жар и свет, я знаю это.
— Бездна, — улыбается мальчишка, поднимая глаза на меня. — Мы будем отличными богами, смотри, как у нас уже хорошо получается.
— Папа вчера сказал, что у нас талант! — это так странно, когда говоришь вроде бы ты и не ты одновременно.
Картинка растворилась. Закрутились клубы тьмы. И вот я ощущаю себя стоящей в огромном зале, освещённом чуть голубоватым свечением. Передо мной на возвышении на хрустальных тронах сидят мужчина и женщина. На вид им не более двадцати, но я знаю, что это мои родители и они прожили не одну тысячу веков, управляя этим миром. Мужчина — блондин со сверкающими глазами цвета безоблачного летнего неба. Женщина — брюнетка, её длинные смолистые волосы спускаются к подножью трона, и на их кончиках взрываются чёрные искры. В её глазах клубится тьма.
Лица мужчины и женщины светятся гордостью и любовью.
Рядом со мной стоит высокий блондин — мой брат. Даже не глядя на него, я знаю, что он очень похож на отца. Сильный, гордый и уверенный в себе и своём могуществе.
— Настало время, — голос отца, так похожий на рокот грома, мог бы напугать любого, но только не нас с братом. — Вам пора создать свой мир, свою действительность. Ты, мой мальчик — Свет. Не забывай об этом, ты даруешь жизнь, ты греешь и сжигаешь, ты прощаешь и одариваешь.
— Ты, моя девочка, Бездна, — вступает в разговор мать, её голос обволакивающий, тихий и бархатный. — Ты приносишь смерть, караешь и наказываешь, ты даруешь силу и мощь, но и отнимаешь её у недостойных. Ты основа.
Я готовилась к этому моменту не одну сотню веков. И вот он настал. Мы с братом получили благословение родителей, и теперь можем создать свой мир, где будем богами. Брат — моя крепкая опора, мой тыл. Я доверяю ему, как самой себе.
— Благословите, — хором говорим мы с братом, и от наших голосов над головами вспыхивает взрыв, окутанный чёрным дымом. Мы опускаемся на колени перед родителями, а вспышка всё разрастается и разрастается — это рождается наш новый мир.
Снова заклубилась тьма. Я закрыла глаза, пытаясь осознать увиденное. Почему я проживаю жизнь Бездны? Почему я смотрю на всё это не со стороны, а участвую в этих событиях?
Я не успеваю додумать, как тьма снова расступается. Снова я — Бездна. Я иду по шумным улицам одного из городов нашего с братом мира. Вокруг тысячи людей, они славят моё имя. Сегодня первый день месяца Бездны, праздник для всего мира. Я здесь инкогнито. Мне нравится смотреть на людей вот так. Я люблю их, хотя порой мои действия полны жестокости. Но разве не все родители балуют и наказывают своих чад? Мне выпала доля наказывать, но и о поощрениях я не забываю, даруя силу и величие. Мой брат же не любит спускаться к людям, ему намного приятней руководить всем со стороны. Он в своём праве.
Мой взгляд натыкается на юного парня. По его одежде и манере держаться можно с уверенностью сказать — аристократ. Высокий рост, широкие плечи, правильные черты лица, мужчину можно назвать красавцем. Но меня привлекло в нём другое. Его сила и уверенность для меня ничего не значат, но свет его глаз манит и притягивает к себе. Я закусываю губу.
— Здравствуйте, прекрасная леди, — мужчина заметил меня, его лёгкий поклон и горящие интересом глаза заставляют меня смутиться.