Юля прижалась к груди любимого, всё ещё не веря происходящему.
- Эх! - произнес Атилла. - Мне бы подходящую одежду. Я бы в женщину переоделся. И ушёл. Как Керенский.
В этот самый момент дверь широко распахнулась, и на пороге возникли суровые вооружённые люди в гражданском. Надо сказать, что они успели к тому времени разнять потасовку между милицией и бандой Мориса, и теперь перешли к выполнению собственно плана операции.
- Всем оставаться на своих местах! - предупредили они. - Стреляем на поражение.
- Ну, пора прощаться, - сказал Атилла, награждая Юлю глубоким поцелуем.
И очень вовремя, потому что в следующую секунду на него набросились несколько человек, скручивая руки. Видимо, у них имелись сведения о чудовищной силе здоровяка.
- Что вы делаете, изверги? - заорал Атилла. - Кость сломаете!
Сопротивлялся он, однако, как-то вяло, поэтому нападавшим удалось упаковать великана без лишних хлопот.
Шнырь же почему-то передумал прыгать из окна, и его так же профессионально повязали.
- Так нельзя, чтобы без ордера! - возмутился он.
- Это зависит от ситуации, - возразили ему. - Увести!
Связанных урок подтолкнули к двери, и Юля закричала:
- Не пущу!
Один из оперативников придержал её за плечи, рискуя получить ногтями по глазам. Но она, видимо, смирившись с поражением, села устало на кровать и закрыла лицо ладонями.
Атилла плыл по коридору спокойно, с достоинством, словно гружёная баржа, а Шнырь щедро сыпал ругательствами из «Фени», вырывался и всё норовил убежать. Куда там! Затем, наверное, от бессилия, он затянул грустную песню о том, как по этапу ехали в Сибирь украинские зэки. С ней он и проплыл мимо остолбеневшей Бабаклавы, напоследок успев-таки крикнуть:
- Смотри, Клавка, расколешься — мы тебя из-под земли достанем!
Арестованных на кухне лже-посудомоек — Серегу с Лехой — вернули в комнату. Хитрость не удалась. На них составили какой-то протокол и взяли подписку о не выезде. 226-ая превратилась в импровизированный штаб, куда поочерёдно приводили новых задержанных, обыскивали, протоколили и отпускали восвояси. Исключение составил лишь ББМ, который оказал серьёзное сопротивление противнику, значительно превосходящему его в количестве, и поэтому его отправили вслед за урками, почистив предварительно от излишков пены.
- Больно дерётся, гад! - сообщил один из оперативников, прикладывая к глазу смоченный в воде платок.
Дед Магдей задачу свою выполнил — флаг красовался на крыше минуты три, а то и больше, после чего их обоих сняли. Причём, отодрать друг от друга не смогли. То ли примёрз к флагштоку Дед, то ли высоты испугался, и от того свело его мышцы судорогой.
Да! Железного не сразу удалось выковырять из логова. Прочно он там засел. Дверь искрошили в щепки, потом с шифоньером долго возились — на совесть делала советская промышленность мебель. Железный всё так же лежал на кровати, не шелохнувшись. Читал книжку, позёвывая, перелистывал страницу наслюнявленным пальцем.
Обескураженные студенты наблюдали из окон, как грузят связанных людей в казённый транспорт, неизвестно откуда взявшийся во дворе общаги. Кроме упомянутых уже рецидивистов и ББМ, там оказались все без разбора участники уличной драки, включая Фару и даже Михалыча, который тщетно размахивал в воздухе корочками и грозился неприятностями, пока у него не отобрали удостоверение и не ткнули чем-то твёрдым под дых.
Но вскоре интерес студентов к пейзажу искусственно погас, потому что по комнатам прокатился великий шмон.
- Где оружие? - задавался всем один и тот же вопрос.
Только вы не подумайте, что Серега с Лёхой геройски смолчали под пытками про арсенал. Наоборот, они подсознательно желали поскорее избавиться от него. Но случилось невероятное — на месте железок не оказалось. Куда они могли деться — уму не постижимо!
Перерыли буквально всё: и буфет, и прачечную, и подвал. На чердаке подняли слой стекловаты, кое-где вскрыли полы. Нет оружия! Как в воду кануло!
Выехали на дом к Ване Жилкину, где застали командира за ужином в кругу семьи.
- Да-да, - закивал он гостям. - Я сам собирался к вам ещё вчера. Но мне угрожали. Я могу доказать...
- Разберёмся, - пообещали ему. - Неси улики!
Под взглядами онемевших родителей Ваня вытащил из наспех сооружённого тайника за книгами сложенный вчетверо листок.
- Вот, - еле слышно произнёс Иван и протянул бумажку крупному мужчине, стоявшему к нему ближе всех.
- Что это? - опешил тот
- Список.
- Какой список?
- Отряда.
- Отягчаете, гражданин. Оружие где?
- В общаге.
Чекист строго посмотрел Ване в глаза и обнаружил в них лишь готовность к сотрудничеству. Тогда он деловито развернул бумажку и быстро пробежал глазами по списку сверху вниз. Лицо его потемнело.
- Что ты мне суёшь?
Сквозь выступившие не кстати слёзы Ваня всё-таки смог разглядеть аккуратно разлинованный лист, содержавший в том числе и его подпись. Документ начинался словами:
«Мы, нижеподписавшиеся, перед лицом своих товарищей, Партией и народом, со всей решительностью заявляем, что являемся засранцами, оболтусами и тупыми ничтожествами».
- Товарищи органы! - закричал Ваня. - Это не я! Это Атилла со Шнырем! Они проживают незаконно в общежитии, в 226-ой комнате.
То, что Иван говорил чистую правду, понял бы и ребенок.
Глава 44. Монгол
В нашей правдивой истории настал тот неизбежный час, когда, наконец, должно выстрелить ружьё, всё это время скромно висевшее на стене. Или лучше сказать, загадочно исчезнувшее из шифоньера. На момент обыска в общаге оно, кстати, лежало на багажной полке скорого поезда «Москва-Улан-Батор». Но давайте обо всём по порядку.
После того, как деканат объявил, что в каждой комнате поселится свой монгол, Серега с Лёхой торжественно поклялись, что не будут проявлять к навязанному сверху жильцу враждебных чувств. Чем он, собственно, им навредил?
- Монгольский выучим за так, - предположил Серега. - Потом по распределению за границу можно будет рвануть.
Но на практике оно оказалось гораздо сложнее.
- Как тебя зовут? - спросили новичка.
- Атхуяк! - бодро ответил монгол, ни мало не смущаясь.