Дизайнерское решение по конструкции президиума вызывало некоторое удивление у консервативного крыла журналистов, но не у тех, кто знал нравы и вкусы главы New wave. Консультации стилиста Авессалома оказали решающее воздействие. Закругленный диван с меховым ворсом длиной в пятнадцать сантиметров позволял тем, кто должен был сидеть (скорее все-таки возлежать) в президиуме, держать в поле зрения и зал, и друг друга. Перед ними стоял каплевидный стол, напоминавшей формой часы с картин Сальватора Дали.
К президиуму из боковой двери вела не ковровая дорожка, а меховой желоб, по которому можно было идти, опираясь на мягкие, плюшевые поручни, в которых утопали руки. Ничто не грозило здоровью Ангелиссимуса. Даже ручка на столе была выполнена в виде яблока, которое нужно зажать в ладонь, чтобы выводить ею слова. Стержень выделялся из него стилизованным черенком всего на каких-то три миллиметра, не способных поранить апостола космических вибраций.
Короче, ничто не нарушало гармонии. Только Соха оскорбился, когда посмотрел в релиз по составу и узнал, что он там обозначен всего лишь как директор. Ему хотелось дополняющего слова к директору, которое поднимало бы его значимость в проекте. А так получалось, что у него вообще нет никаких серьезных и конкретных обязанностей. Просто должность, чтобы не обидно было. Масла в огонь подлил хмельной Волк. Он сказал, что так оно и есть, что директором он назван лишь из жалости к нему, никчемному. Да еще и анекдот вспомнил о том, что пугало, переводя на официальный язык, – это директор огорода.
Сохатый хотел вмазать ему, но вспомнил о дружеской схватке в самолете и благоразумно передумал. Передумал и намекнул, что не пойдет в президиум, раз там такая дискредитирующая табличка будет перед ним стоять. Все пожали плечами: не хочешь – не ходи. Тут уж Соха совсем нахохлился. И когда секьюрити пригласили их занять свои места в пресс-центре, он нагло выскочил первым, победно поднял руки над головой, приветствуя собравшихся, – в общем, привлек к себе повышенное внимание, повел себя точно шоумен с цирковым прошлым.
Их встречали экстатически. Римских императоров осыпали лепестками роз. Шествующих на диван организаторов Матча эры волонтеры забрасывали крохотными поролоновыми футбольными мячиками. Они ударялись о головы героев, не причиняя боли и вызывая лишь улыбки. Словно мягкий массаж. А две старинные пушки, осторожно ухнув, выстрелили в зал конфетти. Опять-таки раскрашенными под футбольные мячики.
Запалы к пушкам подносили две светловолосые девушки, переодетые ангелами. Угадывались ноги на зависть фламинго, но под белоснежными туниками эти шедевры человеческой архитектуры не могли никого спровоцировать на мысли, пагубные для спасения души. А крылья, огромные крылья чего стоили! Крылья, кончики перьев которых касались пола, создавали ощущение того, что рай воцарился на «Альянц-арене» и сейчас войдет Ева, повесит на место яблоко, лежащее на столе перед Кайлином, и начнется новая эра. Еще до декабря. Заблаговременно.
Восторг угомонился и Кайлин всех тепло, но слишком банально поприветствовал, затем прессе разрешили задавать вопросы. Желающих было много, журналисты перебивали друг друга и дополняли:
– Почему команды играют по разным тактическим схемам?
– И чем обусловлен выбор этих схем?
– Кто расставлял игроков по позициям?
Кайлин уже открыл рот, чтобы обдать всех очередной порцией политкорректных банальностей, но Волк почувствовал вдохновение, которое живет в содружестве с вином и гедонистическим укладом жизни. Микрофон был буквально перехвачен из-под носа Ангелиссимуса, и Волконский начал свое словесное путешествие:
– Согласитесь, было бы странно, если бы добро и зло выбирали одни и те же методы для достижения своих целей. Тьма сыграет по так называемой голландской схеме 4-3-3, потому что эта схема считается атакующей, а зло, как известно, агрессивно, изобретательно и активно. 4-3-3 – это его стихия. Свету более подходит расстановка 3-5-2. У этой команды насыщенная средняя линия, так как добро – это прежде всего созидание. К тому же с тремя защитниками можно смело играть, если есть два классных опорника. Ганди и Эйнштейн – две глыбы, два фундаментальнейших человека, вокруг основательности которых следует надстраивать все остальное. Для Эйнштейна Ганди вообще идеал. К тому же Ганди – политический деятель с психологией победителя. Вспомните его замечательное высказывание. – Волк расправил под столом листок от Фамы, чтобы не ошибиться в цитате: – «Сначала тебя игнорируют, затем над тобой смеются, затем с тобой борются, затем ты побеждаешь». С таким игроком легко можно переломить ход неудачно складывающегося матча – он в любой ситуации нацелен на успех.
– Пройдитесь по всем линиям, – предложила утонченная девушка из третьего ряда.
– Ну раз вы так настаиваете! – Волк включил в свой голос обертон галантности. – Итак, вернемся к сборной тьмы. Вратари и оборона – диктаторы. В центре, где жарче всего, естественно, наиболее радикальные и тоталитарные, по краям – не такие кровавые. Находятся даже те, кто Франко и Пиночета не рассматривают как злодеев. Опорный защитник – Сталин. Типичный разрушитель, основательный, не гнушается черновой работы, никому не доверяет, поэтому не ведется на первое движение атакующего, не поддается на его финты, по-спортивному зол, настоящий питбуль. По краям полузащиты фундаменталисты – бен Ладен и Хусейн. Могут меняться флангами – у них схожая манера игры, много общего, бьют, не задумываясь о последствиях, обеими ногами. В атаке у сборной тьмы собраны извращенцы. Слева барон фон Захер-Мазох, в центре маркиз де Сад. Барон будет подстраиваться под маркиза, во всем подчиняясь его фантазиям. Он больше в подыгрыше, а маркиз – наконечник копья. Должен протыкать оборону соперника, мять, давить, если надо, в кость – он и в кость сыграет. Настоящий зверь! Позицию правого инсайда занимает папа римский Александр Шестой Борджа. В игре ничем не гнушается. Как вы знаете, этот форвард в День Всех Святых устраивал в базилике апостолов соревнования по совокуплению. Победила его дочь. Инцест, отравления ядом, убийства родственников – не было пороков, которым бы Александр не предавался. Но в футболе некоторая брутальность полезна. Сифилис, которым он болел, в параметрах MAGIC FOOTBALL отменен. Вот так…
– А про запасных. Вы забыли про запасных.
– Батый – вратарь. Они с Мао похожи. Оба узкогла… – Волк чуть не погубил всю затею, оскорбив желтую расу, но вовремя поправился. – Оба узкоспециализированные футболисты. Они примерно из одного географического региона. Азиаты. Торквемада – непримирим к врагам, готов их преследовать на любом участке поля. Главное для него – отобрать мяч. Как когда-то отбирала имущество у еретиков его инквизиция. Поэтому он способен и в защите выстоять, и в средней линии. Самоса хорош при игре на удержание счета. Чарльз Мэнсон и Аттила, безусловно, атакующие игроки. Заряженные, с напором, потрошители чужой обороны.
– Вы согласны, что сборная света – фаворит, ведь у нее в составе Пеле?
– Да, конечно, – не возражал Кайлин, вернув себе микрофон. – Но нас бы никто не понял, если бы мы не дали дополнительного шанса добру, которым наполнено и учение New wave. К тому же здесь не произошло никакой подтасовки – Пеле изменил мир в лучшую сторону, пропагандируя футбол. Он вместе со сборной Бразилии совершил революцию, трижды завоевав Кубок мира, поэтому рядом с ним в атаке будет другой революционер – Че Гевара. Он опередил всех по голосам, поэтому автоматически стал капитаном.
– Кстати, – перебил Волк, – у тьмы капитанствует по той же самой причине Гитлер. Любопытно получается – капитаны сыграют друг против друга персонально. Мы вообще в построении команд соблюдали принцип общности интересов. – Еще не протрезвевший Волк совсем забыл про то, что отобрал у Ангелиссимуса инициативу, и продолжал болтовню: – Вратарь и оборона – религиозные деятели. Будда несколько тяжеловат, у него есть проблемы с лишним весом, поэтому он играет центрального – на этой позиции все-таки не надо много бегать. Про опорников уже говорилось. Моцарт – плеймейкер. Идеальная позиция для него. Чаплин – правый вингер. Выдающиеся скоростные данные! Леонардо да Винчи слева. Амбидекстер. Обеими ногами играет идеально, так что они с Чарли могут меняться флангами. С запасными все просто. Вратарь Ньютон удивительным образом прочитывает траекторию полета, действует на интуиции и отличном знании законов падения мяча. Шекспир способен сыграть на любой позиции, но мы видим его ближе к атаке. Он станет джокером в этой встрече. Франклин – диспетчер, организатор, игрок середины поля. Сервантес абсолютно чужд какого-либо эгоизма, всего себя отдает команде, альтруист, поэтому сыграет в обороне. Дэн – вингер. Работа, работа, работа – это его…
– Странноватая у вас какая-то судейская бригада… – слабым, изнеженным голосом выступил блондин с сережками в обоих ушах.
– Я по этому поводу говорить желаю, – решил поучаствовать в мероприятии Сохаев. – Переведи им, только давай дословно, не привирай, а то начнешь, то-се, пятое-десятое, – обратился он к Волку, который сильно пожалел, что расшифровал Сохе реплику репортера. – Ничего странного в судейской бригаде нет. Странно, что в свободном обществе задаются вопросики такие. Я понимаю, если бы спросили в России. Там цензура, блин, и гонения на инакомыслящих… и на людей с нетрадиционными взглядами… нетрадиционной ориентации… – Соха специально делал большие паузы, чтобы, во-первых, самому не сморозить чушь, а во-вторых, чтобы Волк имел возможность слово в слово передать его ценные мысли. – Мэр Москвы Лужков еще и не такое про странности ляпнет. Он такое ляпнет… – Волк перестал переводить, и Соха понял, что его куда-то не туда выносит язык, поэтому он кратко подытожил: – Мы считаем, что такие люди имеют право заниматься чем угодно. И они имеют право судить других людей. MAGIC FOOTBALL – это самое демократичное… – Соха не мог придумать подходящее слово, – демократичное, то-се, пятое-десятое. Ура, товарищи!
Волк умаялся все это доводить до сведения западной общественности. Да еще и так, чтобы ни разу не сказать слова «гей», «голубой» или еще чего похуже. В конце концов, присутствующие даже помолчали секунд десять, чтобы осознать – завуалированная речь русского была в защиту секс-меньшинств.
– Вот вы и о геях подумали… – раздался писклявый дамский голос. – А почему в Матче эры не участвуют женщины? Это похоже на дискриминацию!
– Да, почему?! Позор! Ущемление прав! – Голоса единомышленниц писклявой окрепли, слышались и влюбленные в справедливость мужские басы. Волк услужливо подсунул микрофон Ангелиссимусу. Ангелиссимус растерялся и, кажется, с ностальгией вспоминал раковину в самолете, под которой он укрывался во время ссоры Волка и Сохи.
– Да зачем женщинам этот футбол… – некстати брякнул Волк, но хорошо, что не в микрофон и его не расслышали. Не расслышали, потому что властно заговорила Фама:
– Дело в том, что женщина – венец творения, она не может быть вставлена в парадигму свет – тьма. Женщина по определению конструктивное начало. Есть, конечно, исключения, – Фама расслышала возражения в зале, – но это как раз исключения, подтверждающие правило. Можно составить команду из женщин, уклонившихся от своего высокого предназначения, то есть попавших в сети тьмы. Таких немного. Но в сборную света достойны попасть все остальные. Все! Миллионы и миллиарды. Их гораздо больше, чем достойных мужчин, ибо весь мир держится на честных матерях, воспитывающих детей, в том числе и в одиночку. Как заметил однажды Руссо: «Жена угольщика почтеннее любовницы короля»… – Тут Фама поняла, что в Германии уместнее приплести местного классика и добавила: – А Лессинг сказал еще лучше: «Женщина – образцовое произведение вселенной».
Зал пребывал в тишине, пока Фама говорила. Даже фотокорреспонденты утихомирились. Конечно, совсем не щелкать они не могли, но делали это стыдливо и не столь обильно, как раньше. Фаму тишина подстегивала говорить еще громче. Она почти скандировала:
– Чтобы Матч эры смог достойным образом показать историческое место женщины в эпоху Рыб, мы создадим VIP-ложу… – Тут вся мужская часть президиума испуганно посмотрела на нее, потому что ни о какой такой ложе речи не заводилось – это у Фамы случилась чистая импровизация. – Мы создадим VIP-ложу, в которой будут сидеть великие женщины и комментировать игру. Женщины должны оценивать мужчин, а мужчины должны играть для них. Прежде всего – для них. Мэрилин Монро, Грета Гарбо, Одри Хепберн – список можно продолжить.
Под аплодисменты Волк наклонился к Фаме и сдавленно прошептал:
– Но у Греты Гарбо и Мэрилин Монро не было детей. А ты тут про материнство…
Если Фама и растерялась на секунду, то об этом станет известно только на Страшном суде. Она выдержала паузу, чтобы аудитория пришла в чувство, чтобы многотысячное эхо восторга отгремело в коридорах «Альянц-арены» и не мешало продолжению ее речи:
– Даже если радость материнства не посетила женщину, то она сама, своим совершенством, своей красотой, преображает этот мир. Женщина примиряет, восхищает, заставляет мужчин совершать возвышенные поступки, создавать выдающиеся произведения искусства. Заставляет строить и укреплять, трудиться и изобретать… Заставляет жить!
Волк, не в силах сдерживаться, вскочил, опрокинув бутылку с минеральной водой на Сохатого, и обнял Фаму. Соха разозлился, заревновал и пихнул Волка под коленку, так что тот шмякнулся на диван. Соха попытался использовать всю выгоду своего положения и навалился на него сверху. Кайлин понял, что скандал не самое лучшее средство для раскрутки Матча эры. Незаметный жест Ангелиссимуса – и свет погас. Видимо, так и планировалось изначально, но, конечно, попозже – драка не должна была служить отправной точкой.
В кромешной тьме раздались испуганные голоса. Слышались легкие шлепки, производимые Волком и Сохой. Легкие, потому что их растаскивали благоразумные секьюрити. Всеобщую тревогу унял Кайлин:
– Не бойтесь! Вы с New wave. Нет ничего, чего бы стоило бояться, если вы с нами.
И тут в огромной зале то там, то сям стали загораться маленькие свечки, которыми заранее были оснащены волонтеры и переодетые ангелами девушки.
– Этот свет даем вам мы – New wave! Если вы пойдете за нами, то вам уже никогда не станет тоскливо, одиноко, и жизнь не покажется бессмыслицей.
Действительно, вокруг уже не было так страшно, как в первые секунды после того, как погас свет. Уже различались контуры людей, из первых рядов особо наблюдательные даже видели копошение около дивана, потом две фигуры разделили, но одна из них успела лягнуть другую ногой.
– Идите за светом! – крикнул Кайлин. – Сейчас начнется самое интересное. Идите на поле этого замечательного стадиона, и вы почувствуете вибрации новой эры.
И журналисты пошли… Потому что для всех остальных двадцати трех тысяч смертных, приобретших право на приобщение к вибрациям, билет стоил 99 евро, а для представителей СМИ проход к полю был бесплатным – по аккредитации. За бесплатно в рай – кто же откажется?