Этра
Ее отпустили на третий день. Утром в подвал неожиданно вошли стражники. Решетку открыли. Ее вежливо попросили выйти, а на выходе встретила медресс. Старуха окинула ее недовольным взглядом, после чего махнула рукой, вынуждая следовать за собой, и направилась куда-то по вымощенным плиткой дорожкам.
Саша, отвыкшая от дневного света, была благодарна за то, что ее забирают ранним утром. Часто моргала. Глаза слезились. Ногами пришлось перебирать быстра. Этросска, несмотря на возраст, двигалась проворно и явно не собиралась ждать. Охрана их не провожала. Что все это значит, девушка решила не спрашивать. Старуха вряд ли ответит. Так зачем сотрясать воздух?
Та привела ее в уже знакомую купальню.
— Раздевайся и мойся, я пока тебе одежду принесу. Это все бросай вон туда. Сжечь только остается. Мыла не жалей. Потом рабынь пришлю. Еще не хватало всяких паразитов в Доме разводить.
Вежливости у нее за прошедшее время точно не прибавилось. Однако Александра пропустила комментарии мимо ушей, сбросила несвежую одежду в указанную урну и, не заботясь о полотенце и наготе, направилась в бассейн. Если кого-то ее внешний вид смутит, пусть мучаются сами, настроения угождать чьим-либо желаниям и вкусам не было совершенно.
Купальня оказалась пуста. Слишком рано для изнеженных дам?
Она медленно спустилась в воду по выложенным мозаикой ступеням. Отошла в противоположный угол, чтобы видеть вход, прижалась к стенке и окунулась с головой. Вынырнула. Вздохнула. Покосилась на ряд бутылочек, выставленный на специальной полке. И поняла, что сил на мытье нет. Возможно, явление рабынь будет совсем не лишним…
Стоило подумать, как дверь открылась, впуская Батиму, замотанную в привычное для купальни одеяние, и пышнотелую, знакомую рабыню, приносившую ей еду в тюрьме.
— Как быстро медресс нашла, кого прислать… — вяло отметила Саша, разглядывая девушку и ее спутницу.
— Я сама предложила ей помощь. Конечно, она обо всем доложит, но пока нас никто не побеспокоит.
Батима взяла один из флаконов, бросила на пол подушку и опустилась на колени у края бассейна.
— Позволишь помыть тебе голову?
Отказывать смысла не было.
— Давай.
Саша закрыла глаза и позволила чужим тонким пальцам зарыться во влажные волосы. Подумалось, что сейчас убить ее будет легко. Сил на сопротивление нет, вокруг — вода. Стоит окунуть и немного подождать, а потом сказать, что сама уснула и захлебнулась. Поверят. Даже проверять не станут.
Но девчонка потратила столько сил, чтобы она не сдохла от голода. Глупо убивать теперь.
— Ничего не хочешь спросить?
Тоненький голосок звучал непривычно серьезно. Без намека на игру. Даже странно.
— А надо? Полагаю, ты сама расскажешь, что происходит, и почему меня внезапно решили выпустить.
Сверху раздался смешок, а затем этори заговорила привычным игривым, звонким тоном:
— Во дворце столько изменилось. Госпожа Нулефер решила последовать древнему обычаю и последовала за супругом в последнем его пути. Их похоронили вместе. Дочери эмира были безутешны на церемонии. Во время поминального пира подавился косточкой и скончался муж старшей из них. Вдова его была безутешна, но не последовала примеру матери, а удалилась в имение мужа. Ее примеру последовали и другие. Кроме одной. Самой младшей. Зулейка. Ты ее видела. Срок ее беременности уже столь велик, что лекарь настоятельно рекомендовал ей задержаться во дворце. К тому же ее брат, молодой эмир, да будут дни его долгими и безоблачными, был столь гостеприимен, что предложил ей занять покои матери.
— Какая щедрость… Он уже… коронован? — она невольно подхватила нить разговора, вживаясь в роль любительницы сплетен. — Или как это происходит на Этре?
— Сегодня будет официальная церемония. Поэтому, в честь праздника, эмир объявил милость. Тебе в том числе.
— Полагаю, мне следует быть благодарной…
На макушку полилась вода, смывая пену. Стоило признать, что с волосами Батима справлялась быстро и умело. Видимо ее не первый раз приставляют к чему-то подобному. Хотя, учитывая ее происхождение… Неудивительно.
— Эмир выказал желание видеть тебя на празднике. У тебя будет возможность поблагодарить его… позже. Нам же нужно тебя подготовить.
От намека внутри вяло шевельнулось отвращение. И схлынуло под потоком воды из кувшина. Позже. Она еще успеет подумать о встрече с эмиром. Пока сплетни важнее.
— Далила посещала меня в тюрьме… Полагаю, она тоже не стала следовать традиции?
— На похоронах отца она была безутешна, но ты права… В ней нет должного смирения, чтобы отправиться в последний путь добровольно.
А жаль… Как спокойно сразу стало бы в Женском Доме. И безопасно. Относительно, конечно, но все же… Впрочем, замечание на счет «добровольно» показалось намеком. Мачеху Батима, похоже, не жалует.
— Почему вы с ней еще здесь? Я думала, после смерти шейха, вы отправитесь домой…
Странно, что эмир выставил сестер, намеренно оставив лишь ту, что носит ребенка, но при этом не тронул вдову и дочь незадачливого советника.
— Далила испросила у эмира разрешение остаться. А я… У меня нет жениха. Отец не оставил приданое. Мне не будут рады дома. А во дворце всегда найдется место. Медресс уже не молода, а я так стараюсь быть полезной…
О да. Настолько старается, что тайком таскает еду пленнице и даже вызвалась привести ее в порядок для эмира. А ведь ее подготовка может стать своеобразным экзаменом…
— С волосами готово. Нужно заняться остальным. Позволь я помогу тебе выйти.
Саша позволила. И приняла чашку рассыпчатого риса с изюмом. И бокал прохладной воды. Потом покорно легла на кушетку, чтобы рабыня могла нанести на ее ноги и прочие места специальную пасту для удаления волос. Батима же нанесла ей на лицо маску, расписывая ее чудесные свойства и что-то болтая про прополис.
— Чего ты от меня хочешь?
Вряд ли у них еще появится возможность поговорить, а выяснить цену оказанных услуг стоило как можно раньше.
— Жизнь.
Одно короткое слово. Но как много смысла.
— У меня нет власти казнить или миловать.
— Пока нет. Но будет. Войну можно не только выиграть…
Опасные слова на Этре. Ясно, почему девчонка избегает говорить прямо даже наедине при рабыне, которая явно посвящена в ее секреты.
— А если все же выиграть?
Рука Батимы дрогнула. Губка, которой она снимала маску, мазнула в сторону.
— Тогда будет видно.
Голос неуловимо изменился. В нем проскользнули нотки металла. Девочка не так проста, как кажется даже на второй взгляд. И еще не решила, стоит ли доверять ей полностью. Александра решила, что тоже еще подумает.
Маска сменилась другой. В купальне стало тихо. Боль от удаляемых волос позволяла на заснуть, расслабившись от тепла, сытости и относительного уюта. Батима взялась за гребень, когда Сашу перевернули на живот, и начала аккуратно расчесывать волосы.
— Эмир, какой он?
— Он молод и прекрасен. А нрав его не обуздан, как в гневе, так и в радости. Рабыни уходят от него утомленными и называют весьма искусным. Он не жесток с женщинами. Делает щедрые подарки. Но иногда… Он любит отдохнуть с кальяном. И курит… красный дым. Тогда его разум туманится, и действия могут быть…
— Я поняла, — перебила землянка.
Ей предстояло встретиться с молодым, избалованным ублюдком, который балуется наркотиками. Чудесно. Еще и женским вниманием избалован, наверняка. И за что ей такое счастье?
— Как эмир узнал обо мне?
Вряд ли во время борьбы за власть он бы вспомнил о гостье с другой планеты. Кто-то должен был напомнить.
— Далила заговорила о том, что стоило бы казнить и тебя, ведь неизвестно, была ли ты в сговоре с… недостойной. Эмир заинтересовался, где ты, а потом… Речь пошла о политике. Киорисе. Войне. И он захотел проявить милосердие.
А еще трахнуть предполагаемую избранницу будущего наследника. Так, по-мужски. И так предсказуемо. Хочешь насолить врагу — забери его бабу. Может, оторвать ему причинный орган? И мстить будет нечем.
— Не делай глупости, — тихо, едва различимо, шепнула девчонка. — Эмир — не шейх. Ты не выдержишь пытки. Это того не стоит.
Пытки. То есть Филис еще и пытали. Саша медленно выдохнула, гася желание нанести непоправимый физический ущерб тому, кого ни разу не видела.
— Ну, что ты… Какие уж тут глупости. Это же такая честь… Сам эмир.
Она надеялась, что сарказм в голосе был не слишком заметен, но Батима, заглянувшая ей в лицо, нахмурилась. Плохо. Придется притворяться лучше. Если этот ущербный смог занять трон, не так уж он и глуп. А обмануть его придется. Ей нужно выжить и выбраться с этой проклятой планеты. Правда, от перспективы секса с этроссом ее передернуло. И тут же возникла идея, которую стоило обдумать отдельно…
…Одевали ее уже в новых покоях. На первом этаже. Прохладных. Просторных. С отдельной гостиной и спальней. С драпировками на окнах. Подушками. И мягкими коврами. Раньше здесь размещалась одна из сестер эмира, как между делом упомянула Батима. Наряд тоже выбрали явно из гардероба обеспеченной этросски.
Тонкая ткань в несколько слоев завернула благоухающее тело, прикрыв символическое белье. Несчастные три ниточки с треугольником снизу и какой-то мягкий, весьма условный, топик сверху. Тапочки, расшитые бисером или чем-то похожим. Шелковый жилет, прикрывший самое интересные и обрисовавший длинные, прозрачные рукава и условную юбку. Широкий пояс, подчеркнувший талию. Стоит признать, что в этом наряде у нее даже наметилось подобие фигуры. Или какой-то загадки относительно нее. Хотя, учитывая диету, сейчас Саша больше походила на себя прежнюю. До Киориса. И это вызвало непрошенные воспоминания о Владе… Которые спровоцировали лишь приступ раздражения. Как и вся эта ритуальная суета в целом.
Ее снова пытались продать подороже. Как на Шиитранском Базаре. Нарядить. Украсить. И получить выгоду. Пусть не деньги, но место, положение, удовольствие… Ее желания никого здесь не интересовали. Эмир захотел, а все остальные должны повиноваться.
Волосы уложили аккуратными волнами и укрыли синим платком в тон жилету. А затем поднесли шкатулку.
— Высочайшим разрешением эмир дарит тебе украшения, чтобы на празднике все видели его щедрость по отношению к гостье.
Браслеты. С синими камнями. Наверное, сапфирами. Вот только похожи они на кандалы. И на запястьях ощущаются также. Хотя плетение весьма изящно. И в другом месте, в другое время, Саша бы залюбовалась. Вот только желания не было. Разве что убить кого-нибудь…
Она поймала в зеркале взгляд девчонки этори и прочитала в нем отражение собственных устремлений.
— Ты их ненавидишь.
Та вздрогнула, вернула лицу привычное, сдержанно восторженное выражение, а глазам — наивность.
— О чем ты? — Батима шагнула ближе, оказалась совсем рядом, прижимаясь плечом к плечу. — Прости, если мое волнение смутило тебя.
— Вовсе нет, — Александра склонила голову на бок так, что черные кудряшки защекотали кожу. — Ведь если ты хочешь избавиться от них, то я хочу того же…
Она развернулась, становясь лицом к девушке. Та была всего на полголовы ниже. Взглянула снизу вверх. Обожгла темным взглядом. И медленно кивнула. Теперь секретов между ними не осталось.