- Конечно, как шутка... Как юмор... Но не всем нужен такой юмор... Потребитель... Я не ожидал... По моему адресу... Я честно работаю и выполняю свою задачу... А вам должно быть стыдно...
- Извините,- смутился я,- право же, я вовсе не хотел вас оскорбить. Но вот, скажем, так. У вас есть автомобиль?
Добрый Прибылевич зло сощурился:
- Что вы хотите этим сказать? Но я уже шел напролом:
- Я хочу спросить, где вы берете запчасти?
- А вы? - ловко парировал Прибылевич, отступая к двери.
- Там же, где и вы! -выпалил я, не оставаясь в долгу.- А где вы делаете профилактику?
Прибылевич перешел на шепот:
- А вы?
- Там же, где и вы! А где стоит ваша машина?
- Там же, где и ваша, - зловеще прошептал Прибылевич, берясь дрожащей рукой за ручку своей двери.
«Сейчас ускользнет от проблемы»,- подумал я и тоже взялся за ручку. Ручка была маленькая, а рука Прибылевича большая и мягкая.
- Так вот, - сказал я, приблизившись к его хорошему, круглому, розовому носу,- хотите подземный гараж с ямой и отоплением?
- Ну и что? - спросил он, отодвигаясь.
- Я вас спрашиваю - хотите? - А вы не хотите?
- Хочу! А как это сделать? Где купить материалы? Где нанять технику? Кому платить деньги? Сколько вы платите дядьке, который вам таскает аккумулятор? Вы же пользуетесь наемным трудом! А помпу он вам откуда принес? Я видел, как вам осенью меняли помпу! Вы присваиваете себе чужую прибавочную стоимость!
Прибылевич захрипел и закачался. Я уже был не рад, что ввязался в этот опасный разговор. Мне стало жаль Прибылевича, и я пошел на попятный:
- Карп Селиванович, успокойтесь, ради бога... Не надо... Вы золотой человек! Вы не потребитель. Я беру свои слова назад...
- Пустите, - слабо сказал он и нажал плечом на дверь, - пустите. Я вам ничего не сделал...
Да. Плохо. И за что я его? Добрый, добрый Прибылевич. Милый, милый экономист. Ах, как нехорошо. Что он теперь обо мне думает?..
Но куда деваться?
Я подхожу к двери и прислушиваюсь. К Прибылевичам собираются гости. Нет, не место мне на этом славном пиру. А может быть, взять белый флаг и идти просить прощения? В новогоднюю ночь это небесперспективно. Неужели не пожалеет? Должен пожалеть! Пойду! Но как пойду? С белым флагом и в тапочках? Он воспримет это как издевательство.
Под Прибылевичами проживает Николай Федотович Фонарев. Прекрасный мужчина в свежем воротничке. Он дипломат. Он живет больше за границей. Николай Федотович всегда подтянут, и на лице его постоянно обретается таинственная доброжелательность. Он никогда не входит в лифт первым, но всегда учтиво пропускает вперед всех, кто ждет возле сетки. Если в лифт входит дама, Николай Федотович обязательно снимает свою серебристую шляпу и доброжелательно молчит.
Мне бы очень хотелось услышать его голос. Голос у него должен быть не меньше баритона. Я даже думаю, что именно баритон. Потому что тенор ему никак не подходит. Он слишком серьезен для тенора. Но, собственно, бас ему тоже не к лицу. Потому что человека, имеющего бас, редко берут на дипломатическую службу. Бас - голос сугубо внутренний. Если человек с басом начинает разговаривать на международные темы, да еще в официальной обстановке, тон его может быть воспринят самым нежелательным образом и повлечь за собою ряд дипломатических неудовольствий. Так, по крайней мере, я думаю. Нет, самый подходящий голос для мирного сосуществования на этой планете - баритон.
Какой же у него голос?
Может быть, спуститься постучать, поздравить с наступающим? Так сказать, бон аннэ, хеппи яр? И он ответит прекрасным глубинным барии тоном, серебристым, как его шляпа, и негнущимся, как его воротничок: «Милости прошу! Вы оказываете нам честь своим посещением, достопочтенный сэр! Входите, присаживайтесь, будьте как дома! Что прикажете - виски, бренди, мартель?»
Да.
А может, шуганет? Посмотрит на тапочки и шуганет. Или даже просто так шуганет, по первому взгляду, не вдаваясь в подробности?
Нет, не пойду. Может быть, он в данный момент прием устраивает. Может быть, у него прием официальный. Или полуофициальный. Или даже совсем неофициальный. Может быть, там у него сейчас посол сидит с супругой, или посланник с женой, или еще кто-нибудь. А я в тапочках. Красиво ли это? Я уже не говорю о гипсовой повязке. Это все время придется наклоняться к дамским ручкам левой рукой. Этично ли это в смысле встречи Нового года? Тем более - как резать омаров? Попросить соседку? Мадам, нарежьте мне по кусочку как бытовому инвалиду...
Нет, не пить мне сегодня фонаревского мартеля, не толковать мне сегодня о мировых проблемах, держа стопку левой рукой.
Что же делать?
Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок.
И тут меня посещает мысль, кажущаяся мне веселой и продуктивной. Есть все-таки на свете люди, к которым можно ходить в тапочках с целью встретить Новый год левой рукой! То есть не десницей, а шуйцей.
Я вспомнил о Якове Михайловиче Сфинксе.
Он, конечно, сидит дома, чудный Яков Михайлович, добрый и хромоногий. Сейчас я его поздравлю по телефону и напрошусь в гости. Где же его телефон?
Я листаю книжку, ищу в блокнотах и не нахожу. Нет у меня телефона Сфинкса. Никогда я ему не звонил, и множество лет нашего знакомства прошли безразлично, без задержек и остановок, если бы не сломанная рука, я так и не знал бы, где живет мой старый школьный учитель.
Телефонный звонок неожиданно прерывает мои размышления. Нет, это не Яков Михайлович. Это так - одна знакомая:
- С Новым годом! Приезжайте к нам. У вас же автомобиль! Приезжайте, если вы никуда не собираетесь...
Спасибо. Автомобиль долго заводить.
Я смотрел на свои тапочки и утешал себя гордой мыслью, что все-таки принял участие в борьбе обувной мастерской номер тридцать восемь за сверхсрочное выполнение годового плана.
- Не беспокойтесь,- сказал я,- мне будет хорошо и весело. Спасибо, кланяйтесь гостям.
Я положил трубку и пошел к Сфинксу...
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Анютка явилась на последний допрос перед передачей дела в суд в таком независимом виде, что следователь даже пожалел ее про себя. Вырядилась она действительно не к месту.
Следователь лица ее хорошенько не изучил, поскольку слушал и ее и свидетелей склонив голову. Он на них не смотрел. Ему смотреть на них было ни к чему. Все ясно. Обвиняемая получит свои восемь лет, материалы следствия в порядке, версии никакой нет - и не надо: совершила наезд, нарушив статьи 3, 4 и 41 правил движения по улицам и дорогам Союза ССР. Он и так затянул дело - то грипповал неделю, то еще какие-то небольшие организационные задержки. И сегодня следователь решил кончить дело - нового ничего не прибавится, да и не надо для восьми лет. Решил он кончить волынку и передать дело в суд.
Когда Анютка вошла, следователь, не глянув на нее, сказал:
- Следственная часть закончена... Распишитесь.- И, как бы спохватившись, добавил лениво: - Ничего нового к изложенному добавить не желаете?..
Анютка села у стола, поставив сумочку на колени, и сказала чистым голосом:
- Прошу приобщить к делу адреса новых свидетелей.