Жрица улыбнулась, а глаза ее лукаво сверкнули.
— У нас не принято спрашивать о таком. Но я отвечу. Нет. Я не выходила замуж. И никого не пробудила. Когда-то давно я мечтала о любви. Все девушки мечтают в юности. Но потом мечта ушла. И я довольна тем, что имею сейчас. Если я захочу завести детей, я могу обратиться в донорский центр и выбрать подходящего отца своим детям. Но пока… я не чувствую в себе желания подарить кому-то жизнь. Мне хватает моих подопечных.
— Ты выглядишь счастливой, — отметила Саша, испытывая легкую зависть к чужой гармонии.
— И я счастлива. Пройдя обучение, я вернулась на побережье. В один из тех городков, где жила раньше. Там тоже есть Храм. Не такой величественный и огромный как этот. Он мал, аккуратен и наполнен теплом и светом. Вместе со мной там служит всего десять жриц, и все вместе мы заботимся об округе. Поддерживаем связь с другими Храмами, принимаем альм, приезжающих для прохождения практики. Когда мое служение здесь закончится, я вернусь туда.
На ее лице отразилась задумчивость и радость. Светлая грусть по месту, где она нужна и ее ждут. Наверняка будут рады, когда она вернется. И Саша снова ощутила короткий укол зависти. И поняла, что ей некуда возвращаться. Есть квартира, родители, брат и подруга, но нет места, где она могла бы пережить схожие чувства. Которое смогла бы назвать домом. Там, где она будет в безопасности. Счастлива. Свободна. Будет ли такое в ее жизни?
Веки отяжелили и закрылись сами собой. Сон подкрался незаметно, укутал мягкими крыльями и унес туда, где все это возможно…
Часть третья. Похищение. Глава 44
…Его отпустили домой перед самыми Играми. Без каких-либо намеков и предупреждений. Без лишних бесед и долгих нотаций. После пробежки и завтрака иерия Филис вошла в его комнату и сообщила, что «Храм более не задерживает уважаемого капитана, но рекомендует посещать встречи не реже двух раз в декаду». И, прежде чем Байон успел сформулировать и задать хоть один вопрос, жрица ушла. Кричать в пустоту он не стал. Какой смысл сотрясать воздух, если ничего не изменится? Время пришло, и ему прямым текстом указали на дверь. Просить? Глупо. Признаться в том, что ему элементарно страшно покидать ставшие привычными стены и уходить в пустоту? Можно, но… Разве не этого он хотел с самого первого дня? Получается, что Храм снова победил, а он остался в дураках. Нет уж… Надо сохранить хотя бы остатки самоуважения.
Байон позволил себе слабость растянуть сборы почти до вечера. Неторопливо пообедать, потренировать Арея на площадке. Собрать сумку и трижды обойти комнату, проверяя, ничего ли не забыл. Нога за ногу идти за роботом, показавшим дорогу к одному из боковых выходов. Забрать у него коммуникатор. И замереть в двух шагах от выхода, испытывая огромное желание вернуться обратно. Наверное, будь он один, капитан вернулся бы. Наплевал на гордость, уважение и прочее, но ликос поднял на него вопросительный взгляд, в котором сквозило явное сомнение, и стало стыдно. В конце концов, ему еще о звере заботиться, а тому и так досталось…
— Пойдем, дружок. Тут недалеко, ты же помнишь…
Он сознательно оттягивал момент возвращения. Шел самым длинным путем. По дороге остановился у кафе, в котором они с Талией часто ужинали. Хотел зайти, но представил вежливые вопросы хозяина, считавшегося уже едва ли не другом, передернул плечами и пошел дальше. У дома — современного здания в восемь этажей с панорамным остеклением и балконами, заставленными растениями в кадках — Байон замер. Вдохнул и выдохнул, пытаясь усмирить забившееся слишком часто сердце. Ладони покрылись противным, липким потом. Захотелось сбежать.
Арей боднул его в бедро, выводя из задумчивости, и резким кивком указал на дверь.
— Да-да, сейчас.
Мужчина провел ладонью по лицу, с удивлением стирая пот со лба. Оказывается, он стал нервным, как пробужденный в первую неделю. Неудивительно, что его так долго не выпускали. Странно, конечно, что решились вообще отпустить. Может быть, это только проверка? Сейчас его вежливо окликнут и предложат вернуться в Храм обратно. Еще и транспорт пригонят, чтобы несчастный больной не перетрудился. Нет уж… Он справится.
Байон коснулся внешнего замка большим пальцем. Сканер издал мелодичный звук и загорелся голубым, позволяя открыть дверь. Для гостей рядом располагалась панель домашней связи с камерой и микрофоном, позволяющая хозяевам выбирать, кого впускать, а кого нет.
В подъезде царила приятная прохлада. Прозрачная труба лифта уходила вверх до самой крыши, вокруг нее вилась гранитная лестница, укрытая бежевой дорожкой. Первые ступени встретили его легким чавканьем — дорожка радостно очищала ботинки от уличной пыли и грязи. Ликос коротко рыкнул, выше, чем обычно, поднимая лапы, немного увязающие в покрытии. Чавканье ему не нравилось, но выбора не было. В лифте пришлось бы стоять на точно таком же коврике.
На шестой этаж они поднялись в тишине, не встретив никого из соседей. Только пару раз вверх-вниз скользнула кабина лифта, да где-то внизу открылась и закрылась дверь. Перед квартирой капитан остановился, испытывая уже не приступ паники, но скорее усталость. В первую очередь от себя самого. Он посмотрел на огонек сканера, позволяя считать биометрические данные. Взялся за ручку. Потянул на себя. И шагнул в прошлое…
…В ноздри ударил привычный аромат лаванды и яблок. Сладкая нотка ванили. Кислинка цитрона. «Дома должно пахнуть приятно», — повторяла Талия, наполняя вазы сухими ароматическими смесями и расставляя их в разных уголках квартиры.
— Добро пожаловать домой, капитан, — тепло поздоровался Вирий — у их домашней системы был голос добродушного старца. — Если желаете ужинать, придется подождать. Я не знал, когда вы вернетесь, и не заказал продукты. Мне следует это сделать?
— Да… нет… не знаю, — Байон позволил сумке упасть на пол и опустился рядом, прислонился спиной к стене. — Я не голоден, лучше позаботься о еде для Арея.
— Как скажете, капитан. Когда стоит ожидать прибытия гран-коммандера Талии?
Сердце болезненно сжалось.
— Нескоро, Вирий. Гран-коммандер не почтит нас своим вниманием в ближайшее время.
Программа приняла новые данные к сведению, и, слава всем Богам, отстала. Ликос привычно протопал через всю гостиную, мимо кухонного блока на балкон, на свою любимую подстилку. Все же в квартире зверь чувствовал себя скованно, предпочитая обитать в дворцовом саду. Зеленый уголок несколько примирял его с замкнутым пространством. Но долго здесь жить не выйдет, нужно будет что-то решать…
Виски сразу же заломило, а там и затылок заныл. Байон поднялся и, преодолевая себя на каждом шагу, направился к спальне.
«Может быть, приготовим ужин дома? Хочешь, я нарежу салат?»
Вздрогнул и обернулся к кухонному уголку. Они готовили редко, позволяя программе делать свою работу, но иногда находило какое-то вдохновение. Готовка — то, что у Талии совершенно не получалось. Она старалась. Очень. Но у него выходило куда лучше. И каждое ее предложение что-то приготовить являлось вызовом себе. Обычно, он заканчивал все сам, а ей оставалось только снимать пробу и восторгаться.
Еще пара шагов, и взгляд упал на столик. Домашний планшет приветливо засветился, демонстрируя последнюю открытую страницу. «Новинки Космоса».
«Завтра на космодроме будет выставка новых моделей кораблей. Хочешь сходить?»
Их общая любовь к полетам не позволяла пропустить ни одно подобное мероприятие. Пусть на выставке демонстрировались гражданские суда, на которые технологии доходили с запозданием, но взглянуть было все равно интересно. После того мероприятия они как раз стали готовиться к экспедиции. Дома появлялись редко и больше для того, чтобы поспать и поесть. Вот закладка и сохранилась. А ведь прогулка была хороша…
Еще пара шагов, и дверь спальни открывается бесшумно. Приглушенный свет загорается сам. Мягкие золотистые отсветы ложатся на пол, укрытый пушистым ковром. С его стороны на прикроватной тумбочке лежат справочники, с ее — ваза с ароматической смесью и электронная рамка с их общими снимками. Икар забрал ту, что стояла в гостиной. Приличную. Та, что находилась в спальне, хранила более личные кадры.
«— Удали этот ужас немедленно! — он пытается вырвать у нее камеру, но Талия убегает и смеется.
— Ну, уж нет, я это сохраню. Буду перед сном любоваться!»
На снимке он в костюме амура с боевой раскраской в исполнении детской театральной труппы, выступавшей на фестивале Весны в Нимфее. Участвовать Байон согласился только ради матери, которая руководила этим безумием. Даже сейчас он не смог сдержать улыбки. Кадр оказался удачным. И неизменно поднимал Талии настроение. Что бы ни происходило днем, вечером она улыбалась.
А ведь родителям он так и не сообщил… Точнее, они наверняка в курсе и подписали документы о неразглашении, но… Нужно позвонить. Поговорить. Вот только слов нет. И тянет, тянет уйти. Потому что остаться невозможно. Все вокруг пропитано Талией. Ее голосом, запахом, вещами, воспоминаниями… Как остаться и не сойти с ума?
— Возможно, стоит отпустить?
Он вздрогнул, услышав голос. А потом сразу понял две вещи: что говорил вслух, и что никто не отпустил бы его просто так.
— Императрицам не отказывают, так ведь?
Байон обернулся. Маеджа Софрония в черной, короткой тунике и темно-зеленых брюках выглядела моложе своего возраста. Темные волосы были собраны в простой низкий узел. Украшения отсутствовали. Только кольцо с массивным изумрудом на указательном пальце — символ императорской семьи.
— Мне жаль, что пришлось тебя потревожить, Байон, — она потрепала по загривку ликоса, выглянувшего с балкона. Окинула гостиную взглядом и осталась стоять. — Жрицы передали твой ответ на мою просьбу. Я не стану заставлять. И здесь я не как императрица.
Да, сейчас она выглядела обычной, немолодой уже киорийкой. Опечаленной и уставшей. Стало немного стыдно за свой выпад. Все же маеджа Софрония всегда оказывала ему поддержку, а он…
— Прошу прощения за свои слова. Мне не стоило так реагировать.
— А мне приходить без приглашения, — ее губы растянулись в улыбке, но глаза остались печальными. — Я лишь хотела сказать, что понимаю тебя. Когда Маттиас погиб, я… Потеряла часть себя. Все тогда встало с ног на голову. Война с Этрой многое уничтожила. Но помимо политики, помимо жертв, что мы заплатили за ту победу, была еще и моя личная боль. Когда утром просыпаешься и пытаешься найти силы, чтобы встать с постели. Причины, чтобы заставить себя поесть. Когда каждый день превращается в борьбу с самим собой… За жизнь. За то, что мы ценим выше всего. Я могла бы сказать, что со временем станет легче… Но знаешь, так происходит не всегда. Порой, несмотря на все усилия Храма и жриц, пустота внутри оказывается сильнее. Ты кормишь ее каждый день, надеясь заполнить хоть чем-то, но в итоге смиряешься с тем, что теперь будешь так жить всегда. Неполноценным и опустошенным.
Странно, но от ее слов стало легче. А еще понятно, что императрице не нужно сочувствие или соболезнования. Только понимание. Знание, что рядом есть кто-то, кто точно знает, каково ей. Как и ему.
— Я не помню церемонию прощания с Маттиасом, — продолжила она. — Все прошло как в тумане. Я выполняла действия, необходимые по протоколу, а сама никак не могла поверить в то, что его больше нет. Мне не стало легче от прощания. Потом я долго не могла зайти в наши покои. Велела запереть их и перенести мои вещи в другие. Во дворце много комнат… Ты знаешь. А потом, спустя пару лет, я случайно сама пришла к знакомым дверям. И оказалось, что комнаты изменились. Они словно умерли… Без нас. Без него. Тогда я, наверное, заново осознала, чего лишилась. Я перебирала его вещи. Те, что остались. Они еще хранили его запах. Выбрасывать их было тяжело. Я разожгла огонь во внутреннем дворе и сжигала их. Тогда я прощалась. Пустота никуда не ушла, но мне показалось, что мой муж обрел покой.
Он помнил старые сказки о духах, что неприкаянными тенями обречены бродить по свету, потому что привязаны к земле теми, кто не может отпустить их. Понимал, о чем ему говорят. И все внутри восставало против. Захотелось кричать. Вот только неясно что. Угрожать или требовать? Проклинать или просить?
— Я ни на чем не стану настаивать, но если ты захочешь ненадолго переселиться во дворец, знай, что там тебя всегда ждут. Для меня ты — член семьи. Пусть не по крови. И не праву. Но по духу. И так будет всегда, Байон.
Она кивнула и ушла так же тихо, как и пришла. А он остался, сжимая кулаки и пытаясь проглотить комок в горле.
Глава 45