Ты идиот! Кретин! Безмозглый баран! — Гор упражняется в выборе оскорблений, а я терпеливо молчу, потому что он прав. Я не должен был соглашаться. Я это знаю, как и то, что повторись все снова, попроси она прыгнуть в огонь, в воду, куда угодно, и я вновь не смог бы ей отказать. Почему?! Да потому что чувствую что могу, ощущаю себя способным на подвиги, как те сказочные герои, о которых рассказывал старик Перл в детстве. Спасти принцессу, убить чудовище! Вот как должен поступить тот, о ком будут складывать песни и слагать легенды. Это непередаваемое, странное ощущение, оно немного пугает, но я готов рискнуть ради него, ради этого щемящего чувства в груди, ради мечты!
Пока я предавался своим мыслям, демон не переставал сквернословить: — Она развела тебя как последнего базарного лоха. Как можно было купиться на все эти вздохи и касания. Если уж ты чего хотел от нее, так надо было дождаться конкретного предложения. Она бы хоть уважать тебя стала, а так что? Она смеется над твоей глупостью вместе со своим братцем.
Поскольку я молчу и не возражаю, Гор быстро выдыхается и заканчивает с какой-то обреченностью.
Ты хоть понимаешь, в какую ловушку ты себя загнал. Отказаться уже нельзя. Такая мстительная натура как Ильсана воспримет это как оскорбление, а оскорблений она не прощает. Выходить на арену — тоже самоубийственно. Ума не приложу, как быть! Великие небеса, ну зачем я связался с этим идиотом!
Я сижу в своем сарае в полной темноте и слушаю истеричные вопли демона, разрывающие мне голову. Настроение у меня, прямо скажем, не лучшее, но и такой паники как у Гора я не испытываю. Не знаю почему, может быть в силу своей молодости и легкомысленности, а может быть, потому что до сих пор чувствую на губах след ее поцелуя. Конечно, это касание губ ничего не значит. Я все понимаю. Все, о чем толкует мне Гор, очевидно: она хотела заставить меня поверить, она использовала меня, и прочее, и прочее. Разумом понимаю, и даже согласен, но в душе все равно живет какая-то наивно-мечтательная надежда — а вдруг. Вдруг, это хоть что-нибудь да значит для нее?! Это безрассудный огонек заставляет меня сидеть с дурацкой улыбкой на губах, несмотря на ярость Гора и отчаянность моего положения. Хотя, если честно, все мое внешнее спокойствие зиждется даже не на мечтах об Ильсане, а на непробиваемой слепой уверенности, что раз до сих пор мне как-то удавалось прорваться, то и в этот раз пронесет. Что-нибудь да придумается, какая-нибудь лазейка да найдется.
Словно бы в доказательство моей фаталистической теории, в голове вдруг рождается вопрос: «А кто там на арене, собственно, может увидеть мой переход в Сумрак? Неужели здесь, в каком-то захудалом городишке, есть бойцы такого высокого класса?»
Вопрос появился, и Гор незамедлительно ответил:
Бойцов выше пятого уровня второго дана заклинания Дойс здесь конечно нет, но зато на любой гладиаторской арене должен быть судья такой категории. Тебе ясно? Судья, который может рассмотреть любую попытку жульничества.
— А если такового нет, тогда как? Турнир не проводится?
Мой псевдо-страж задумался, а я вдруг вспомнил сетование местных крестьян на разгулявшуюся нечисть.
— Послушай, местные говорили, что здесь на границе областей полный бардак. Соседний гранд то ли ленится, то ли еще почему, но свое боевое мастерство на нечисти не демонстрирует. Об императорских бойцах тут тоже не слыхать. Местные хотели бы увидеть хотя бы рыцарей ордена Ревнителей веры, но их тоже пока не видно. Выходит, нет тут сейчас воина способного входить в Сумрак, стало быть и судьи с такими возможностями им не найти.
Выслушав мою речь, демон лишь огорченно вздохнул.
Ты можешь тешить себя надеждами, что тебе еще остается. Сегодня нет, а завтра появится. И что ты будешь делать?!
Я почти обрадованно цепляюсь за его слова.
— Так стало быть сегодня нет. Значит, все не так безнадежно. Еще побарахтаемся!
В ответ, я слышу только выраженное одним словом разочарование.
Идиот!
***
Праздник урожая в городке Кали-Сан испокон веку проходил по одному и тому же сценарию. Первый день отводился на ярмарку и народные гуляния, а второй полностью отдавался зрелищным играм. Сначала проходили скачки, где делались ставки на победителей и демонстрировались лучшие скакуны двух областей. Затем, уже ближе к вечеру, проводились главные гладиаторские бои или, правильнее будет сказать, профессиональные бои насмерть, поскольку любительские схватки — до первой крови могли начинаться уже с утра. Несмотря на кажущуюся провинциальность праздника, в этом месте крутились большие деньги, и ставки на основные вечерние поединки были достаточно высокими, а с финального боя можно было поднять целое состояние.
Все это рассказал мне Кабур, тот самый мужик, что водил меня к Лириану посреди ночи. В праздничный день, еще до восхода, он вывел меня из сарая и, кивнув на стоящую рядом телегу, сказал:
— Забирайся, поехали.
Уговаривать меня не пришлось, и вот мы уже полдня не спеша тащимся по пыльной дороге. Кабур, ближайший слуга Лириана, мужичок словоохотливый и к тому же без кастовых предрассудков. Треплется, не переставая, всю дорогу, и я ему даже благодарен. Время летит быстрее, и мрачные мысли меньше грызут голову. А отчаиваться есть отчего. Кроме возможного разоблачения, неприятным сюрпризом стала новость, что сражаться придется до смерти. Мне придется убивать совершенно незнакомых людей, не сделавших мне ничего плохо, только потому, что об это попросила Ильсана и Лириан. Бред какой-то! Мне совершенно не хочется этого делать, но и выхода другого нет. Настроение у меня отвратительное. Хорошо хоть Кабуру нужны только мои уши, и я могу ничего не отвечать на его разглагольствования.
В городишко заехали, когда солнце было уже в зените и палило немилосердно. Площадь, окруженная одноэтажными домишками, бурлила снующим народом, всевозможными торговыми лотками и палатками. Кабур туда не поехал, а свернул перед зданием магистрата на улицу, что вывела нас к круглой деревянной арене. По сути, это была площадка утрамбованного песка, окруженная двухэтажным помостом из ошкуренных брусьев. Два этажа, огражденные с двух сторон перилами и накрытые черепичной крышей, имели только одну ложу с сидячими местами для почетных гостей, а все остальные зрители должны были наблюдать за схватками стоя, толпясь на помостах.
Подъехав поближе и вытянув шею, Кабур покрутил головой. Не найдя того, кого искал, он направил телегу к примыкающему вплотную к арене глинобитному зданию. Там нас встретил невесть откуда появившийся здоровенный детина с зеленой кастой на налысо выбритой голове и татуировкой БЗ на левой руке.
Пытаюсь разглядеть браслет, но ничего не нахожу и делаю вывод, что бритый не из числа любителей похвастать своими достижениями. «Или хвастать особо нечем». — Бурчу про себя и слезаю с телеги под прицелом оценивающих глаз, а наш, не слишком гостеприимный хозяин, пожав руку моему провожатому, продолжает недоверчиво осматривать меня со всех сторон.
— Это и есть тот боец, про которого говорил Лириан?
— А что, непохож? — Кабур довольно оскалился. — Не бери в голову, Фалькон, не твоего это ума. Твое дело принять ставку и бойца выставить.
Тут он, словно вдруг вспомнив, зашарил на поясе и вытащил тощий кошель.
— На его победу в финале. — Достав серебряный динар, Кабур мотнул головой в мою сторону. В ответ, его собеседник лишь насмешливо фыркнул.
— Вижу у тебя, как и твоего хозяина, появились лишние деньжата. Дело, конечно, ваше, вам решать. — Проницательный взгляд темно-карих глаз еще раз пробуравил меня до костей. — Но я бы нашел вашим деньгам лучшее применение.
Вложив монету в подставленную ладонь, Кабур вызывающе усмехнулся.
— Своим поищи!
Но, расставшись с деньгами, он как-то разом вдруг помрачнел и, запрыгнув на облучок телеги, протянул мне свою пятерню. — Удачи, парень! Не подведи!
Без всяких эмоций пожимаю потную ладонь, а затем иду вслед молчаливой спине бритого, пока тот не останавливается перед низкой закрытой дверью. Звучит звяканье ключа, и Фалькон распахивает створку.
— Заходи. — Он кивает в сторону открывшейся камеры. — Будешь ждать своей очереди здесь. Я приду за тобой.
Захожу вовнутрь. Помещение три шага в длину и столько же в ширину. Потолок чуть выше моей головы, вверху маленькое окошко не больше сжатого кулака. На полу циновка, кувшин воды и завернутый в кусок ткани хлеб.
Вслед мне звучит голос Фалькона:
— Ешь, пей, за все уплачено.
Дверь захлопнулась, и я, усевшись на пол, вдруг реально осознаю в какое дерьмо вляпался. «Это бойня! Схватка насмерть. — Я обхватил двумя руками голову. — Впервые мне предстоит не только уклоняться от столкновения, но и наносить удары самому. И эти удары не должны исходить из Сумрака, дабы не вызывать подозрений. Иначе говоря, мне надо будет пырнуть человека мечом. Смогу ли я? — Тут я понимаю, что одним разом не ограничится и в пути до финала убивать придется не раз. От этого впадаю в настоящую истерику. — Пресвятые небеса, что я наделал?! Как я позволил втянуть себя в этот кошмар?!»
Гору, по-видимому, надоели мои вопли, и он решил вмешаться.
Хватит ныть! Сейчас у тебя есть проблемы поважнее, чем твоя моральная рефлексия. Если организаторы нарушат условия проведения турниров, и в судействе не будет человека, способного на вход в Сумрак, то тогда тебе нечего и переживать. Не хочешь убивать — не убивай! Выбор в твоих руках, можешь только покалечить. — Он вдруг довольно загыкал. — Гы, Гы! Опыт у тебя уже есть. — Удовлетворившись издевательским сарказмом, Гор продолжил уже серьезно. — Знаешь, я тут кое-чем поинтересовался, прикинул варианты и пришел к выводу, что этот Лириан невероятно ушлый малый. И знаешь почему?
Я отрицательно помотал головой, а демон, на удивление, не отметив это чем-нибудь обидным, продолжил свой рассказ.
Турнир в Кали-Сане довольно древний, но так уж повелось, не очень престижный. Серьезные бойцы его не посещают, призовой фонд маленький. Так, обычная провинциальная арена, каких сотни. Соответственно организаторы турнира тоже экономят на чем могут, и на высококлассных судьях в том числе. И тут вот какое дело, с недавних пор здесь начали крутиться вполне приличные деньги. То ли местные землевладельцы разбогатели и стали больше ставить, то ли еще кто, неизвестно, но в общем денег прибавилось, а судейство осталось на прежнем уровне. Для тебя это шанс выйти сухим из воды, а для Лириана сорвать очень приличный куш. Я даже полагаю, что именно на это он и рассчитывает, выпуская на арену такую темную лошадку, как ты.
Он замолчал, но через мгновение добавил:
Скорее всего, тебе повезет, но если нет, и среди арбитров будет человек способный на вхождение, то советую тебе сразу же отказаться от боя. Пусть взбесится дочурка Дидала, пусть сынок его потеряет деньги, но это все равно лучше, чем иметь дело с Ревнителями веры.
— Подожди, — я начинаю понемногу успокаиваться и мыслить трезво, — когда я выйду на арену, не будет ли уже поздно отказываться? В том смысле, сможет ли судья увидеть мое заклинание сразу же без входа в Сумрак?
Мое второе я почти ощутимо скривилось от возмущения.
Что за идиотские вопросы?! Ты вроде бы не первый день… Ты сам когда-нибудь видел заклинание, стражей и прочее, не входя в Сумрак? Нет, конечно! Тогда зачем спрашиваешь?
Все-таки злость Гора действует на меня позитивно. Выслушав все его нападки и нравоучения, я окончательно пришел в себя и даже наметил для себя тактику будущего боя. После чего уже окончательно расслабился и прислушался к шуму, доносящемуся из-за двери. Там явственно ревела толпа, слышались удары железа и крики ярости. Решив, что этого у меня еще впереди с избытком, я отключился и, глотнув воды, попытался покемарить, но мне не позволили.
Дверь со скрипом распахнулась, и в щели показалась лысая голова Фалькона.
— Выходи, твоя очередь.
Послушно прохожу в дверь и иду вслед за ним по коридору, а тот, не оборачиваясь, доводит до меня еще одну новость.
— Лириан просил выдать тебе оружие. Это, конечно, странно! На моем веку, такое впервые. Никогда не слышал о том, чтобы боец, выходящий на песок, не позаботился об оружии. Ну да ладно, кто платит, тот и заказывает музыку.
Он остановился и, отперев еще одну дверь, распахнул ее передо мной.
— Это стандартное вооружение для арены. Выбирай.
Я заглянул вовнутрь. Там на специальных вешалках висело несколько комплектов почти такого же снаряжения, как и у Грэма.
— Давай, чего ждешь! — Фалькон хлопком по спине загнал меня в оружейку.
К подобной снаряге я привычен. Быстро натягиваю панцирь, пояс, кольчужную юбку, и, только полностью экипировавшись, чувствую разницу. Щель в забрале намного уже, видимость прям как у зашоренной лошади — ни вправо, ни влево, только прямо перед собой и все. Грудь прикрыта панцирем, зато руки и ноги голые. Меч такой короткий, что нанести им смертельную рану крайне затруднительно. В общем, замысел устроителей понятен — затянуть схватку как можно дольше, а летальный финал оттянуть по максимуму.
Попрыгав, проверяю как все сидит и только после этого ударяю мечом по щиту — готов! Фалькон кивает и ведет меня к выходу. Останавливаемся. Впереди яркий сноп света, какой-то плохо различимый гул. Шлем глушит большую половину звуков и ничего толком не разобрать. Просто стою и жду сигнала. Наконец, Фалькон машет рукой — пошел!
Выбегаю на арену. Под ногами привычный песок, на другом краю здоровенный бугай в почти такой же броне, как и на мне. Провожу взглядом по кругу. Гостевая ложа. Пышно разодетая публика и среди них — Лириан и Ильсана. Иду дальше. Зона арбитров. Ныряю в Сумрак и в сером мареве не вижу ни единого стража. С облегчением выдыхаю — кажись, пронесло!
Звучит гонг, и здоровяк, срываясь с места, несется на меня с яростью бешеного быка. Я действую полностью на рефлексах. Все как с ребятами Грэма, только намного легче. Никаких тебе змей и лишних рук. Вход в Сумрак и шаг в сторону. Выход! Бугай ошалело продолжает нестись вперед, вот только я уже у него за спиной.
Противник разворачивается и все по новой. Потом еще раз. Еще. Бугай уже тяжело дышит и еле движется. Вот теперь это будет правдоподобно. Вхожу в Сумрак, пропускаю здоровяка и на самом выходе бью рукоятью меча куда-то в область широченного затылка. Мой противник, потеряв щит, катится по земле, поднимая тучу песка.
В шлем, как гул водопада, пробиваются вопли толпы. Обвожу взглядом трибуны — разинутые в крике рты, красные от натуги рожи. Все чего-то орут, но смысл до меня не доходит. Подхожу к поверженному противнику, и удивляюсь насколько тот действительно огромен. Наверное, головы на две выше меня. Он лежит без сознания, и я отшвыриваю ногой, выпавший из его руки меч.
Звенит гонг и мне засчитывают победу. Кажись все, могу спокойно уходить.
***
Сижу на циновке в той же самой каморке, куда меня определили с самого начала, но только теперь передо мной ходит из угла в угол рассерженный Лириан.
— Ты пойми, так мы денег не заработаем. Еще одна такая победа и в финале все будут ставить на тебя. А надо наоборот!
Устало поднимаю на него взгляд.
— Так чего вы хотите?
— Надо, чтобы ты проходил в следующий круг с натягом, еле-еле, — он смотрит на меня в упор, — из последних сил. Ты понял! Чтобы в твою победу никто не верил.
— Это же обман. — Бурчу еле слышно, но Лириан все же слышит и взрывается. — Здесь все обман! Ты сам обман! Я не знаю, как ты выигрываешь, но нутром чую, какая-то лажа в этом есть!
Не заводи его. — Слышу шепот Гора. — Делай как он хочет, раз уж согласился.
Я и сам чувствую, что ссориться с Лирианом ни к чему, лучше побыстрее закончить этот фарс и убраться отсюда, поэтому примирительно поднимаю ладони.
— Я все понял. В следующем бою постараюсь повозиться подольше.
Сынок спафария отходит не так быстро, как закипает и продолжает нервничать.
— Не повозиться!.. Дай интригу! Покажи борьбу!
Раздраженно пожимаю плечами.
— Мне что, дать им себя порезать!
Остановившийся Лириан резко поворачивается в мою сторону.
— То, что надо! Пролей кровь на песок, свою и чужую!
На это у меня уже нет слов, молча стискиваю зубы: «Щас тебе! Хочешь крови, выходи на арену сам!»
Поскольку я молчу, Лириан считает, что до меня дошло, но все-таки повторяет:
— Пролей кровь! Ты меня понял?
Молча киваю и недвусмысленно смотрю на дверь, намекая, мол хватит нравоучений, пора и честь знать, это все-таки время моего отдыха.