Безмятежный, счастливый сон растаял с первым лучом солнца, ударившим в прорезь оконца. Вскакиваю с кровати и, прошлепав босыми ногами через горницу, распахиваю входную дверь. За ней на коврике стоит блюдо с пшеничной лепешкой и крынка молока. Я уже привык, завтрак мне оставляют на пороге. Входить в комнату с неприкасаемым служанка боится, такая встреча, по мнению народа, к несчастью или болезни.
Отрываю зубами кусок хлеба и запиваю молоком. Блаженство! Но наслаждаться некогда, Парс не прощает опозданий. Натягиваю панцирь, хватаю всю остальную снарягу в руки и выскакиваю за дверь. Одеваюсь уже на ходу.
Подхожу к рингу и с облегчением выдыхаю — Парса еще нет. Теперь можно расслабиться, затянуть ремни шлема, наплечников и прочего. Все надо сделать как положено, Парс обязательно проверит и за каждый недочет придется заплатить еще одним синяком на теле.
Едва успеваю со всем справится, как появляется мой грозный наставник. Его недовольный взгляд проходится по состоянию моей амуниции и останавливается на моем лице.
— Ну что, доходяга, вчерашнее самостоятельное занятие пошло на пользу, или ты проспал остаток дня, стоило лишь мне уйти с ринга?
Я молчу, потому что мой ответ ему не нужен. Через пару минут он и так все увидит, а сейчас он просто развлекается и любое мое слово лишь повод наорать на меня, поэтому я безмолвно жду, когда ему надоест, и мы начнем занятие.
Сегодня Парс особо придирчив. Уже два раза проверил затяжку ремней, прошелся взглядом по кровоподтекам на руках и ногах, раз пять обозвал неженкой, разок доходягой и только после этого успокоился.
— Ладно, начнем! — Он поднял щит и, вытащив меч, гаркнул. — Атакуй и помни все, о чем я тебе говорил!
«Будет исполнено, господин!» — Язвительно бормочу про себя и, настроившись на вхождение в Сумрак, бросаюсь в атаку. Бегу что есть сил с расчетом на последующую инерцию. Впереди глаза Парса, и в них лишь снисходительное презрение. Удар щит в щит, мой выпад отброшен встречным клинком, а его острие летит точно мне в голову и… Щелк! Серая взвесь взрывается ударами двух змеиных голов в сумрачный щит, а я, оттолкнувшись от них, взлетаю в воздух. Ошарашенные кобры сопровождают мой кульбит злобным шипением, но ничего большего не успевают, потому что в момент приземления я уже выхожу из Сумрака, и с большим удовольствием наношу удар по закованной в панцирь спине противника.
Дзень! Звякает сталь об сталь, и корпус моего злобного учителя начинает медленно, словно не веря в произошедшее, поворачиваться в мою сторону.
Надо бы было видеть лицо Парса в этот момент. Если бы его реально убили, разрубили пополам то, наверное, он и то был бы менее изумлен и обескуражен. Он совершенно не понимает, как я это сделал, но и ничего сверхъестественного тоже не чувствует. У него нет провала в контроле за мной, он видел как я бежал, как оттолкнулся и взлетел в воздух, но абсолютно не может понять почему не среагировал, почему позволил мне проскочить за спину.
Почти мгновение на лице Парса держится такое по-детски обиженно-непонимающее выражение, что мне даже хочется поддержать его и сказать что-нибудь типа: «Не расстраивайся, твоя реакция здесь не причем! Это Сумрак, детка, а там все наоборот! Там ты со своими кобрами это я — слабый и неумелый, а я это ты — грозный и неуязвимый».
Такое желание держалось ровно до тех пор, пока Парс не открыл рот и не обложил меня по матерному.
— Чего скалишься! Тебе кто позволил! Думаешь разок повезло, так можешь наглеть! — Его рот еще что-то орет, но я не слышу, потому что краем глаза засекаю движение его руки. Снизу, с разворотом меча, так, чтобы угодить рукоятью под самый край панциря в незащищенный живот. Успеваю лишь испуганно дернуться назад и сжаться в ожидании боли, но заклинание и рефлексы срабатывают быстрее разума. Резной набалдашник ручки застывает в серой взвеси всего в дюйме от моего живота, а две бронзовые кобры врезаются в сумрачный щит.
От неожиданности я слегка притормаживаю и успеваю включиться только когда две огромные змеиные башки вновь пытаются пробить выставленную защиту. Тут я спохватываюсь и нацеленным напряжением сознания усиливаю свой сумрачный щит. На прозрачной преграде застывает разинутая пасть кобры, и два желтых клыка, оставляя капли яда, скребут по непробиваемой стене. Вспоминая слова демона, подсчитываю удары: «Два, три, четыре… У Парса второй дан, пятый уровень заклинания Триан, а у меня, если верить демону, высший уровень первого дана защиты. Значит, каждый удар уносит из моей защиты по уровню. Четыре уже было, в запасе остался всего один!»
Удар треугольной головы сумрачного монстра вновь сотряс мой щит и, кроме, внезапно навалившейся слабости, я увидел побежавшую по щиту паутину трещин.
«Действуй! Следующий удар тебя раздавит!» — Сквозь парализующее бессилие, безмолвно ору на самого себя, заставляя выйти из транса. Второй страж Парса уже несется ко мне, раскрыв пасть, и решение приходит мгновенно. Уклоняюсь с траектории движения рукояти меча и выхожу из Сумрака, оставляя кобре атаковать пустоту. Выход настолько спонтанный, что чуть не разрывает мне башку адской болью, и общее состояние такое, словно меня выжали как мокрую тряпку. Еле стою на ногах, но все еще в состоянии оценить реальную обстановку. Предназначавшийся мне удар, не найдя цели, тащит Парса вперед, и вся его фигура, вытянувшись и теряя устойчивость, скользит мимо меня.
Все что я делаю — это слегка выставляю ногу, и зацепившийся за нее Парс летит на землю. Грохот брони, отлетевший в сторону щит и туча взметнувшейся пыли! Предчувствуя реакцию своего, не привыкшего к таким конфузам, учителя, отхожу подальше. Пока оседает пыль, я понемногу прихожу в себя и только-только начинаю представлять, что значит быть на грани энергетического истощения. «А ведь я еще держал сумрачный щит, пусть разваливающийся, но все-таки еще действующий. Интересно, что бы со мной случилось, пропусти я следующую атаку?»
Мой почти риторический вопрос неожиданно вызывает весьма яркую реакцию моего второго я:
Лучше бы тебе не знать! Смерть в Сумраке для человека штука весьма неприятная.
— Смерть вообще штука неприятная. — Позволяю себе немного иронии, но тон Гора показывает, что тот моей легкости совсем не разделяет.
В случае гибели в Сумраке, ты уже никогда оттуда не вернешься, а превратишься в ту самую серую взвесь, что так тебя раздражает, но далеко не сразу. В твоем сознании пройдут десятилетия, переполненные чудовищной болью и жутким кошмаром постепенного растворения частей твоего тела в Сумраке. Сначала он сожрет у тебя ноготь, потом палец, кисть, руку… Поверь мне, такой смерти даже я демон никому не пожелаю.
Эта новость настолько неожиданна, что мне становится не по себе и очень хочется наорать на Гора, но я стараюсь держать себя в руках и спрашиваю спокойно, насколько возможно:
— А почему ты рассказываешь мне об этом только сейчас?! Я уже раза три мог погибнуть в Сумраке.
Получить ответ не успеваю, потому что становится не до отвлеченных понятий. Пришедший в себя Парс поднялся и направляется прямо ко мне. Его лицо замерло окаменевшей маской, и какова будет реакция предсказать невозможно. На всякий случай готовлюсь к худшему, но Парс, резко меняя направление, подходит к своему щиту и, подняв его, рычит в мою сторону:
— Давай на позицию, доходяга! Начинаем по новой. — По его лицу видно, каких усилий ему стоит обуздать клокочущую в душе ярость. Он весь подобрался, настроившись уже не на спарринг с учеником, а на настоящую схватку.
Медленно отхожу в свой угол, и тут до меня доходит. Я не готов прямо сейчас повторить вход в Сумрак. У меня попросту не хватит внутренней энергии на создание полноценного щита, а то что получится может не выдержать как минимум двух ударов стражей Триан второго дана, пятого уровня.
«Э нет, так не пойдет, — мысленно останавливаю себя, — риск слишком высок!»
Теперь, когда я предупрежден о всех возможных последствиях, то желания рисковать сильно поубавилось. Десятилетиями растворяться в Сумраке как-то не хочется.
«Тогда что делать?!» — Мой закипающий разум лихорадочно ищет ответ, а взгляд упирается в заледеневшие глаза Парса. В них аршинными буквами написано, что этот здоровенный мужик сейчас на грани: либо он восстановит статус кво и смоет позор, либо умрет. Еще раз глянув на Парса, я неожиданно понимаю, что надо сделать. Ничего! Ничего не надо делать, а просто атаковать его в реальности, как я делал все три дня до этого.
«Дай бог обойдется без тяжелых травм, а одним синяком больше, одним меньше, мне не привыкать. Зато убью сразу двух зайцев, и Парс успокоится, и смогу восстановить потерянную энергию». — Идея как-то сразу вдохновила и настроила позитивно. Встав в стойку и прикрывшись щитом, проговариваю на одном дыхании.
— Все в воле Хранителей!
С последним словом уже двигаюсь вперед. Парс стремительно шагает навстречу. Он не собирается ждать моей атаки. Тяжелый меч обрушивается на мой щит. Доски трещат под могучими ударами, и мгновенно немеет левое плечо. Еще один удар, еще! Я сжимаюсь в комок, но на удивление спокойно и рассудительно отмечаю: «Повторяешься Парс, такое мы уже проходили!» В память об этом приеме на моей правой ноге красуется здоровенный кровоподтек, и я даже знаю, что будет дальше. Когда психологически раздавленный противник будет ждет еще один гвоздящий удар сверху, атака последует снизу и справа.
«Вот и она!» — С неуместной радостью засекаю изменение удара и почти рефлексивно отражаю выпад в свою правую ногу. После этого наступает небольшая передышка, Парс тоже не железный. Отойдя на пару шагов, он тяжело дышит, не спуская с меня злого взгляда.
Через мгновение слышу его хриплый рев:
— Атакуй, доходяга, чего замер!
«Так, — шепчу про себя, — бонусов больше не будет». Неожиданное хладнокровие рождает во мне азарт. Недавнее желание побыстрее отделаться минимальными потерями куда-то пропадает, а появляется здоровое удивление — а что я еще могу?
Кромка щита чуть ниже уровня глаз, острие меча выдвинуто вперед. Сближение. Удар! Парс закрылся щитом. Теперь еще раз и во всю силу! Точно знаю, контратака будет не сейчас. У Парса все по схеме, как учили когда-то в пехотной шеренге. Три принятых удара, контратака, и снова — три принятых удара, контратака.
Вколачиваю в доски щита еще один удар, ловлю себя на мысли — это третий, и вот теперь надо ждать сюрпризов. Ожидание оправдывается, и Парс резко переходит в нападение. На меня вновь обрушивается град ударов, но к своему удивлению, я все еще на ногах и даже огрызаюсь. Все хорошо, за исключением того простого факта, что мы с Парсом не равны физически. Комит выше меня на полголовы и сильнее раза в два. Его удары выбивают из меня дух и сдерживать их становится все труднее и труднее. С каждым проходящим мгновением я все больше понимаю — время работает не на меня. Где-то в глубине сознания бьется мысль, что Парс атакует, а значит уязвим. Надо только уловить тот миг, когда он подставится. И словно в подтверждение отчетливо вижу, как с каждым ударом Парс чуть запаздывает с отходом, открывая левую ногу.
«Это мой шанс!» — Мысль прожигает сознание, как и понимание, что в обмене ударами я долго не выдержу. Выжидаю атаку Парса. Удар, еще один, и еще! Онемевшая рука еле держит почти разбитый щит, и вот оно… Он начинает отходить и запаздывает с ногой, как и в прошлый раз. Я делаю выпад. Клинок несется в закрытую наколенником голень, и тут… Бах! Громом грохочет в голове пропущенный удар и темнеет в глазах…
Медленно поднимаю веки и вижу стоящего надо мною Парса. Его губы беззвучно шевелятся, и наконец, с опозданием до меня доходит.
— Ну что, неженка, отошел? — В его голосе слышатся даже нотки участия, и я с трудом начинаю реально осознавать происходящее вокруг. Осознаю, что лежу, вытянувшись на песке, а где-то надо мной в небесной синеве плывут белые, пушистые облака. Голова еще гудит после пропущенного удара, и громкий, скрипучий голос Парса заставляет меня болезненно морщиться.
— Знаешь, доходяга, а ты не совсем потерян! То, что в такой ситуации ты сумел заметить мою ошибку и даже попытался ее использовать, дорогого стоит. И не беда, что я тебе свою ногу три раза подставлял, главное другое. Ты уже не просто машешь мечом без толку, а видишь всю картину целиком и способен анализировать. — Где-то в глубине сознания я понимаю, что это похвала, но на радость у меня пока нет сил, а Парс уже добавляет в своей обычной манере. — Вижу, сегодня ты уже не очухаешься. Ладно, ползи в свою нору, завтра продолжим.