Счастливых финалов не бывает. Любая разумная раса имеет по меньшей мере один афоризм, подтверждающий эту точку зрения, хотя ни на одной планете во всей Вселенной не найти ни одного надгробия, на котором было бы высечено: «В ЖИЗНИ ЕМУ НРАВИЛОСЬ ВСЕ, ОСОБЕННО СОБСТВЕННАЯ СМЕРТЬ». Как писал в своих мемуарах Роллид Клит, независимый порнорежиссер с Дентрассиса, «то, что вам кажется счастливым финалом, на деле является лишь короткой передышкой перед тем, как маньяк-убийца, которого вы считали мертвым, возвращается и вырезает всех, кроме девицы с самыми большими сиськами, которую убьют первой в выходящем в следующем году сиквеле». Или, как кратко сформулировал некто Зем с Зеты Скворншелла, «постель никогда не остается сухой надолго». Ну и, наконец, наиболее часто цитируемое изречение на тему финалов, счастливых или нет, принадлежит старому столпнику с Гавалиуса. «Такой вещи, как финал, — говорил он, — нету вообще. Равно как, если на то пошло, начала. Существует лишь середина». Цитирующие, правда, часто опускают продолжение фразы: «Середины — это дерьмо. Ненавижу середины. Середины все до одной сожалеют о прошлом и ждут, что с ними еще произойдет что-нибудь интересное. Да пошли они, эти середины, зарк знает куда». Как правило, первое предложение публикуется на фоне фотографии какой-нибудь симпатичной китожабы на фоне заката одного или двух солнц.
Со времени прерванного нападения вогонов едва прошла неделя, и люди как раз начали забывать, насколько им повезло остаться в живых, и начали переживать по поводу обычных повседневных проблем вроде того, можно ли поделать что-нибудь с туманом, наползающим ежедневно с моря ближе к вечеру, и почему никто не догадался захватить с Земли побольше арахисового масла, и чем это так воняет рядом с яслями, и что, возможно, стоило бы попросить планету побольше, потому что от этой искусственной гравитации некоторые из пожилых людей неважно себя чувствуют.
Хиллмен Хантер сидел у себя в кабинете и читал ежедневную порцию жалоб и кляуз. Большинство из писавших заслуживали кары огнем и серой… ну, может, еще и молотом — в зависимости от конкретных ситуаций. Конечно, Хиллмен не мог не видеть реальных преимуществ обладания отсутствующим богом, способным общаться с паствой только через избранного представителя, но надо ли было Тору приносить себя в жертву так рано? Разве не мог он провести пару недель, занимаясь мелкими земными проблемами, прежде чем совершить это свое жертвоприношение?
Ну, конечно, свои преимущества имелись и у жертвоприношений. С тех пор как Хиллмена вернули из мертвых в медицинском блоке «Золотого сердца», все гораздо охотнее принимали тот факт, что он является полномочным представителем Тора на Бабуле. Ну, и новая пара ног тоже оказалась кстати.
Хиллмен изо всех сил старался быть полным мудрости и благочестия, но каждая гребаная минута ежедневного разбирательства гребаных бумаг сводила его с ума. А еще опоясывающий его талию шрам чесался, как… как… в общем, сильно чесался.
Я Хиллмен Хантер, бабуля. Я типа как Христофор Колумб, основатель колонии и все такое. Кой черт я должен ставить печати и разбирать грязное белье?
Загудел зуммер внутренней связи, и над столом возникла голограмма секретарши.
— Угу, Мэрилин. Чего там?
— Того, что записавшиеся на прием пришли.
Хиллмен вздохнул — почти с облегчением. Иметь дело с живыми людьми было несказанно лучше, чем тупить над грудами бумаги.
Хуже, чем лопатой махать, подумал он.
— О'кей, бабуля. Пусть войдут.
Мэрилин нахмурилась.
— Простите, Хиллмен. Как вы меня назвали?
Блин, подумал Хиллмен.
— За Бабулю! — поспешно произнес он. — Это наш новый официальный лозунг. А ты что думала?
— А… Да, хорошо, — отозвалась Мэрилин — таким скучающим тоном, что Хиллмен даже удивился, как это она расслышала его оговорку.
Вот уже второе, что я им втюхал за неделю. Сначала эти штучки с Тором, теперь это.
В кабинет вошли Артур Дент и его дочь Рэндом, и конечно же, девчонка села, не дожидаясь приглашения.
Эта девчонка даже сидеть ухитряется угрюмо, подумал Хиллмен. Но не дура, нет.
— Прошу вас, Артур, садитесь.
— Спасибо.
— За Бабулю! — гаркнул Хиллмен, решив, что свежеиспеченный лозунг стоит время от времени подпускать в разговор.
Как говаривала бабуля, если что-нибудь с дерьмецом, его должно быть побольше.
— Пардон? — озадаченно спросил Артур.
— Это наш новый… э… лозунг. Вести народ и все такое. За Бабулю!
— И где вы его собираетесь использовать?
— Ну, право, не знаю пока, — нахмурился Хиллмен. — При сборе урожая, или путешествии за океан… что-нибудь в этом роде. При героических событиях. Как вам?
— Кратко, — искренне сказал Артур.
— Точнее сказать, сжато, верно? Вы даже не представляете, сколько мы заседали, обдумывая этот лозунг. Через год он будет у всех на устах, вот поверьте.
Рэндом облокотилась на стол.
— Я слышала, что вы назвали планету в честь вашей бабушки.
Хиллмен смутился.
— Правда? Не помню. Но, наверное, вы правы. Бог свидетель, я об этом много лет уже не задумывался. Госспади…
— Не напрягайтесь.
— Чего?
— Каждый раз, когда вас что-то напрягает, вы превращаетесь в Пэдди-Лепрекона с его жутким ирландским акцентом.
— Ну и что, — пробормотал Хиллмен, разом поднявшись на новый уровень смущения. — Я ирландец.
— Но не такой. А суть в том, что вы назвали целую планету в честь вашей бабушки.
— Ну, в первую очередь потому, что размер у планеты такой, — сказал Хиллмен и решил, что пора переходить в наступление. — И потом, ну и что, что я дал название планете? Я заплатил большую часть денег за нее, а вы видели список предложений по названию? — он достал из папки листок бумаги. — «Дубовый Холм». «Тетушка ЙоЙо»… наверное, величайшая тетушка в мире. «Фрэнк». Планета Фрэнк, а? Право же, детка. «Бабуля» и вполовину не так плоха, как вся эта чушь.
У Рэндом дрогнул подбородок.
— Возможно. Но давать имя планетам, придумывать лозунги для масс — как-то очень это мне напоминает диктатуру.
— Богом здесь Тор, — скромно возразил Хиллмен. — Не я.
Артур вмешался в разговор прежде, чем Рэндом успела прицепиться к этой фразе.
— Как вам новые ноги?
Хиллмен потопал под столом копытами.
— Суставы отличаются немного, но я к ним уже привыкаю. Видели бы вы, как я поднимаюсь теперь по лестнице. Гребаной пулей.
— Не сомневаюсь, — хихикнула Рэндом. — Тор всегда предпочитал козлов, так что народ видит в этом знак.
Хиллмен нервно сломал карандаш.
— Знак чего? Того, что Зафод Библброкс — тупица?
— По крайней мере вы живы, — утешил его Артур. — И, возвращаясь к вашим… э… копытам. Зафод пообещал вам ноги гуманоида, как только вы окрепнете для новой операции. Он нашел вполне подходящую пару в глубине холодильника.
— Вы умирали всего на двадцать минут, — радостно добавила Рэндом. — Так что вы потеряли не больше половины IQ. Думаю, разницы никто и не заметит.
Артур решил, что настало время снова поменять тему разговора.
— Какие-нибудь подвижки есть с нашим гражданством?
— Есть, — кивнул Хиллмен, радуясь возможности не обсуждать его козлиные ноги. На самом-то деле он вовсе не хотел оперироваться второй раз. Быть наполовину козлом оказалось вовсе не так плохо. Половина колонии относилась к нему с благоговейным почтением — буквально кланялись, когда он проходил мимо. Ну, и некоторые из дам помоложе и прогрессивнее задавали ему очень интимные вопросы, касающиеся физиологии. Очень интимные.
— Всего пара мелких вопросов, — произнес он, спрятавшись за монитор, чтобы скрыть внезапный румянец. — Артур Филип Дент… блаблабла… да, да, так… А, вот. Что записать в графе «род занятий»?
Артур потер подбородок.
— Ну, все это было так давно… Я работал когда-то на радиостанции. И еще сандвичи. Я делаю классные сандвичи.
— Значит, массовые коммуникации и общественное питание. Полезные навыки для нового мира. Не вижу проблем с вашим гражданством.
— А с моим? — поинтересовалась Рэндом, хотя это прозвучало скорее угрозой, нежели вопросом.
Хиллмен откинулся на спинку кресла.
— Это от вас зависит, Рэндом. Вы здесь только для того, чтобы подстрекать сыромантов?
— Сыроманты самораспустились, — ответила Рэндом, насупившись. — Коровы добились отмены ограничений. И Асид открыл для себя йогурт. Теперь они, похоже, гадают по пирогам. Кексомантия.
— Значит, ты не имеешь отношения к этому их новому помешательству?
— Нет. У меня более высокие цели.
— Правда? Найти себе симпатичного парня, завести семью?
— Я хочу стать президентом.
Хорошо, что Хиллмен в этот момент ничего не ел; в противном случае он наверняка бы поперхнулся.
— Президентом? Бабули?
— Галактики. Я уже делала это раз.
— Это долгая история, — вмешался Артур. — Ей нужно в школу.
— У меня восемь кандидатских степеней и две докторских! — возмутилась его дочь.
— Виртуальных, — терпеливо поправил ее Артур. — Не уверен, что они считаются.
— Конечно, считаются, папа. Не будь же таким кроманьонцем.
— Не я устанавливаю правила.
— Опять клише. Ты весь состоишь из клише. Вся твоя личность сложена из клише, как из кирпичей.
— Очень наглядное сравнение, милая. Может, степень в области искусств?
Все время этого диалога Хиллмен шарил по суб-эте.
— Здесь немного такого, что могло бы вас заинтересовать, Рэндом. Но есть кое-что.
Рэндом выбрала из своего арсенала улыбку «скорее ад замерзнет, чем вы найдете что-нибудь, что могло бы меня заинтересовать» и включила ее Хиллмену на полную мощность.
— Не уверена.
Хиллмен откликнулся улыбкой «о, правда?» и надул губы, выдерживая интригующую паузу.
Первым сдался Артур.
— Что?
— Нет, ничего. Рэндом права. Ее это не заинтересует.
— Ну же, Хиллмен. Ведите себя по-взрослому.
Хиллмен повернул монитор в их сторону.
— Вот, смотрите. Круксванский университет принимает виртуальные степени, если вы сможете пройти контрольный экзамен. Они могут извлекать воспоминания с помощью вот этой похожей на робота-осьминога штуки.
— Это не лишено интереса, — признала Рэндом, вглядываясь в экран. — И они предлагают дополнительные программы.
— Я мог бы ходатайствовать за вас, — произнес Хиллмен.
Этот тон Рэндом узнала по многолетнему опыту виртуальных переговоров.
— В обмен на что?
— В обмен на небольшую помощь. Буду с вами откровенным, Рэндом. Я важный человек. Я не могу тратить свое драгоценное время, разбираясь со всякими пустяками. Вот, видите, стопка кляуз. Нарушения норм здравоохранения и пожарной безопасности, экипаж корабля Ю-торга ищет себе жилье, налоговые декларации с Мегабрантиса. Ваш отец говорил мне, вы занимались политикой, так что…
— Так что вам необходим помощник?
— Вы смотрите в корень. И найдется ли здесь кто-либо, обладающий лучшей квалификацией для этой работы?
— Уж наверняка не вы, — неодобрительно буркнула Рэндом. — И что я с этого буду иметь?
— Опыт работы в реальном мире. Уютный домик в деревне, и для начала я положу вам оклад третьего разряда.
— Пятого, — из чистого принципа возразила Рэндом.
— Значит, пятого, — поспешно поправился Хиллмен, протягивая руку.
— Поберегите руку, — буркнула Рэндом. — Рукопожатиями обменяемся после подписания контракта.
Хиллмен отодвинул кресло.
— Вижу, вы вся из насмешек. Что ж, ладно, девушка. Начинаете завтра с восьми ноль-ноль, и не опаздывать. Я буду в десять тридцать. Можете приготовить к этому времени чай.
Артур чувствовал себя так, словно над одним его плечом парил ангел облегчения и надежды, а на другом угнездился с кружкой пива, почесываясь, дух нехороших предчувствий.
Больше позитива, посоветовал он себе. Все очень даже может выгореть.
— Пойдем, приготовлю тебе ленч, — сказал он Рэндом. — Сандвичи сойдут?
Может, они даже не убьют друг друга.
Хиллмен сунул руку под стол и почесал поросшее грубой шерстью бедро.
— Да, и мне еще нужен специальный шампунь для… гм… новых частей тела. И вы можете помогать мне хранить мои подковы.
Артур чуть подправил свою последнюю мысль на может, они даже не убьют друг друга в первый месяц. Потом перехватил испепеляющий взгляд Рэндом и решил, что и две недели было бы слишком оптимистичным прогнозом.
Несколько заполненных развлечениями недель Зафод мешался у всех под ногами, потом как-то вечером решил ускользнуть в невероятностное пространство. Конечно, он предпочел бы прикрыть свой уход дождем конфетти на параде в его честь, но этому мешало некоторое количество золота, от которого он освободил сейф Хиллмена в качестве компенсации за принесенную Тором жертву. Ну, и имелось еще некоторое количество — с полдюжины — дам, которым он всякого наобещал. Под «всяким» имеется в виду вечная любовь, путешествие к звездам или его личный пин-код.
Я ведь здесь и месяца не пробыл, думал он, поднимаясь по трапу к люку «Золотого сердца». Страшно представить, что я наворотил бы здесь за год.
Зафод Библброкс. Лучший взрыв со времен Большого. Круто.
Форд Префект понимал, насколько не хватает Зафоду парада в его честь, поэтому принес полный карман риса, чтобы пожелать кузену счастливого полета.
— Счастливого пути, мистер президент, — крикнул он, швыряя в воздух над головой Зафода пригоршню риса. — Ручаюсь, на этой планете останется пара дамочек, которые будут без вас скучать.
Лицевые мышцы Зафода изобразили очень сложное выражение — нечто среднее между царственным достоинством и болью.
— Спасибо на добром слове, братец. Но я пытаюсь смыться отсюда украдкой.
— Украдкой? Слово недели?
— Именно. Я и без твоих воплей наделал шуму с этим мешком.
Форд пожал плечами.
— Эй, ты же Зафод Библброкс. Большой Б. Людям положено кричать в твоем присутствии. Окажись я на твоем месте, я бы ни за что не уходил без шума.
Зафод застыл на верхней ступеньке трапа.
— Зарк… Ты прав. Жаль, что никто не сказал мне этого перед Бронтитоллом. Не размазался бы тогда физиономией по битым яйцам.
Необходимое пояснение. Во время предшествующего по времени, но не произошедшего еще приключения Зафод отправился во времени на планету Бронтитолл, где главным разумным видом были (точнее, будут. Пожалуйста, меняйте в дальнейшем тексте пояснения прошедшее время глаголов на будущее — сам «Путеводитель» сделать этого не может, поскольку будущее определенное и в особенности неопределенное приводит к его зависанию) люди-птицы. Благополучно украв и уменьшив в размерах их священную статую Артура Дента (не спрашивайте, почему именно его), Зафод попытался удрать в космопорт, но срезал дорогу через инкубатор. Увы, инкубатор охранялся лазерными датчиками, датчиками движения, несколькими злобными духами непроклюнувшихся яиц, не говоря уже о самонаводящихся пулеметах. Зафоду испортили прическу, а он, падая, разбил кладку целого поколения людей-птиц. На суде Зафод со свежей укладкой не только прикрылся дипломатической неприкосновенностью, но и засудил птичье правительство за чрезмерные меры безопасности, создающие угрозу безопасности жителям Галактики.
— Что-то не помню я ничего про Бронтитолл, — заметил Форд. — Только не говори, что ты оттягивался где-то без меня.
— Нет. Я ничего без тебя не делаю, Форд. Ты единственный, кому я доверяю. Единственный, от которого ничего не скрываю.
— Что у тебя в мешке?
— Сувениры. Несколько пирожков, от которых отказались кексоманты. И маленькая микроволновая печка.
— Круто. Сможешь есть пирожки горячими.
— Об том и речь.
Зафод с лязгом забросил мешок в люк.
— Уверен, что тебя не надо куда-нибудь подбросить?
— Нет, Заф, спасибо. У меня здесь есть одно дело. Видишь ли, про эту планету пока нет ни строки в «Путеводителе». Пошатаюсь здесь еще пару недель, напишу им статейку. Заодно позагораю немного.
— Звучит заманчиво, — не без зависти произнес Зафод.
— Так чего не останешься?
Зафод замер на трапе, подогнув одну ногу и опершись о нее рукой. Откуда-то изнутри корабля светила химическая лампочка, окрашивая его челюсть красным.
— Не судьба, Форд, — ответил он, и внезапный порыв ветра растрепал ему волосы. — У Вселенной другие планы на Зафода Библброкса. Мое место там, где страдают одинокие самки. И где стол с бесплатными коктейлями для знаменитостей — в таких местах ты меня тоже можешь искать. В общем, везде, где с людьми, которым и без того хреново, происходит какая-нибудь особо поганая фигня, Зафод Квант Библброкс сделает все, что в его силах, чтобы они немного развеялись.
— Квант?
— Это я на пробу. Как тебе?
— Неплохо. Очень героически звучит. И уж наверняка лучше прошлого.
— Сам знаю, — скорбно ответил Зафод. — Прунтипенд… Кто-то, между прочим, мог бы мне это и раньше сказать.
Они попрощались как в детстве. Топ, топ, стукнуться локтями, дай-пять и еще раз локтями…
— Ладно. До встречи, Форд, — сказал Зафод, вступая в силовое поле люка.
— Еще одно, — вспомнил Форд. — Артур на этой планете, так что, сам понимаешь, рано или поздно…
— Кто-нибудь постарается взорвать ее. Не беспокойся, я буду приглядывать по суб-эте. Малейший намек на вогонов, и я прилечу.
— Полагаюсь на тебя.
«Золотое сердце» бесшумно взмыло с бетонной площадки космопорта.
— Никогда не мешает иметь запасной план, — заметил Зафод, когда планета исчезла из виду.
Левый Мозг засиделся в своей плазме, поэтому немного перевозбудился.
— Глянь-ка, уж не великий президент Галактики почтил нас своим присутствием?
Зафод швырнул мешок с золотом в кладовку.
— Привет, ЛМ. Классно поработал со световыми и шумовыми эффектами.
Левый Мозг огрел Зафода своей стекляшкой.
— Меня не греет должность твоего техника по спецэффектам. Ты ведь был законно избранным президентом Галактики. У тебя хоть капля достоинства осталась?
Зафод почесал в затылке.
— Не понял вопроса.
Он двинулся на мостик, миновав по дороге несколько дверей, запрограммированных узнавать его, издавая соответствующие возгласы.
— Ооо! Он в хорошей форме! — восхитилась дверь в служебный коридор.
— Классный причесон, Зафи, — пропел лифт, который всегда отличался некоторой фамильярностью.
— Как жаль, что я неживой организм, — вздохнула дверь на мостик.
В общем, на мостик Зафод взошел с поднявшимся эстиметров на пятнадцать настроением. Первым делом в глаза ему бросилась подпрыгивавшая в центре главного экрана иконка с молотом.
— Когда пришло сообщение? — спросил он у Левого Мозга, который, конечно же, парил в воздухе над его плечом в подозрительной близости от места, к которому раньше крепился.
— Несколько часов назад. Кажется, мне осточертела эта бестелесная жизнь, — признался Левый Мозг. — Мне не хватает моей шеи.
— Да фигня вопрос, — хмыкнул Зафод, усаживаясь на капитанское кресло. — Присобачим тебя на старое место, как только попросишь.
— Нет уж, спасибо, — возразил Левый Мозг. — Проще принять таблеток успокоительных… Или купить голографическое тело. Все лучше, чем расхаживать рядом с головожопым вроде тебя.
Зафод несколько раз повторил про себя слово «головожопый», обдумывая его так и этак — и тут же выкинул из головы.
— Воспроизведи сообщение.
— С фоновой музыкой?
— Нет, не надо. Только само сообщение… и я не хочу, чтобы это кто-нибудь мог подслушать.
— Отлично. Включаю защиту.
Иконка с молотом на экране дернулась и превратилась в окно видеосвязи. В окне маячили косматые черты Тора.
— Эй, Заф. Привет, привет. Это… Готов поспорить, это даже не… Ладно, ладно, теперь вижу. Камера работает. — Бог собрался. — Привет, Зафод, это твой клиент, Тор-Громовержец. Как ты уже, наверное, догадался, я не мертв.
— Уж догадался, — хмыкнул Зафод, врезав по воздуху кулаком.
Необходимое пояснение. Концепция принесения богом себя в жертву безотказно действует с незапамятных времен, с того самого случая, когда Раймон Печально Известный, бог-правитель Тарпона VII увильнул от необходимости определять, кому принадлежит новорожденное дитя, успешно имитировав смерть от чудовищного передоза. Раймон вдруг обнаружил, что мертвым он нравится людям гораздо больше и что решения они теперь принимают на основе того, что он нашептал на ухо глухому схимнику в пещере. При этом деньги на банковский счет Раймона продолжали поступать исправно, а требовалось от него теперь всего-то являться святым духом какой-нибудь девственнице раз в несколько тысяч лет и произносить что-нибудь загадочное вроде: «нас спасут камешки — не забывай вожделеть камней». Случайно найденная Раймоном методика оказалась столь успешной, что скоро по всей Галактике боги имитировали смерть, проклиная при этом Раймона за не самый приятный выбранный метод ухода из жизни.
Тор придвинулся вплотную к камере.
— Это все твое замечание насчет жертвы. То, что ты тогда сказал. Я шел по этой длинной торпеде и вдруг подумал, что, если я позволю ей себя убить, земляне решат, что я погиб за них. В общем, врубил я скорость на сто процентов и направился к кораблю вогонов, и тут услышал, как срабатывает детонатор. Я было спрятался в этом их конфетти — хотел отсидеться минуту, а потом обработать немного корпус их корабля Мьёльниром, чтобы он выглядел как после близкого разрыва шрапнели, но они вдруг ушли в гиперпространство. Не знаю отчего. Да и хрен с ними. Короче, дело обстоит вот так. Я сейчас возвращаюсь на Асгард, но если понадоблюсь вам там, всегда готов воскреснуть. Правда, боюсь, я потянул немного брюшину, так что дай мне немного времени восстановиться. Позвони, дай знать, сработала ли штука с жертвой. И пришли мне немного золота — я пообносился так, что самому противно. И последнее — пригляди там за моим шлемом. Должно быть, я потерял его при взрыве, а это мой любимый. Ладно, отключаюсь, мне еще звонят. — Тор стукнул себя в грудь кулачищем и подмигнул в объектив. — Классно сработано, менеджер.
Зафод слегка потрясенно закрыл окно.
— Ух ты, — произнес он. — Даже не верится, что идея с жертвой сработала. А еще удивительнее то, что Тор уловил намек. Обыкновенно мои намеки столь тонки, что большинство людей хорошо, если со второго раза их понимают.
Левый Мозг выпрыгнул вперед и повис перед носом у Зафода.
— Ты ведь не помнишь, чтобы говорил что-нибудь насчет жертвы, правда?
— Нет, — признался Зафод. — Но из этого еще не следует, что я этого не говорил.
— Значит, ты и впрямь поверил в то, что твой клиент мертв?
— Разумеется, нет. Бога не убьешь. Даже тот парень, что сиганул в белую дыру, еще жив, пусть части его и размазаны по нескольким измерениям.
— А что с той особенной бомбой?
— С «ГЛИСТ-Э»? — фыркнул Зафод. — Как по-твоему, кто загнал ее вогонам? Странно еще, что она просто не упала. Я поставил на нее движок от газонокосилки.
Левый Мозг помолчал, если не считать пощелкивания роботов-пауков, собиравших конденсат с его бровей.
— Ладно, мы снова остались вдвоем. Чем бы тебе хотелось заняться?
Зафод взгромоздил ноги на пульт.
— Не знаю пока. Чтобы видео с самопожертвованием разошлось по сети, требуется еще некоторое время, так что у нас в распоряжении несколько свободных дней. Чем мы занимались до начала всей этой истории?
— Собирали средства на твою новую президентскую кампанию.
Это удивило Зафода.
— Собирали? Но я и так президент.
— Ты был президентом, — поправил его Левый Мозг терпеливым тоном учителя, в очередной раз объясняющего, почему не стоит пить подкрашенную воду, — до того момента, как тебя приговорили к тюрьме строгого режима.
— Но все до сих пор обращаются ко мне «мистер президент».
— Ко всем бывшим президентам обращаются «мистер президент».
— Это не слишком сложно?
— Нет, если у тебя есть хотя бы половина мозгов.
Зафод нахмурился.
— А что, эти половины надо умножать?
Левый Мозг окутался паром.
— Забудь половины. Ты был президентом, а теперь ты не президент. Это ты в состоянии понять?
— Так кто тогда сейчас президент?
— В настоящий момент?
— Да. В настоящий.
Левый Мозг не стал тратить время на поиски, потому что всем прекрасно известно, кто является в настоящий момент президентом Галактики — за исключением обычных пассажиров «Золотого сердца», да и то Форд Префект мог бы и знать (хотя не обязательно).
— Спиналь Мозжко из племени Всадников без Головы с Беты Джаглана.
Зафод выпрямился — что не так легко сделать, сидя с задранными на пульт ногами. Остатки каблуков заискрили, с такой силой стукнул он ими друг о друга.
— Что? Мозжко? Но у него же нет голов! Ни одной. Полный ноль на плечах.
— Это мы уже проходили, Зафод.
— Нет. Последние двадцать минут не проходили. А ты знаешь, на что похожа моя память.
— Я удивляюсь, что ты вообще помнишь о том, какая у тебя память.
— Да. Именно. Ладно, ЛМ, вводи координаты моего избирательного округа.
— У тебя нет избирательного округа, а если и был бы, то вся Галактика.
— Тогда летим в центр Галактики. Если Зафод Библброкс возвращается, люди должны знать об этом. Мне нужно наблевать в клубе, перепихнуться с кем-нибудь в сортире… может, сходить на реалити-шоу.
— Мне кажется, первым делом стоит добиться замены приговора на более мягкий — хотя бы строгий режим отменить. Тогда ты смог бы завести избирательный штаб.
— Правильно мыслишь, ЛМ. Кого нам подкупить?
На этот раз Левый Мозг справился у своей базы данных.
— Как ни странно, Спиналя Мозжко.
— Старина Мозжко… было всегда в нем что-то этакое…
— Он без голов.
— Ни одной. Ублюдок.
Левому Мозгу потребовалось несколько секунд на то, чтобы взломать страничку с президентским графиком на неделю.
— В настоящий момент Мозжко отдыхает у себя на конюшне, на Бете Джаглана.
— Тогда летим на Бету Джаглана.
Левый Мозг нахмурился, вводя в навигационную систему координаты.
— Ты хоть понимаешь, что Мозжко тебя ненавидит, Зафод? Возможно, тебе потребуется что-нибудь соблазнительнее того мешка золота, который засекли мои сканеры на входе.
Зафод выставил вверх все три больших пальца, и лишенная тела голова не сразу заметила на конце одного из них что-то блестящее. Крошечный рогатый шлем.
— Может, у меня и найдется кое-что для торга, — сказал Зафод.
Открытый космос
Чтобы попытаться дозвониться до Зафода, Тор уцепился за небольшой астероид и сидел теперь в пузыре кислорода, переключаясь на входящий звонок. В общем-то, он мог бы обойтись и без пригодного для дыхания воздуха, но так меньше болела голова, да и говорить по телефону проще, не прибегая к магии, чтобы твой голос услышали в безвоздушном пространстве.
— Бог-Громовержец на связи, — произнес он в рукоять Мьёльнира. — Говорите же.
На торце молота возникло изображение маленькой золотой фигурки.
— Эй, громовержец, что происходит?
— Слон? Рад тебя видеть. На самом деле происходит много чего. У меня появилась паства. Настоящие верующие. Правда, воин среди них всего один, но для начала и это неплохо.
Шахматная фигурка затянулась сигаретой.
— Это круто, Тор. А я звоню тебе с еще одной хорошей новостью.
— Правда? Какой?
— Это насчет твоего видео, — ответил Слон. — Оно на первом месте в рейтинге по количеству просмотров. Натуральная сенсация в суб-эте.
Тор пришел в ужас.
— Когда ее снова загрузили? Черт, я в одном бюстгальтере… Вселенная этого никогда не забудет.
— Нет. Не этот ролик. Новый — где ты молотишь зеленого парня, который всех оскорблял. Похоже, довольно многим хочется посмотреть, как он поплатился за свои штучки.
— На первом месте? Правда? Фантастика!
— Ага! Классная техника удара. Кстати, я ведь тебе именно так советовал. Ты снова на коне, друг мой.
Тор ухмыльнулся.
— Просто здорово. Позвони маме с папой. Всем позвони. Устроим нынче вечером у меня в чертоге большую пьянку. Хочу меда, и свиней, и говядины, и девственниц.
— А осьминогов?
— Нет. Осьминогов не надо. Но достань всего, чего сможешь, и проследи, чтобы валькирий пригласили.
Слон взмахнул кулачком.
— Гром вернулся, — произнес он.
— Верно, — кивнул Тор. — Гром вернулся.
Он дал отбой, оттолкнулся от астероида, потом развернулся и ударом топора вышвырнул астероид в другое измерение.
— Эй! — возмутился дух Фенрира. — Это был мой зуб!
Борт «Бюрократического тупика»
Рядовой Непрроходим лежал на своей койке и смотрел на собственное отражение в зеркальце Барби.
— Ты сделал все как надо, — снова и снова повторял он себе, для разнообразия меняя порядок слов в предложении — так подсознание его могло и поверить в то, что слышит что-то новое.
— Ты как надо сделал все. Все ты сделал как надо. Как надо.
Он помолчал.
— То, что ты там сделал — правильно. Как надо.
Лицо в заключенном в розовую рамку зеркале казалось дружелюбным, но невеселым. Верно, он спас землян, но в списке «угрожающих развитию» оставалось еще столько рас, а фокус с «законопослушными налогоплательщиками» мог пройти далеко не всегда, тем более, что Простатник Джельц вряд ли попался бы на него еще раз.
Теперь он первым делом будет проверять это. И кого следующего мы должны уничтожать?
— Что-нибудь придумаешь, — сказало лицо в зеркальце, казавшееся без слюнявчика почти симпатичным.
Теперь Непрроходим никуда не выходил без слюнявчика. Меньше всего ему хотелось казаться добродушным, что расценили бы как признак эволюции. Более того, после того как на мостике его обозвали Попрыгунчиком, Непрроходим добавил в свой гардероб гирьки для ног. Самое последнее дело прыгать козлом на мостике вогонского корабля.
— Настанет день, и мы станцуем, — сказал он своему отражению.
— Настанет день, и мы споем, — ответило лицо в зеркале. — Ты там все как надо сделал. Абсолютно как надо.
Из динамика в изголовье раздался голос отца.
— Рядовой! Мне тут звонит совет по делам планет или кто-то вроде того — утверждает, что из-за их календаря с високосным годом мы недостаточно внимания уделили их принудительному разрушению. Хочу, чтобы ты на это посмотрел.
— Иду, папа, — откликнулся Непрроходим, пряча зеркальце и привязывая к пальцам ног щипцы. — Уже вышел.
— Ты мой славный маленький Абсолютный Ублюдок, — пробормотал Джельц и отключился.
Нет пока еще, подумал Непрроходим. Пока.
Бабуля
Артур Дент начинал понимать ощущение одиночества, в котором пребывала его дочь.
— Теперь я понимаю, что ты имела в виду, — сказал он ей как-то утром перед работой. — Мы везде немного чужие. Нашей планетой была Земля, но ее больше нет. И даже на ней, пусть мы и называли ее своим домом, мы не бывали Бог знает сколько времени. Мы оба почти всю жизнь прожили вдали от нее. Я на своем острове, ты на Мегабрантисе. Мы космические кочевники (классное, кстати, название для рок-группы), межзвездные скитальцы, и нам в этой чужой бесконечности не за кого держаться, кроме как друг за друга.
— Что это ты положил сегодня в мои сандвичи, папа? — ответила на это Рэндом. — Или ты забыл, что я стараюсь стать вегетарианкой, а говядина — не вегетарианское блюдо.
— Эта говядина просто сама просится на сандвич, — неловко ответил Артур и вдруг заметил, что Рэндом вовсе не так бесконечно несчастна, как прежде. Возможно, ежедневные конфликты в офисе Хиллмена Хантера давали выход ее раздражению, так что не исключено, что именно работе Артур был обязан относительно приятной дочерью-подростком, которая почти каждое утро выходила к завтраку вместо того, чтобы замыкаться в коконе жалости к себе.
— Салату?
Рэндом чмокнула его в щеку.
— С удовольствием. Только чтоб не засохший.
— Засохший? Как можно? Что мы, варвары? Как бы я посмел называть себя изготовителем сандвичей?
И так далее, и тому подобное. Когда Артур закончил оправдываться и перешел к перечислению своих заслуг в ремесле изготовления сандвичей, Рэндом уже затолкала свой ленч в сумку, одолженную ей Фордом, и убежала на работу.
Пару недель Артур высидел дома в роли примерного папочки и теперь искал повода отправиться в путешествие.
— Ты и я, никого больше, — говорил он Форду. — Как в старые добрые времена, только без взрывающихся планет и всех остальных, что были с нами тогда.
— Не выйдет, дружище, — отвечал Форд, изо всех сил стараясь выглядеть огорченным, что получалось не слишком убедительно с учетом скрывавшей лицо маски из вулканической грязи и двух очаровательных массажисток, хлопотавших над его подколенными сухожилиями. — На этой планете просто уйма оздоровительных заведений, и мне необходимо перепробовать их все. Это мой долг перед подписчиками «Путеводителя».
Артур глянул на прейскурант.
— Разве тебе не положено жить на командировочные в размере тридцати альтаирских долларов в день?
— Альтаирская биржа нестабильна, — отозвался Форд, возможно, покраснев немного под маской. — Сегодня ты купишь на эти тридцать баксов дом в пригороде с гаражом на двух детей и три целых четыре десятых жен. А завтра тебе повезет, если их хватит на баночку антипохмельных пиявок. Для надежности я охватываю все секторы туристического бизнеса — от бюджетного до V.I.P.
И Артуру пришлось готовиться к отлету одному.
Одному. Страшное слово. Он, Артур Дент — одинокий человек. Один как перст. Как ноль без палочки. Один-одинешенек.
Все это звучало несколько пессимистично и эгоцентрично — даже для человека, только что получившего посылку с адресом: Бабуля, Эгоцентричному Пессимисту. Поэтому Артур решил оформить поездку как исполнение родительского долга.
— Слетаю на Круксван проверить этот твой университет, — сказал он Рэндом. Она, конечно, возражала бы, но он заранее подготовился к ее доводам. — Знаю, знаю, что ты собираешься сказать, но каким бы я был отцом, если бы отпустил дочь куда-то во Вселенную, не проверив прежде? Через несколько дней вернутся из путешествия твоя мать с Гавбеггером. И Форд побудет с тобой до моего возвращения. Это всего в дюжине прыжков отсюда, так что займет не больше недели. Ну, максимум двух. И вообще с виртуальной точки зрения тебе уже сто лет, так что прожить без меня пару недель для тебя проще простого. Я оставлю тебе все телефоны, по которым со мной можно связаться, и запас замороженных сандвичей, так что все будет о'кей. Вопросы есть?
Рэндом подумала немного.
— А каких сандвичей? — спросила она.
И вот теперь Артур сидел в уютном амортизационном кресле бизнес-класса гиперпространственного лайнера, который снаружи подозрительно смахивал на мужские гениталии, но изнутри смотрелся вполне симпатично, если выкинуть из головы два гиперпространственных ускорителя и трубу пассажирского салона. Оплатил он свое место остатками со счета, который открыл еще до жизни на Лемюэлле.
Во времена Фенчёрч.
Это хорошо, подумал он. Я наконец-то делаю что-то полезное вместо того, чтобы шататься по дому, мешая карьере Рэндом. Зато теперь я могу помешать ее образованию.
Артур позволил раздеть себя до полетного белья, намазать маслом и опустить в кресло. Прозрачный, наполненный гелем кокон окутал его, и он выбрал на тачскрине Путеводитель «Автостопом по Галактике», а в оглавлении — иконку Круксвана. В открывшемся списке статей оказалось примерно три сотни наименований.
Хватит, чтобы занять себя на все время путешествия, подумал он.
Когда все пассажиры заняли места, и автоматические двери с шипением закрылись, Артур с облегчением обнаружил, что сидит в ряду один. Он не считал себя особенным уж снобом, но порой намазанный маслом мужчина в исподнем предпочитает выбираться из кресла, не ловя на себе посторонних взглядов.
Они взлетели, и Артур смотрел, как уменьшается на его мониторе диск Бабули. Вскоре вся туманность превратилась в кружевной платочек космической дымки на паутине звезд.
Кружевной платочек космической дымки, подумал Артур. Если бы Форд умел так писать, он мог бы недурно зарабатывать.
В углу амортизирующей подушки засветилась маленькая синяя иконка, и Артур послушно пососал трубочку с газом от укачивания.
Гиперпространство… Я по тебе соскучился.
Прыжок прошел мягче, чем он ожидал.
Должно быть, это новые кресла.
Ощущение напомнило ему падение в сугроб, когда он катался в детстве на санках, только без набившегося за шиворот снега. Наоборот, ему стало тепло и покойно. Правда, в дальнем уголке хорошего настроения притаилась маленькой занозой боль утраты. Гиперпространство может и отнимать дорогие тебе вещи, особенно если ты родом из плюральной зоны.
Артур Дент расслабился и принялся смотреть на окутывающую его Вселенную. Вокруг кокона его кресла плыли астероиды, космические создания и лица миллионов других путешественников. Каждому из них на дисплее «Путеводителя» соответствовал маленький цветной флажок с описанием, но они сменяли друг друга так быстро, что Артур не успевал прочесть ни слова.
После этого похожего на сон первого прыжка корабль вышел из гиперпространства, кренясь на борт, словно брошенный блинчиком камень. Табло «ПРИСТЕГНИТЕ РЕМНИ» помигало и погасло.
Стоит, пожалуй, сходить в сортир, подумал Артур. До следующего прыжка.
Разумеется, кресло переработало бы все его выделения, но Артур чувствовал, что есть еще вещи, которые не стоит делать на глазах у других в прозрачном пластиковом коконе.
Он чуть стравил воздух из кресла, посидел немного, приходя в себя, и вдруг к удивлению своему заметил, что соседнее кресло занято. Новый пассажир обращался к нему так фамильярно, словно они уже встречались. Взгляд у Артура еще не прояснился, но голос был ему знаком, как и наклон головы, и откинутая за ухо прядь волос.
Фенчёрч?
Артур протер глаза и посмотрел еще раз. Да, Фенчёрч, и она оживленно болтала с ним так, словно они не расставались.
Этого не может быть. Я сплю.
Но он не спал. Фенчёрч вернулась к нему. Она выглядела в точности так, как прежде, если не считать синих веснушек над бровью и чуть выступающей по оси лба косточки.
Почти такая же. Возможно, отличающаяся на одно-два измерения. Ее Артур пропал — так же как моя Фенчёрч.
Фенчёрч закончила свой рассказ и рассмеялась своим звонким смехом с характерным выдохом в конце, который всегда напоминал Артуру мамин пылесос.
Если я хоть немного знаю Фенчёрч, она еще не договорила, подумал Артур, по-прежнему продолжая бороться со звоном в ушах. Сейчас расскажет что-нибудь еще.
Он не ошибся. Фенчёрч хлопнула его по руке, закинула за ухо выбившуюся прядь волнистых волос и открыла рот.
— А вот еще… — сказала она.
Что «еще»? — хотел спросить Артур. Что было до этого «еще»? Расскажи мне все по порядку.
Он хотел сказать эти слова экзотической, но все-таки знакомой Фенчёрч, но когда поднял руку погладить ее по щеке, увидел, что пальцы его сделались прозрачными.
Что? Ох, нет. Нет.
На него накатила волна тошноты, колючего статического заряда, пронизавшего все его члены и окутавшего туманом сознание.
Плюральная зона, догадался он. Людям из плюральных зон нельзя путешествовать через гиперпространство. Их может зашвырнуть куда угодно.
Артур увидел, что Фенчёрч протягивает к нему руки. Ее прекрасные губы сложились, чтобы позвать его, а потом она стала стремительно удаляться от него по разноцветному гибкому туннелю.
Это не она удаляется, понял Артур. Это я. Я удаляюсь.
Галактика завертелась вокруг него, и ничто не защищало его нагое тело от холода и излучений, и все же он не умер и даже не испытывал боли, просто испарялся по мере того, как гиперпространство уносило его все дальше от жизни. В конце концов зрелище окружающего мира стало невыносимым, и Артур закрыл глаза, что не изменило ровным счетом ничего, поскольку веки тоже сделались прозрачными, и он попытался сосредоточиться на единственном месте, где испытывал подлинный покой. Он старательно воссоздал в уме все до единого бамбуковые стволы, из которых складывалась его хижина, и каждый белый камешек, лежавший на стыке песка и воды. Он не думал ни о бешено клубящихся туманностях, ни о красных звездах, вышвыривавших в космос щупальца протуберанцев. В общем-то он редко думал о таких вещах, поэтому очень скоро они стали единственным, о чем он мог не думать.
Спустя какое-то время, которое невозможно измерить даже самыми дорогими электронными часами, Артур понял, что снова ощущает себя телесным. Он напряг слух и услышал шум прибоя. Он высунул язык и ощутил на нем соль.
Возможно ли это? — подумал он.
Артур Дент открыл глаза и обнаружил, что сидит на пляже, очень похожем на пляж из его виртуальной жизни. Изгиб береговой линии немного отличался, но это почти ничего не меняло, даже маленькая хижина стояла за полосой кустарника.
Возможно ли это? — подумал он. Или скорее — вероятно ли это?
Он прищурился, вглядываясь против лучей закатного солнца, но даже так не мог не заметить на горизонте угловатую желтую штуковину.
Что? Не может быть.
Артуру стоило бы добавить: «Это невероятно!» — но эти слова лишились права на существование со времени его знакомства с Зафодом Библброксом. В мире нет ничего невероятного, а раз нет, то значит, это невероятное где-нибудь да есть.
Рядом с ним опустился на песок и сложил крылья плывун-колокольчик.
— Чертовы вогоны, — произнес он, брезгливо перекосив клюв. — Уже несколько дней как прилетели. Наверное, кто-то забыл оформить надлежащие бумаги на строительство хижины.
— Как всегда, — сказал Артур и закрыл глаза. Ему ужасно хотелось оказаться в другом месте, с кем-нибудь другим.
Необходимое пояснение. Почти невероятное невезение Артура Дента породило в ткани судеб вакуум, в свою очередь породивший почти невероятное везение существа, проживавшего на другом краю Вселенной. Некий м-р А. Гражжаг, малоизвестный спортивный комментатор с Ун-Хью, успешно пришел в сознание после того, как на протяжении нескольких месяцев линия на экране монитора, показывавшего его мозговую активность, почти не отличалась от прямой. Он очнулся и прочитал приглашение на прием с коктейлями, устроенный администрацией лотерей по поводу сорванного им джек-пота. В это самое мгновение в его палату с радостным визгом ворвалась подруга его юности, случайно увидевшая м-ра Гражжага в передаче, посвященной знаменитым коматозникам. Они поженились и произвели на свет двоих очаровательных наследников, которые, однако, не пожелали пойти по стопам отца и заниматься шоу-бизнесом, а предпочли изучать медицину и юридические науки.
Знай Артур про семью Гражжагов, это, возможно, и ободрило бы его немного.
Но не слишком сильно.
Конец Первой из Середин