Разубеждать не буду. К этому момент второй уже начал отрывать скамью от пола. Он еще не
понял, что это не обычная трактирная драка - вот пусть и пребывает в этом заблуждении. А
вот пятый догадался, видимо, что самый опасный из нас двоих - я. Даже не оборачиваясь на
Сарата (а тот застыл, как аристократ на соответствующей картине Федотова), пятый
разворачивается ко мне. Скамья пошла в грозный поворот на уровне моей головы, что уж
совсем вне рамок приличий. Я жду, пока она подойдет совсем близко, нырком пропускаю ее
и быстро ухожу в противоположном направлении - будучи уверенным, что под этот широкий
замах попадет пятый. Так и есть, попал. У него крохотный нокдаун, на секунду, самое
большее, но мне нужно значительно меньше. Каратист такого бы никогда не сделал, это
просто не предусмотрено каноном: опираться не на воздух, а на стол при высоком ударе
ногой. Но результат тот же: каблук впечатывается в ухо, второй тихо оседает, а я успеваю
перекатиться по столу, поближе к камину. Пятый, придя в себя и рыча что-то совершенно
мне неизвестное, но явно не рекомендуемое к употреблению в высшем обществе, делает два
шага по направлению ко мне. По уму надо бы выполнить бросок через голову в падении, но
поскольку сроду не занимался ни дзюдо, ни самбо, не уверен, что получится. Что ж, будем
делать что умеем. Он близко - шаг в сторону, резкий разворот, и я у него за спиной, а вот
теперь - заплести ему ноги. У нас во дворе это умение не было в фаворе, когда играли в
футбол, но почему-то им активно пользовались во внеигровых ситуациях. Пятый пытается
удержаться за решетку очага, но на тяжесть этой туши она не рассчитана. Чудом пятый
ухитряется не вмазаться лицом в угли, но уж руками он их загребает изрядно. После этого у
него появляется неотложное занятие, тесно связанное с ведром воды, стоящим у стойки.
А вот теперь очень важное дело. Взять сковородку в руку, подойти по очереди к каждому из
супротивников и выключить. После чего аккуратнейшим образом избавить их от амулетов и
кошельков. Подойти к стойке с трактирщиком.
Тот очень напуган. Понимаю, но ни капельки не сочувствую. Что же с ним делать? Почти
наверное он в сговоре с этой славной пятеркой, но... не будем делать далеко идущих
выводов. Проверяю, есть ли у него амулеты, - а их нет - потом достаю кошельки и высыпаю
содержимое на стойку. Этого через голову хватит на оплату счета, возмещение
материального ущерба, а равно на восполнение моральных издержек.
Застоявшаяся лошадка идет довольно резво. Сарат молчит. Похоже, он не решается начать
разговор. Я тоже молчу, но уже под другой причине: боюсь, как бы меня не подвел голос.
Меня трясет, а я этого изо всех сил не хочу показывать. И почему-то хочется пить, но боюсь
взять тыкву с водой - Сарат может увидеть, как у меня дрожат руки.
Минут через двадцать он все же решается:
- Почему амулеты взял, а деньги - нет?
- Это были не амулеты. Уже не амулеты. Нам не нужно, чтобы пошла... (хотел сказать
'слава', но этого слова у меня в словаре пока что не было) - пошли слухи, что амулеты сами
собой приходят в негодность.
Сарат понимающе кивает.
- Ну а деньги?
- Пусть разыскивают бескорыстных купцов. Долго искать будут.
Сарат тихо хрюкает. Лошадь довольно звучно фыркает. От такого сочетания я давлюсь
смехом. Но вскоре не выдерживаю, и мы вдвоем ржем абсолютно по-дурацки. Лошадь тоже
смеялась, но не вслух, поскольку не ржала.
Глава 12
Как следует посмеяться - это дело, конечно, но разбор полетов нужен не только в авиации.
Конечно, нас здорово недооценили. Конечно, мне помогло глушение вражеских амулетов -
какие бы они не были. Но и я лопух, без вопросов. Первое - не озаботился взять с собой в
трактир посох, между тем, как именно там я ожидал его применение. Не захотел тащиться к