Ему хотелось чтоб на могиле Грегори голубели маленькие капельки незабудок. Долго искал он их но так и не нашёл. Тогда он спустился к озеру, недалеко от берега нарвал ярко-желтые лотосы и положил их на могилу Грегори.
Но горе начало отнимать у него рассудок он совсем забыл, что волосатые существа не брезгуют трупами.
На третий день, когда он пришёл чтобы положить цветы на могилу Грегори его глазам предстала страшная картина. Могила была разрыта а около неё белели косточки его сына.
Нет это не дикие животные не веря себе прошептал Джон, я рыл её достаточно глубоко и они просто не могли до него добраться. Чуть поодаль Джон увидал свою ветку, которой он рыл могилу.
Её заострённый конец был чёрным от земли.
Твари ! в бешенстве завизжал Джон. Не могли найти что нибудь получше.
Они лишили меня самого дорогого и Джон громко зарыдал.
Смотри что осталось от нашего сына с отчаянием прокричал Джон входя в хижину и бросил перед Лолой несколько белых косточек.
Некоторое время она с ужасом смотрела на них.
Это всё твои волосатые ублюдки сделали и он взглянул на Лолу.
Казалось она поняла его. В таинственной глубине её глаз прошло какое-то движение.
У-у и Джон намахнулся на неё. Лола с вызовом взглянула на него.
Ну бей меня ну бей- казалось говорили её глаза.
И Джон сразу обмяк и обессилел.
Одни мы Лола остались совсем одни проговорил он и уткнувшись ей в плечи тихо заплакал.
После этого что-то надломилось в душе Джона. По целым дням он лежал в своей хижине и никуда не выходил. Ням-Ням говорила ему Лола и протягивала ему вкусного кузнечика. Отстань Лола говорил Джон и вяло отодвигал её лапу. Один раз она принесла ему вкусные синие ягоды которые Джон так сильно любил.
Спасибо Лола ! И Джон печально улыбнулся.
Наконец он вышел из своей хижины но это был уже другой Джон.
Вместе с Лолой он как и её волосатые сородичи ходил по поляне и веткой выковыривал из земли различные коренья и вкусные личинки.
Ням-Ням говорил он и протягивал всё это лакомство Лоле.
Сам он почти не ел. Когда уж голод совсем припекал его он отправлялся к гнездовищу уток и просто сворачивал одной из них шею. Затем или запекал её в костре или жарил на своей импровизированной сковородке.
В одно такое утро, когда он собирал личинки и коренья вместе с Лолой раздался гром.
Боб вернулся. Боб вернулся громко закричал Джон. Вы слышите Боб вернулся громко закричал он обращаясь к волосатым существам. Ты всё таки вернулся Боб, всё таки вернулся бормотал он размазывая полоски грязи по щекам. Скорее собирайся и он схватил за лапу Лолу. Сейчас мы полетим в наше милое настоящее и я представлю тебя своей маме. У-у недоуменно говорила Лола.
С этого момента у Джона началось помутнение рассудка.
Опять ты была в ресторане с этим мерзавцем Луи, говорил он Лоле раскачиваясь на грязной подстилке.
Чтоб это было в последней раз и он грозил Лоле кулаком.
А иногда он разговаривал со своей матерью
Мама я вернулся мягко говорил он. Что ж ты не идёшь встречать своего сына мама.
Мама у меня много золота, очень много. И Джон выворачивал несуществующие карманы.
Теперь мы будем богаты очень богаты. Я куплю себе Ролс-Ройс а ты купишь себе раскошную норковую шубу говорил он глядя куда-то вдаль. Мама я не один. Со мной Лола. Хоть она и первобытная женщина и у ней нет одной руки она всё таки самая красивая женщина на свете.
Первобытная женщина молча смотрела на него глазами полными тоски и любви.
Прошло ещё пять лет. Джон уже почти забыл все слова, которые и отделяли его от волосатых существ.
Теперь он уже нисколько не отличался от них. Грязный абсолютно голый, он так же как и они бродил по поляне в поисках какого нибудь корня или личинки. Ням-Ням радостно говорил он найдя её и отправлял себе в рот. Его тело уже не чувствовало ни холода ни жары
Но одно слово он никак не мог забыть. Это коротенькое слово упорно всплывало из самых глубин его мозга, упорно вцеплялось в память Джона напоминая ему о том что он навсегда потерял, перед ним всплывали какие-то неясные тени, неясные образы давно минувшего и его сердце наполнялось какой-то невыразимой теплотой и нежностью. Это слово было-мама.
ЭПИЛОГ
Прошло ещё десять лет.
Как то утром на рассвете, когда солнце ещё только вставало из за линии горизонта и его узенькая полоска начинала постепенно розоветь из небольшой травяной хижины, тяжело вылез человек. Он был седой, грязные нечесаные космы, доставали ему до плеч. Человек встал и поднял свои, почти невидящие глаза к небу.
Лучи солнца мягко коснулись его высокого лба. А ведь я когда то знал как называлось это, подумал он глядя на солнце и по его небритой щеке скатилась непрошенная слеза.
А солнце вставало всё выше и выше и его потоки заливали своим щедрым светом саванну.
Высоко высоко в бездонно синем небе парил орёл.