После исполнения обоих секретарей ЦК КПСС Головня прикопал винтарь и решил залечь на дно и, после исполнения Хрущева, попрощавшись с старым и новыми друзьями, ставшими благодаря ему заговорщиками, Федор взял билет на поезд и в понедельник отправился на недельку-другую в Крым.
После его отъезда подпольщики собрались опять на квартире Мирона на следующий день в двадцать один пятнадцать. Сергей пришел хмурый — Мой бывший заместитель, занявший мое место, чуть не обосрался после всех этих казней. Николай не думал, что его информация обернется смертями неприкасаемых секретарей ЦК! Я с ним только что сорок минут «гулял» в сквере, он на себе разве только волосы не рвал, пытаясь заставить меня дать слово оставить его в покое и больше не донимать его такими просьбами. Слабак! Как я проглядел эту его заячью душонку! Но теперь он будет как шелковый, я его так вербанул! — Сергей изобразил воздушный поцелуй с помощью сжатых в щепоть пальцев. — Николай теперь любую информацию готов мне передать, правда мне пришлось ему пообещать помощь в продвижении этого сыкуна по службе. Какие теперь после отъезда Федора будут наши действия?
Эмма Карловна задумчиво произнесла — Теперь моя очередь вербовать и убеждать! Во-первых с Эйтингоном Наумом Исааковичем, он пару лет как освободился, нужен его сегодняшний адрес и место работы. Также мне нужно знать кем сейчас работает Евгений Петрович Питовранов. В пятьдесят первом году его арестовали, обвинив в участии в «сионистском заговоре», который придумал Берия. Из всех арестованных «заговорщиков в МГБ» только Абакумов, Эйтингон, Питовранов и Матусов ни в чём не признали себя виновными. Этот человек несгибаемый коммунист, он должен мне помочь!
Сергей тут же дал ответ — По товарищу Эйтингону я уточню, а Питовранов в настоящее время рукодит высшей школой КГБ! Я с ним знаком, он с прошлого года начальником школы, я у него подбирал себе сотрудников из выпускников. Я могу наведать его и предложить с вами встретиться. Если он откажется, значит он скурвился и боится за свою шкуру. Давайте завтра вместе съездим, вы подождете около входа в метро Белорусская, а я, если он согласится на встречу, приведу его к вам. Судоплатова кивнула и, попрощавшись, поспешила к себе.
На следующий день Сергей по телефону набрал начальника школы и уговорил его встретиться через двадцать минут у входа в метро.
Генерал сразу заметил бывшего полковника, который, кивнув, двинулся в сторону от людской толчеи и направился к лавке, стоявшей между кустами роз. На лавке сидела смутно знакомая женщина лет семидесяти пяти. Сергей остановился около лавки и, дождавшись генерала, сказал — Евгений Петрович, с вами хотят пообщаться!
Затем развернулся и отошел метров на пятьдесят к газетному ларьку.
Женщина же подняла голову и произнесла — Ну здравствуй, Женя! Неужели я так постарела, что не можешь меня узнать?
— Эмма? — генерал провел рукой по лицу и будто из него мгновенно выдернули стержень, он покачнулся и сел рядом, взяв в свою ладонь руку бывшей коллеги. Ты жива и все также хороша!
— Хватит врать, генерал! Я каждый день смотрюсь в зеркало. Как же так, Женя! Вы, наичестнейшие несгибаемые коммунисты, последователи Феликса Эдмундовича и ни один не встали на защиту моего мужа, одна только Зоя Воскресенская, баба, попыталась за него вступиться, а вы, сжав свои ягодицы, побоялись лишний раз оказаться в камере. Ты как мужу моему в глаза посмотришь через два года? А он ведь в застенках глаза лишился!
— Не трави душу, Эмма! Я и так чувствую себя подонком. Что ты хочешь, могу на колени встать, простишь?
— Я прощу, если ты поможешь мне отомстить тем сукам, по которым как раз лагеря плачут, и даже стенка уже давно их заждалась.
Питовранов удивленно поинтересовался — И как я это должен сделать, пустить этим тварям пули в лоб? Так я сейчас к ним и близко не попаду, несмотря на свои генеральские звезды. Я всего лишь начальник вышки!
— Не нужно самому стрелять, для этого есть молодые и более опытные офицеры. Которые не зассали и приговорили двоих в Сосновке-Один и третьего в Петрово-Дальнем, хотя охраняли бывшего главу государства, пожалуй, даже больше, чем генерального секретаря. Только вот цель охраны была несколько другая, боялись его появления в обществе. А вся эта охрана осталась с носом, проглядев убийство подопечного!
— Ты причастна к этим убийствам? — на генерала было жалко смотреть и Судоплатова рассердилась, ткнув того в бок кулаком — Коммунист Питовранов! Возьми себя в руки! вспомни свою клятву бороться в внешними и внутренними врагами своей Родины! А внутренние враги множатся и множатся, ты же растерялся и ведешь себя как воспитанница Смольного института благородных девиц!
Через мгновение генерал взял себя в руки и теперь перед Судоплатовой сидел знающий себе цену чекист, которого знала Эмма.
— Чем я могу помочь?
— Кадрами конечно же! Твоя вышка ежегодно выпускает новые кадры в нашу систему. Есть те, для кого ты являешься бесспорным авторитетом? Подполью нужны профессионалы и их связи. Не все же друзья отвернулись от тебя после ареста? И еще! — Судоплатова достала почтовый конверт с фото убитого Хрущева — Эти фото и проявленная фотопленка не имеют отпечатков пальцев, на них башка Хрущева с торчащим из нее ледорубом. Нужно конверт передать иностранным журналистам, вызвав шумиху на Западе. Возьмешься?
— Хорошо, есть у меня преданный лично мне сотрудник, карманник от Бога. В течении трех дней твоя сенсация будет в газетах! Я свяжусь с тобой через полковника! — Генерал кивнул на Сергея, рассматривающего газеты и поднялся, поцеловав на прощание руку — До встречи, Эмма!
Судоплатова покачала головой и машинально вытерла предательски выступившие слезы. Она давно уже не могла позволить себе плакать, стискивая зубы она ревела в подушку после своего освобождения, а потом как отрезало и только узнав о смерти Хрущева она разревелась как простая баба. Месть теперь стала смыслом ее жизни!
С ростом сто восемьдесят четыре сантиметра мой вес составлял почти девяносто килограммов. Выступать я должен был в категории свыше восьмидесяти семи килограммов, то есть последней тяжеловесной категории. Три дня для меня пролетели как один день, были проведены соревнования в четырех зонах. Победители зональных соревнований участвовали в финале. мой тренер с того момента как мы приехали на спортивную базу, держал меня под жестким контролем. После обязательной утренней пробежки мы с тренером направились в столовую, где носом к носу я столкнулся с Семеном, который спешил с подносом за завтраком: столовая базы была с самообслуживанием.
— Привет, Юрец! И ты здесь! — мой друг налетел меня, чуть не ударив по голове своим подносом.
— Да, я убедил начальника нашей спортивной кафедры выпустить на чемпионат с досрочным присвоением первого взрослого, выступать буду с тяжеловесами. А ты?
— Да точно также, нас же с тобой учили одни и те же учителя, мыслим мы с тобой одинаково.
Я подхватил поднос и встал вместе с другом за своим тренером — Степаныч, это мой друг, Геннадий. Он тоже выступает на чемпионате, мы с ним вместе обучались у одного инструктора.
Тот ухмыльнулся — Надеюсь в другой категории?
Генка развел руками — Увы, немного не добрал до восьмидесяти семи! Так что с Юркой мы не соперники.
— От какого общества выступаешь? — любопытный тренер положил себе молочной рисовой каши, хлеба, кусочек масла, запеканку и взял стакан чаю.
— Как и вы, от «Динамо».
Я шепнул тренеру, накладывая себе тоже самое на поднос — Мой друг учится в школе КГБ.
Степаныч хмыкнул и подозрительно осмотрел моего друга, затем не сказав ни слова поспешил за свободный столик.
— Менты нас почему-то не любят! — так же шепотом поделился со мной друг, вот ведь мистер «очевидность»!
— Как тебя допустили до соревнований! — любопытству друга не было предела.
— Я выиграл болевыми приемами у двух чемпионов из нашей сборной по самбо. Хочу еще выступить на чемпионате по боксу.
— Бедные чемпионы! Не повезло им нарваться на Юру Карпович! А вот насчет бокса идея хорошая! Я пожалуй у тебя ее позаимствую, нужно набирать как можно больше очков для продвижения по карьерной лестнице! — затем практически шепнул в ухо — Когда ты успел на тот свет аж троих человек отправить?
— Это наш сэнсэй вспомнил молодость! Не стал ждать пока мы сможем поучаствовать.
— Респект Головне! Чисто сработал! Все просто на ушах стоят, старший курс привлекли к его облаве. — друг быстро смел все с подноса и поднялся — я побежал, с нами сам начальник кафедры, так что наверное увидимся только на соревнованиях через два дня.
Все отборочные поединки я выиграл своей коронкой, «висячкой», иногда исполняемой с разными вариантами подхода, после третьей победы соперники буквально от меня шарахались, опасаясь захвата своей левой руки. Но я с легкостью выполнял прием уже на правую руку, меньше чем за две секунды добиваясь сдачи противников после проведения болевого приема.
Семен шел в том же темпе, его коронкой была «мельница», которую он выполнял в стойке. Друг в перерывах между поединками был все время со мной, мы обсуждали своих противников и их «коронки».
— Жаль, что по правилам самбо нельзя бросать с захватом на болевой прием! — все возмущался Семен. — Я бы показал им кое-что из айкидо! Все время себя останавливаю, а ведь эти приемы у нас вбиты в кору головного мозга.
— Я с тобой согласен, дурацкие правила ограничивают стратегию на ковре.
В этот момент назвали мою фамилию, я должен был бороться опять с Анзором Кикнадзе. Семен хлопнул меня по плечу и пожелал — Ни пуха ни пера!
— Иди к черту!
Анзор уже сталкивался со мной и внимательно наблюдал за моими поединками, поэтому был осторожным, пытаясь захватить рукава моей куртки то одной, то другой рукой. В какой-то момент он, как ему самому казалось, в самый подходящий момент сократил между нами дистанцию. Я успел обеими руками захватить его рукава в районе локтей и моя правая нога неожиданно пошла вверх с тем, чтобы нанести удар верхней частью стопы по яйцами противника, я вовремя опомнился и провел бросок через голову, только не выполнив упор стопой в живот, а сдержал удар и подъемом стопы проведя толчок в промежность, не нанеся травмы своему партнеру. Это проведение приема было из числа арсенала боевого самбо, если бы я разбил грузину яйца, запросто могли и дисквалифицировать. Перекатившись назад, я оказался сверху Анзора и не дал тому попытаться перевести борьбу в партере, тут же проведя болевой рычаг локтя, который я готовил обычно в стойке, роняя при этом противника и заставляя того стучать по ковру.
Анзор мрачно пожал мне руки и я поспешил к стенке, около нее сев в лотосе, я начал медитацию: следующим был поединок за бронзу. Рядом, подмигнув мне, уселся Семен, так же победивший своего противника, Кахабришвили Гиви. Из медитации меня вывел Семен, слегка потреся за плечо — Твой выход, друг! Да и мне пора.
Мы с товарищем прошли каждый на свой ковер. Семену предстояло бороться с Евгением Солодухиным, а мне — с Владимиром Скачковым. Куйбышевский спортсмен удивил своей пассивностью — он явно меня боялся, в его глазах я прочитал страх поражения. Два раза мой соперник получил предупреждение за свою пассивность и уклонение от борьбы и с трудом преодолев свою нерешительность, попытался обеими руками захватить мою левую руку и нарвался на подсечку его правой ноги. Скачков, упав, опять резко поднялся и в этот момент я успел переместиться к нему практически вплотную и я смог провести классический бросок через бедро с последующим переходом опять на любимый мною рычаг руки. Чистая победа!
Тренер хотел было накачать меня своими «советами», но я опять сел в лотос и принялся медитировать. Постояв около меня, Степаныч покачал головой и вернулся к наблюдению поединков.
Борьба за серебро предстояла Семену с армейцем Анатолием Юдиным, а мне с ленинградским динамовцем Игорем Андрониковым. Поединок с ленинградцем был самым зрелищным: мой противник смог почти идеально провести один бросок, я же провел два, минуту провели в партере, последним стала моя «коронка», висючка, после болевого Андроников, скрипнув зубами, пожал мне руки и, понурив голову, пошел к своей команде.
Подскочил Семен, уложивший своего противника броском через спину и закончивший болевым внутренним узлом локтя — Ну, что, Юрец! Мы теперь в шаге от золота! Ты глянь на своего тренера! Он вместе с моими тренером и начальником кафедры уже как голуби воркуют!
Я взглянул в указанную сторону и махнул руками — Хрень все это, Сема! Все время приходится сдерживать свое тело от смертельных ударов или приемов. Правильно наш сэнсэй сказал, что спорт портит бойца.
— Ничего, вернешься в Москву, сможешь отрабатывать на Петрове весь свой арсенал. Мне тоже повезло: с нашим тренером занимаюсь, он настоящий знаток боевого самбо, мы с ним в свободное время спарринги проводим, я с ним пытаюсь не растерять свои навыки.
Вместо одновременных четырех поединков на ковре стали проводить только два. Я после оглашения своего имени вышел на ковер против очередного грузина, Анзора Киброцашвили. Как объявили, мой соперник был из «Буревестника» в городе Гори, где родился Иосиф Виссарионович Сталин.
Черноволосый усатый грузин смотрел на меня немигающим взглядом. Четырежды чемпион Европы по дзюдо и серебряный призер чемпионата мира прошлого года смотрел на меня уверенно, не понимая однако того, как никому ранее неизвестный борец будет претендовать на ЕГО золото!
Пожав руки и дождавшись команды судьи, мы с анзором около минуты пытались схватить друг друга с последующим проведением броска, не давая при этом сделать то же самое своему противнику. Наконец мне почти удалась передняя подсечка, но почти это не значит удалась, мне удалось вовремя перевести подсечку в переднюю подножку, звук падения тела моего визави было мне как маслом по сердцу. Правую руку грузина я уже хотел распрямить и провести очередной рычаг, однако Анзор успел схватить своими кистями разноименные рукава своей куртки и попытался вывернуться, пытаясь уйти через «мостик», прокатившись на своей голове и прогнувшись всем телом, после неудаче попытался выполнить кувырок назад, после которого он смог бы встать на ноги, оторвав меня от ковра. Я не дал ему ни шанса, рывком рванув на себя его руку, я ее чуть не сломал, заставив Анзора застонать и застучать по ковру.
Мои фанаты из зрителей, появившиеся после моих быстрых и красивых поединков взревели от восторга, я помог подняться Анзору, которому видно все-таки повредил его руку. С разных ракурсов меня стали снимать фотографы, без остановок щелкая затворами фотоаппаратов. Недалеко на ковер против очередного армейца Бориса Мищенко выходил бороться Сема, успевший поднять вверх руки и, сжав их в замок, поприветствовал мою победу.
Ко мне подскочил Степаныч, обнявший меня и похлопав ладонями по моей потной спине — Молодец Карпович! Помимо золотой медали ты автоматически становишься мастером спорта! Меня уже спросили о твоем участии в мае и августе следующего года на соревнованиях чемпионата Европы в Риме и чемпионата мира в США по борьбе дзюдо. Я дал обещание о твоей готовности, Юра! А вот твоему другу участие в этих соревнованиях не светит, сам понимаешь почему! А жаль, отличный борец! Он тебе наверное не уступит! Как думаешь, у кого из вас больше шансов в совместном бою?
— Хотя и утверждают многие, что в рукопашном бою весовая категория не так уж и играет роль, но это брехня! Я у Семена раза три из пяти поединков выиграю.